Операцию Шторм начать раньше - Николай Иванов

Автобус вдруг так резко затормозил, что Лену подбросило с места. Теряя листок, ухватилась за сиденье впереди. Наскочившая сзади пыль окутала автобус, и Лена на ощупь начала отыскивать бумажку: не дай Бог унесет, закрутит, а она помнит из полевой почты только букву "Ж". Надо выучить, обязательно выучить, там пятерка была, даже нет, две. Кажется, еще тройка.

Адрес оказался под ногой, Лена с облегчением выпрямилась и тут же увидела над собой царандоевца. Вернее, увидела вначале его усмешку, потом услышала за занавеской водителя крик Махмуда и ужаснулась страшной догадке. Словно подтверждая ее, вошедший в автобус царандоевец потянулся к сумочке с деньгами. Лена задвинулась в угол сиденья, но длинные узловатые пальцы с широким перстнем дотянулись, замерли перед самым лицом. И Лена, словно под гипнозом, разжала пальцы, сама протянула деньги.

В дверях автобуса показалось еще несколько афганцев, уже без формы. Они втащили, бросили на пол автобуса окровавленного водителя и, улыбаясь Лене, расселись на сиденьях. Автобус плавно, умело тронулся, и Лена подалась к двери: высадите меня. Однако перед лицом вновь возник перстень, она успела даже различить на нем гравировку какого-то цветка. Отпрянула: цветок каким-то образом - цветочная поляна! - напомнил о Борисе, и Лена спрятала за спину листок, словно в адресе было теперь ее единственное спасение.

...Капитан Ледогоров в это время подшивал подворотничок.

- Товарищ капитан, - заглянул, придерживая панаму, в палатку дневальный. - Вас срочно к командиру полка.

- Кого еще? - успел остановить Борис солдата. По фамилиям других офицеров можно было хоть предположить, ради чего командиру потребовался саперный ротный.

- У него сидят начальник разведки дивизии и авианаводчик. Из наших вас и комбата-два, - выдал необходимую информацию дневальный и исчез.

Значит, в горы. А если уже прибыл и авианаводчик, то - прямо сейчас. Комбат-2 считается самым опытным и толковым - выходит, дело сложное, если дернули его. Расклад не в пользу свежих подворотничков.

Борис двумя широкими стежками прихватил оставшуюся полоску материи, дотянулся до кровати, на которой, укрывшись марлей от мух, спал Сергей Буланов.

- Серега, подъем.

- Уже не сплю, - отозвался тот из белого кокона. Потянулся, распугивая мух и комкая марлю.

- Готовь на всякий случай людей.

- Есть.

В чем повезло в последнее время Ледогорову - прямым ходом после училища к нему в роту прибыл лейтенантом Сергей Буланов. От того курсантика, с которым когда-то искал мины под Суземкой, осталась только что исполнительность, но это был далеко не худший вариант.

- Еле пробился сюда, - смущенно опуская глаза, словно был в чем-то не прав, сказал в первый вечер Сергей. - Почти весь курс написал рапорта в Афганистан, так что пришлось заканчивать училище с красным дипломом, чтобы иметь право выбора.

- Значит, рвутся сюда? - с удовлетворением переспросил Борис. На его взгляд, ввод войск в ДРА имел какие-то недомолвки, чувствовалась не вся праведность этого решения, но хотелось надеяться, что эти сомнения - только его личное недопонимание ситуации, что где-то кто-то знает больше и наверняка просчитал все. И если офицеры рвутся в Афганистан, значит, это он сам не до конца во всем разобрался. И это было хорошо, это снимало моральную ответственность за его пребывание на афганской земле, позволяя заниматься только выполнением боевых задач да заботой о своих подчиненных.

Сергей же за месяц службы в Афгане превратился из курсанта в офицера, заодно отравившись и водой из-под крана. Но главное - солдаты уже не боялись выходить с ним на задания. Что ж, Афганистан обтирал людей быстро, недаром правительство положило здесь военным день за три.

В прогнозе "на боевые" Борис не ошибся: "духи" захватили автобус, в котором ехала кассирша геологов. Капитан про себя даже выругался: идиоты, неужели не понимают, где находятся, разъезжают, как на курорте. А теперь из-за их разгильдяйства или прихотей подставляй под пули солдат. Кому война, а кому и мать родная...

- Район уже блокируется сухопутчиками, вы - на усиление, - подвел черту под заданием командир полка. - Через двадцать минут доложить о готовности к рейду.

- Ты что такой счастливый, будто под дождь попал? - на ходу сбрасывая куртку, поинтересовался Борис у кружившего по палатке лейтенанта. Тот остановился напротив, сжал кулаки, потряс ими в воздухе:

- Сын! Сын у меня родился, командир! - Буланов для подтверждения схватил лежавшее на столике письмо. - Вот. Сын. Настоящий. Три двести.

- Ну, это Улыба молодец. А ты-то тут при чем? - подтрунил Ледогоров.

- Как?.. Да ну вас. Сын! Теперь раз увидеть - и помереть не страшно.

- Не болтай ерунды перед операцией, - оборвал на этот раз серьезно Ледогоров. - Поздравляю, но отметим это дело потом. Через пятнадцать минут начало движения.

- Командир, хоть на сутки, хоть на час, хоть одним глазком можно будет потом как-нибудь?..

- Тринадцать минут, - еще жестче перебил Борис, влезая в маскхалат. Подумал о почтальоне: если через голову ему не доходит, когда приносить и раздавать почту, придется вдолбить через руки, ноги и чистку туалета.

Сергей обидчиво замер около своего угла, медленно полез под кровать доставать амуницию. Борис старался не обращать на него внимания. У только что прибывших в Афганистан только тело здесь, а душа все еще в Союзе. Они и по горам ходят, озираясь, как в музее. Еще ни слух их, ни зрение, ни повадки не выработали той боевой настороженности, которую кто-то называет шестым чувством на войне. Машинальности, автоматизма еще нет в движениях, естественности, когда не надо думать, что делать в той или иной ситуации, само сработает. А когда ко всему этому, еще не существующему, всякие радости-горести приплюсовываются, то выход на боевые - это уже не война, а чистейшая подстава под первую пулю.

- Строй роту и докладывай, - поторопил Ледогоров лейтенанта.

Тот, ничего не ответив и не посмотрев в сторону командира, вышел, проволочив по дощатому полу за лямки бронежилет и рюкзак.

Первый же отличительный признак сапера - это протертые на коленях брюки да иссеченные галькой, задубевшие, с обломанными ногтями пальцы. Мина - она и впрямь ласку любит, да чтоб на коленочках перед ней, да осторожно пальчиками. На миноискатель здесь особой надежды не было: горы афганские словно состояли из чистейшего железа и заставляли прибор работать постоянно. Поговаривали, что вот-вот должны будут прислать овчарок, вынюхивающих тол, но все равно это дело новое, не проверенное, а значит, и ненадежное. Поэтому с марта, когда начались первые подрывы на дорогах, пехота готова была повара оставить в лагере, лишь бы взять с собой лишнего сапера.