Изгнание норманнов из русской истории. Выпуск 1 - Наталия Ильина

Во-вторых, помимо того, что гипотетическая праформа rop(e)R («гребля») Экбу, якобы существовавшая в VI-VII вв. и к которой якобы восходит финское Ruotsi, «экстраполирует в глубокую прагерманскую древность ситуацию современного финского языка, настораживает обилие разного рода допущений и насилий над логикой, которые при этом приходится делать». Отмечая, что такое объяснение наталкивается «на трудности историко-фонетического характера», Максимович констатирует, что оно «маловероятно и по соображениям семантики, поскольку это привело бы к системному смешению сигнификатов», т. е. «к отождествлению в речи действия (гребля) с названием народа или социальной группы» (при этом автор обращает внимание на то обстоятельство, что отсутствуют типологические параллели «для семантического перехода занятие (или предмет)' —> 'название народа'»). В целом, как подводит он черту, гипотеза Экбу «представляет собой очевидный продукт кабинетной этимологии - иными словами, лексический фантом, не оставивший следов ни в одном скандинавском языке».

В-третьих, скандинавская версия происхождения имени Русь не объясняет, почему древнейшие варианты ее названия «в немецких источниках, начиная с IX в. (Ruzara, Ruzzi, Ruzi)», происходят с юга Германии и, «как показывает наличие в корне и, заимствованы из славянского (древнерусского) языка, хотя более естественным было бы заимствование данного слова на севере Германии непосредственно из древнешведского (но тогда с корневым о, как в *rdps)». В-четвертых, она не объясняет то «странное обстоятельство», «что восточные славяне, имевшие непосредственные контакты со скандинавами, почему-то заимствовали основу *rods- опосредованно, через финнов». В-пятых, в рамках этой версии не находят удовлетворительного ответа вопросы, поставленные еще С. А. Гедеоновым, и ей противоречат многочисленные сообщения византийских и арабских авторов о «русах», локализующие ее в Северном Причерноморье. Указал исследователь и на тот факт, что обозначение шведов как ruotsi наблюдается в центре финского ареала (территории чуди, веси, суми), тогда как на его периферии (территории саамов, волжских и пермских народов) так именовали русских. А согласно, заключает Максимович, «языковому закону «инновационного центра», именно значения 'шведы' и 'финны' в центре ареала должны считаться поздними и вторичными, тогда как периферийное значение 'славяне, русские' - исконным»[54].

К словам норманистов-лингвистов Ю. Мягисте, Г. Шрамма, А. В. Назаренко, О. Н. Трубачева и К. А. Максимовича, закрывающим все лазейки для лингвистических выдумок норманистов-нелингвистов, дискредитирующих самою лингвистику, и показывающим, как очень далеко от науки отстоит норманская теория, следует добавить заключение крупнейшего английского скандинависта П. Сойера. В 1962 г. он, говоря, что историками «была сфабрикована эпоха викингов», непреднамеренно показал всю нелепость главного «лингвистического аргумента» норманизма о связи имени «Русь» со шведскими «гребцами». Рассматривая знаменитый гокстадский корабль, сохранившийся до наших дней в своем первозданном виде, в качестве типового морского корабля викингов IX-X вв., Сойер констатировал: «Судно могло двигаться на веслах. ... Скамеек для гребцов не существовало, и у последних могли быть какие-то съемные сидения, которыми, очень возможно, служили их морские сундуки. Эта особенность подсказывает, что основным способом передвижения гребля не являлась (здесь и далее выделено мною. - В.Ф.). Разумеется, весла использовались в критические моменты, когда корабль попадал в полосу штиля или когда ему приходилось маневрировать в узких водных пространствах, например, фьордах или гаванях, но, как правило, судно двигалось под парусом: оно и задумано было как парусное судно»[55].

Несостоятельность главного аргумента норманистов демонстрируют многочисленные памятники (Иордан, Псевдо-Захарий, Бал'ами, Ибн Хордадбех, жития святых Стефана Сурожского, Георгия Амастридского, Кирилла и др.), фиксирующие присутствие руси в Прикаспийско-Черноморском регионе в IV-IX вв., т. е. до призвания варягов и варяжской руси в 862 г. племенами Северо-Западного региона Восточной Европы. О давнем пребывании руси на берегах Черного моря свидетельствует и такой не задействованный в науке источник, хотя он и был опубликован более ста лет назад, как схолия к сочинению Аристотеля «О небе», где констатируется, что «мы, говорят, заселяем среднее пространство между арктическим поясом, близким к северному полюсу, и летним тропическим, причем скифы-русь и другие иперборейские народы живут ближе к арктическому поясу...». И все эти известия преимущественно связаны с Русью Прикаспийской и с Русью Приазовской (Черноморской), которые были (как, кстати сказать, две Болгарии - Дунайская и Волжская) реальными политическими образованиями, оставившими яркий след в памяти византийского и арабо-персидского мира, в археологии и лингвистике. И существование которых доказали антинорманисты и норманисты Л.В.Падалко, В.А. Пархоменко, Д.Л.Талис, О.Н.Трубачев, А.Г.Кузьмин.

Но таковыми были и другие Русии: несколько Русий на южном и восточном побережьях Балтийского моря (из числа которых собственно и прибыли варяги и варяжская русь в 862 г.), Русь Прикарпатская, Русь Подунайская (Ругиланд-Русия-Русская марка), Русь Пургасова. К этим этнически неоднородным Русиям самое непосредственное отношение имели аланы-русь, связанные с иранским миром, и руги, имя которых почти повсюду было вытеснено именем «русь». Кузьмин отмечает, что руги-русь не были связаны ни со славянами, ни с германцами (Иордан, противопоставляя готов и ругов, не считает последних германцами[56]), и относит их к вендо-герульским племенам, ассимилированным славянами примерно в VI-IX веках[57]. И своим бытием в истории аланы-русь, руги-русь и все названные Русии говорят как об отсутствии связи имени «Русь» со скандинавами и о полнейшей несостоятельности норманистов доказать обратное, так и о том, что, как точно обрисовал эту безрадостную ситуацию в 1876 г. С. А. Гедеонов, «полуторастолетний опыт доказал, что при догмате скандинавского начала Русского государства научная разработка древнейшей истории Руси немыслима»[58].

В столь горестно памятном для России 1837 г. Н. И. Надеждин, предложив на суд читателей свой «Опыт исторической географии русского мира», подчеркнул одно очень важное обстоятельство, которое необходимо напомнить современным любителям объяснять начало Руси, исходя не из исторических источников, а из фантастических лингвистических допусков. Говоря о важности изучения географических названий, он, заметив, что «так естественно чувство, что земля есть книга, где история человеческая записывается в географической номенклатуре», вместе с тем подчеркнул: «Но это чувство также естественно подало повод к злоупотреблениям. Нигде не может быть столько раздолья произволу, мечтательности, натяжкам, как при звуках. Слово в нашей власти. Оно беззащитно. Из него можно вымучить всякий смысл этимологическою пыткою. Это заметили давно умы строгие и взыскательные. Еще блаженный Августин ставил этимологию имен наравне с толкованием снов... в новейшие времена, когда критика вступила во все свои права, этимология испытала всю тяжесть ее разрушительных ударов. Она объявлена фокус-покусом, которым можно только тешить легковерие детей. И в школьных учебниках первым правилом критической осторожности предписывается избегать этимологии как огня, не давать географическим именам никакого исторического весу».

Надеждин, объясняя причины «справедливой недоверчивости к этимологии» («здравомысленные критики объявили этимологию недостойным, жалким шарлатанством»), указал на то, что она «брала на себя слишком много, отыскивала не то, чего должна была искать, находила больше, нежели сколько можно находить в географической номенклатуре. В каждом названии предполагался не только определенный смысл, но и смысл в собственном смысле исторический, - память лица, намек на происшествие. Это давало обширное поле изобретательности». И что в конец этимология осрамилась тем, что «по малейшему, ничтожному созвучию, часто еще основанном на искаженных звуках, она соединяла самые несовместимые факты, мешала времена, скакала через расстояния»[59]. Как с нынешнего дня списано! И особенный пример тому, как осрамилась современная этимология, дают «конструкции» филолога-скандинависта Е.А.Мельниковой, с легкостью фантазера шведа О.Рудбека переиначивающей русские слова в шведские и также, как он, уносящей русскую историю «в область фантасмагорий».

Примечания:

27. Куник АЛ. Известия ал-Бекри... С. 039, 047, 054; Замечания А. Куника. (По поводу критики г. Фортинского). С. 4.

28. Розенкампф Г.Л. Обозрение Кормчей книги в историческом виде. Изд. 2-е. - СПб, 1839. С. 259; Шаскольский И.П. Вопрос о происхождении имени Русь в современной буржуазной науке // Критика новейшей буржуазной историографии. Вып. 10. Л., 1967. С. 132, примеч. 13.