Распря с веком. В два голоса - Аркадий Белинков

На заседании идеологической комиссии, предшествовавшем апрельскому пленуму ЦК партии, в чрезвычайно тревожном и резком тоне руководителям издательств было предложено обратить особое внимание на рукописи и книги, в которых могли оказаться какие-то бы ни было несовместимые с официальным мнением высказывания о Чехословакии. За два дня до апрельского пленума главный редактор издательства «Советский писатель» Валентина Михайловна Карпова, написавшая в былые времена доносы на десятки людей и зарезавшая во все времена сотни книг, в которых была искра жизни, обежала все редакции своего ведомства и распорядилась немедленно прекратить движение всех рукописей, версток и сверок, в которых упоминались Чехословакия и Польша. В первых числах апреля этот приказ был отменен, заменен распоряжением снимать все тексты, в которых имеются чехословацкие и польские имена. В это же время из советских газет исчезли сообщения о Чехословакии.

Когда едешь по недвижной долине Влтавы, видишь удочки всех рыболовов этой золотистой и зеленоватой страны. Она вся прозрачная, вся просвечивается, вся простреливается.

Ее судьба решена на штабной карте пятью жирными полукруглыми стрелами, которым не на что наткнуться и которых нечем остановить.

Это начинаешь понимать, когда поезд и ты, и вода и небо обрушиваются на голый и белый, дикий, недвижный и страшный адриатический, югославский камень, созданный для бед, слез и стона, партизанской войны, голодной осады и пытки.

Советская власть не может воевать в «братской» стране два месяца. В 22.30 она должна прорвать первую линию, а в 2.00 быть в столице. Серьезную роль в югославской политике Сталина играла югославская география. Югославская география не хуже ее трагической истории научила людей этой страны воевать, умирать, убивать и страдать.

После победы, одержанной шестисотпятидесятитысячной армией пяти доблестных социалистических держав над органом Союза писателей Чехословакии «Литерарне листы», оптимистической интеллигенции Чехословакии и оптимистической интеллигенции других стран (такая интеллигенция верит только в добро, прогресс и слова) стало совершенно ясно, что прошлое повториться не может.

И оптимистическая интеллигенция была, как всегда, права: прошлое действительно оказалось неповторимо. Потому что в 1948 году, когда Югославия отказалась подчиняться приказам Советского Союза, Сталин не рискнул ввести в непокорную страну танки, а двадцать лет спустя ввести танки в Чехословакию Брежнев рискнул.

В этой прекрасной европейской стране, узнавшей, что такое советская власть, а потом на несколько минут, казалось бы, избавившейся от нее, я понял, что лучше быть колонией, чем жандармом, конкистадором, завоевателем, покорителем чужих земель, убийцей. Потому что у колонии есть надежда, ибо она стремится к свободе. Страна-завоевательница, страна-убийца безнадежна: ей не к чему стремиться.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Посвящается памяти американского дипломата Адольфа Дабса, убитого в Афганистане

Вы революционеры, но не в нашем смысле.

Глава 1

Наталья Белинкова

Зеленый цвет надежды

Венские беседы. Обращение к Президенту Соединенных Штатов Америки. Короткая остановка в Мюнхене. «Мы, западная интеллигенция, не разделяем ваши взгляды». Над Атлантическим океаном. Забастовка в аэропорту Кеннеди (США). Аркадия готовят к операции на сердце.

Нас поселили на 9-м этаже в многокомнатной квартире, похожей на квадратный бублик. Середину жилого пространства занимала «шахта». Из одного окна квартиры можно было разглядеть внутренний дворик с бачками для мусора. Из других окон был виден город, который пульсировал где-то далеко в голубоватой дымке. Видимо, мы находились на окраине Вены в большом комплексе современных домов. Ничего венского.

В той же самой квартире будет жить Билл Уэст. Это он встретил нас на перроне. Билл чуть не пропустил нас. Допоздна он сидел в своем офисе и ждал звонка о предполагавшихся беглецах. Не дождавшись, отправился было домой. Захлопнул дверь и пошел по коридору. Вслед ему из-за закрывшейся двери — звонок. Бегом обратно. «Едут!»

Билл произвел на нас впечатление человека, до тонкости осведомленного в области русской истории и современной литературы. Совсем не похож на следователя из «органов»! Аркадий предположил: должно быть, сведущего университетского профессора попросили выяснить, кому же американцы помогли бежать.

Меня ни о чем не спрашивали. За обоих ответ держал Аркадий. Часа четыре в день уходило у него на «дачу показаний», которые выглядели вполне невинным обменом мнений, хотя между собеседниками и стояла пишущая машинка (не магнитофон). Аркадий наконец мог откровенно выговориться перед понимающим человеком и по поводу порочности советской системы, и на предмет преступности советской власти, и насчет продажности советской интеллигенции… Идет такой интересный диалог!

Аркадий уверенно: «Россию ожидает ресталинизация».

Билл молчаливо: «???»

Он, как и все прогрессивные американцы того времени, не верит в возможность реставрации сталинизма. А удачливый беглец тешится западной свободой и не замечает внезапно возникшей настороженности.

Аркадий: «В материалах I съезда Союза писателей СССР 34-го года…»

Билл: «Не 32-го?»

Обоюдное недоумение. (Позже мы узнали, что в русской зарубежной литературе пользуются другой точкой отсчета: датой не открытия съезда, а решения о его созыве.)

Аркадий: «Движение инакомыслящих раздавлено».

Билл: «Но оппозиция ширится, число судов над диссидентами возрастает!»

Недоразумения накапливаются.

День идет за днем. Картина советской действительности в изображении человека оттуда не сходится с представлением американского собеседника. Может быть, этот перебежчик — самозванец?

Собеседование продолжается.

Оторванный от письменного стола, от своей пишущей машинки, от привычных книжных полок со словарями и справочниками, Аркадий чувствует себя неуютно, как теперь говорится, некомфортно, но упорно стоит на своем.

Билл внимательно прислушивается.

И в один прекрасный момент наш профессор сдается.

Он с треском вырывает страницу из-под валика пишущей машинки и вставляет новый белоснежно-чистый лист бумаги: «Больше я не задаю Вам вопросов! Рассказывайте сами».