Венеция. История от основания города до падения республики - Джон Джулиус Норвич

всем судам, в какую бы сторону и под каким бы флагом те ни проходили через Босфор. В ноябре два венецианских корабля успешно проскользнули через это бутылочное горлышко, несмотря на жестокий артиллерийский обстрел, но третий, попытавшись последовать их примеру, стал жертвой прямого попадания и пошел на дно. Капитана и команду захватили в плен и доставили на суд султана. Команда по его приказу была немедленно обезглавлена, а капитану Антонио Риццо повезло меньше: его посадили на кол и выставили на обочине дороги в назидание другим.

Узнав об этом чудовищном происшествии, Венеция пришла в ужас. Она всегда предпочитала торговать, а не воевать с турками, а поскольку турки тогда держали под контролем большую часть Восточного Средиземноморья и Черного моря, торговля с ними была жизненно важна для дальнейшего процветания республики. Рано или поздно турки в любом случае завоевали бы Константинополь – это был лишь вопрос времени; но с коммерческой точки зрения Венеции это даже могло пойти на пользу. Поэтому она без колебаний возобновила с Мехметом договор о торговле и дружбе, заключенный ранее его отцом. Но в то же время нельзя было сбрасывать со счетов интересы венецианской торговой общины в Константинополе, привилегии которой годом ранее подтвердил Константин XI, да и иллюзий по поводу долгосрочной стратегии Мехмета республика не питала. Когда султан уничтожит Византию, ничто уже не помешает ему направить внимание на Крит и другие венецианские колонии в материковой Греции и на Эгейских островах. За три месяца до босфорского инцидента предложение предоставить Византию своей судьбе было отклонено в сенате семьюдесятью четырьмя голосами против семи, а этот последний акт свирепого варварства, которому султан подверг граждан Венеции, следовавших по своим законным делам, определенно требовал возмездия в той или иной форме.

Но в какой именно? Все военные ресурсы республики были заняты в Ломбардии, где Франческо Сфорца представлял куда более насущную угрозу для безопасности Венеции. За тридцать лет почти беспрерывной войны на материке казна изрядно оскудела; ощущался и недостаток живой силы. Венеция была не в том положении, чтобы развязать новую войну против неуязвимого на первый взгляд противника, отделенного от нее несколькими сотнями миль. Так что не самый героический курс, который она приняла по отношению к туркам, был объясним и понятен. Венеция решила поставлять Константину в кредит селитру и доспехи в ограниченном количестве, а также разрешить ему набор добровольцев на Крите. Наконец, морским командующим предписали по мере возможности помогать христианам на территории Византийской империи и оказывать им защиту. Однако любые неспровоцированные акты агрессии, способные настроить турок против республики, строго запрещались.

В начале декабря 1452 г. один из этих командующих, Габриэле Тревизан, вице-капитан залива, прибыл в Константинополь с пятью галерами. Вероятно, на одной из них находился молодой корабельный врач Николо Барбара, впоследствии составивший ежедневную хронику осады – самый подробный и точный из всех имеющихся у нас отчетов об этих событиях. Почти сразу же за Тревизаном – по чистому совпадению – прибыл Исидор, бывший митрополит Киевский, а ныне католический кардинал, присланный папой, чтобы торжественно скрепить союз двух церквей. 14 декабря, на другой день после совместного богослужения, бойкотированного почти всем духовенством и населением города, на одном из кораблей состоялась встреча с участием венецианского байло (главы постоянной торговой колонии Венеции в Константинополе) и всех ведущих венецианских купцов, на которой кардинал лично обратился к капитанам с просьбой не покидать город. Тревизан ответил, что по приказу синьории обязан отбыть в течение десяти дней после прихода еще одной галеры, ожидавшейся из Трапезунда. Он добавил, что ослушаться этого приказа не может, но готов забрать с собой всех купцов, которые пожелают уехать, и взять на борт любые товары. Вернувшись на берег, байло и купцы провели другое, тайное совещание, на котором решили остаться в городе и сражаться. Двадцатью одним голосом против одного они постановили захватить корабли силой и быстрейшим доступным способом отправить в Венецию известия о произошедшем с объяснениями своего решения.

Как отреагировал сенат на это известие, мы не знаем, но в феврале 1453 г. в Венецию пришло еще одно письмо, в котором тот же байло Джироламо Минотто сообщал о скорости и масштабах турецких приготовлений и умолял прислать подкрепление со всей возможной поспешностью. Это письмо явно сыграло свою роль, потому что 19 февраля, «ввиду чрезвычайной опасности, угрожающей ныне Константинополю», сенат принял решение отправить еще один флот в составе пятнадцати галер (сразу после их переоснащения для боевых действий) и двух транспортных кораблей, каждый из которых возьмет на борт 400 человек. Финансировать экспедицию предстояло в основном за счет специальных налогов, которыми обложили всех купцов, ведших торговые дела на Леванте. Кроме того, были разосланы срочные послания, в которых папу, короля Альфонсу, императора Священной Римской империи и венгерского короля настоятельно призывали тотчас объединить усилия с Венецией, а иначе Константинополь будет потерян.

Впрочем, даже сами венецианцы не смогли исполнить все задуманное в срок: когда корабли наконец отплыли, началась вторая неделя мая. К тому времени Константинополь уже месяц как был под осадой. Однако в бухте Золотой Рог ожидали восемь венецианских торговых судов (те пять, которые Тревизан привел с Риальто, и еще три судна с Крита), поспешно переоборудованные в военные, и все они были готовы идти в последний бой и отважно сражаться до конца.

Осада длилась с начала апреля: семь тысяч солдат императора защищали городские стены общей протяженностью четырнадцать миль от восьмидесятитысячной (по меньшей мере) армии султана, а огромные турецкие пушки беспощадно били по тройным укреплениям, кроме которых уже ничто не отделяло империю от окончательной гибели. В воскресенье 22 апреля Мехмет предпринял блестящую операцию, похожую на ту, что венецианцы совершили на озере Гарда четырнадцатью годами ранее, но гораздо более успешную: он приказал перетащить около семидесяти кораблей из Босфора в бухту Золотой Рог через холм Пера. Через несколько дней венецианцы попытались уничтожить корабли, но потерпели неудачу – главным образом из-за ревности генуэзцев. Единственной надеждой на спасение города, которая еще оставалась у измученных защитников, стал долгожданный венецианский флот.

Правда, и здесь не обошлось без затруднений. Похоже, Минотто дал императору слово, что флот отправят наверняка, но никаких реальных оснований для такого обещания у него не было: насколько нам известно, байло не знал, что сенат откликнулся на его призыв. И даже знай он это наверняка, известия о целой череде задержек, из-за которых отплытие несколько раз откладывалось, все равно бы до него не дошли. Тем не менее вероятность того, что внушительное морское подкрепление уже в пути, оставалась высокой, и