Алиби - Сандра Браун

Торопясь, Хэммонд сгреб со стола документы и, затолкав их в кейс, быстро вышел из кабинета.

На улице было настоящее пекло. Казалось, еще немного, и асфальт просто потечет, как масло. Спастись от палящих солнечных лучей можно было только в машине, где стоял мощный японский кондиционер, но едва Хэммонд шагнул за порог здания, как кто-то окликнул его:

— Хэммонд!

Только один человек мог говорить с ним столь повелительным тоном, и Хэммонд, мысленно застонав, обернулся.

— Привет, па.

— Мне нужно поговорить с тобой. Может, поднимемся к тебе в кабинет?

— Вообще-то, как ты, может быть, заметил, я не входил, а выходил, — ответил Хэммонд. — К тому же я спешу, у меня дела в центре города. В четверг я выхожу на большое жюри с делом Петтиджона, а это значит, что времени у меня мало.

— Именно об этом я и хотел с тобой поговорить.

— О чем? О том, что у меня мало времени?

— Оставь свои дурацкие шутки при себе, сейчас для них не время и не место. Я хотел поговорить с тобой о деле Петтиджона. — С этими словами Простои Кросс решительно подтолкнул Хэммонда к дверям. — Что у тебя с рукой?

— Долго объяснять, — нетерпеливо отозвался Хэммонд. — Ну, в чем дело? Что такого важного ты собрался мне сообщить, что это не может подождать до вечера?

— Буквально полчаса назад Монро Мейсон позвонил мне по сотовому от своего массажиста. Знаешь, сынок, он очень обеспокоен.

— Чем именно?

— Я боюсь даже подумать о том, каковы могут быть последствия, если то, что сказал Монро, — правда.

— И что такого ужасного он тебе сказал? Что у его жены будет ребенок и он решил передать должность по наследству?

— Он сказал, что ты стал относиться к этой Кэрти не так, как должен прокурор.

К этой Кэрти… Престон Кросс всегда использовал общее местоимение без добавления уважительного “миссис” или “мистер”, когда хотел подчеркнуть свое пренебрежительное отношение к кому-либо.

— Знаешь, — сказал Хэммонд, — мне начинает действовать на нервы, что каждый раз, когда у Мейсона появляются ко мне какие-то вопросы, он звонит тебе. Думаю, если бы он обратился прямо ко мне, я сумел бы ему все объяснить.

— Монро позвонил мне, потому что мы с ним — старые друзья. И когда он видит, что мой сын вот-вот испортит себе карьеру, естественно, он хочет предупредить меня.., потому что он меня уважает и верит, что я могу на тебя повлиять. По-моему, Монро и в этот раз хотел, чтобы я вмешался и предостерег тебя от неверных шагов.

— И ты, конечно, не упустил возможности сунуть нос в мои дела, — насмешливо перебил Хэммонд.

От гнева Простои покраснел до корней своих седых волос.

— Ты чертовски прав, Хэммонд. Я всегда рад возможности вмешаться и помочь тебе, поскольку ты, к сожалению, так и не научился соображать как следует. Единственное, о чем я жалею, — это о том, что ты уже слишком большой и тебя нельзя оттаскать за вихры!

Престон довольно редко выходил из себя, считая открытое проявление всякого рода сильных эмоций прерогативой женщин. И сейчас он тоже сумел взять себя в руки.

— Что ж, попробуй убедить меня, что Монро напрасно волнуется.

— Сначала скажи, с чего он взял, что я отношусь к Юджин Кэрти как-то не так.

— Ну, во-первых, ему давно кажется, что ты относишься к этому расследованию без должного рвения.

— Я бы так не сказал. Я работал над этим делом даже больше, чем обычно. Хотя должен признаться, что и осторожничал я больше, чем всегда, поскольку дело Петтиджона — слишком громкое и любая моя ошибка могла дорого обойтись всем, кто в нем замешан.

— Ты был настолько осторожен, что до последнего тянул с предъявлением обвинения этой Кэрти.

— Это ты так считаешь.

— Не только я, но и Монро Мейсон.

— Тогда пусть он и читает мне нотации. Он, а не ты!

— Послушай, сын, с самого начала этого расследования ты был сам на себя не похож. И мы оба — и я, и твой наставник — хотели бы узнать почему. Может быть, эта смазливая девица, которую Смайлоу подозревает в убийстве, заставила тебя раскиснуть? Уж не втрескался ли ты в нее часом, а?

Хэммонд продолжал молча смотреть на отца, и Престон снова побагровел.

— Господи, Хэммонд! Да что с тобой?! Я тебя просто не узнаю.

Ты что, спятил?

— Нет.

— Бог мой, из-за какой-то юбки! Неужели ты действительно готов пожертвовать своей карьерой ради удовольствия трахаться именно с этой бабой, когда кругом полно других, в тысячу раз лучше?

— Карьерой? — переспросил Хэммонд. — Если ты имеешь в виду должность окружного прокурора, то, сдается мне, ты мечтал о ней едва ли не больше, чем я.

— Не говори глупости, Хэммонд! Я просто не понимаю, как ты можешь вести себя так безответственно, так…

— Безответственно?! — Хэммонд рассмеялся. — Кто бы говорил, отец! Ты-то сам как себя ведешь? И какою меркой ты меня меришь? Может быть, ты хочешь, чтобы я взял за образец тебя? Что ж, мне действительно порой кажется, что я веду себя почти как ты, хотя сжигать кресты и рядиться в белые балахоны я бы, наверное, все же не стал.

Престон Кросс быстро и как будто даже испуганно заморгал, и Хэммонд понял, что стрела попала в цель.

— Ты вступил в ку-клукс-клан, отец?

— Что ты городишь?! Конечно, нет!

— Но ведь ты знал об этом, не так ли? Ты отлично знал обо всем, что происходило на острове Спаркл. Больше того, ты одобрял это!

— Я же сказал тебе, что расстался с этой компанией, и…

— Не до конца. Лют — вот кто действительно вышел из состава учредителей, потому что его убили. Призвать его к ответу может теперь только господь бог, но ты — другое дело. Ты все еще в опасности, папа… — Хэммонд покачал головой. — Ты стареешь и становишься беспечным. Я своими глазами видел твою подпись на документах, из которых следует, что именно ты был крупнейшим акционером. И теперь, когда Люта больше нет в живых, именно тебе придется отвечать за все, что натворили на острове нанятые вами хулиганы.

— Я чист как стеклышко, Хэммонд! Я продал свой пай и возместил ущерб.

Это был знаменитый отцовский финт с отвлекающим ударом и нокаутирующим апперкотом, и Хэммонд, как всегда, оказался застигнут им врасплох.

— Вот как? — только и сказал он.

— Да, — кивнул Престон. — Как раз вчера я съездил на остров Спаркл и встретился с теми, кто пострадал от наемников Люта. Я рассказал им, в каком я был ужасе, когда узнал, что происходит в поселке на самом деле. Каждой семье я вручил чек на тысячу долларов в возмещение понесенного материального ущерба и присовокупил к этому скромному дару самые искренние и глубокие извинения. Кроме того, я пожертвовал значительную сумму наличными на ремонт их методистской молельни и учредил несколько стипендий для лучших учеников школы. — Глядя в лицо Хэммонду, Престон сочувственно улыбнулся. — Как думаешь, сынок, можно ли завести на меня дело после того, как я продемонстрировал столь глубокое раскаяние и желание исправить зло, которое было причинено этим славным людям только потому, что в свое время я не дал себе труда вникнуть во все детали проекта Петтиджона? Впрочем, интереса ради можешь попытаться отправить меня за решетку, но, уверяю тебя, вряд ли это получится!