Мой адрес – Советский Союз! - Геннадий Борисович Марченко

Джексона по очкам. Второй бой сложился неудачно для нашего севастопольца Толи Левищева. Он превосходил своего соперника Рики Каррераса, но неожиданно получил повреждение брови, и ему было засчитано поражение. Киевлянин Олег Толков уверенно выдержал натиск агрессивного Кова Грина и, постепенно овладев инициативой, стал набирать очки. Звучит гонг, и рефери поднимает руку киевлянина. Во втором раунде ввиду явного преимущества Олега Коротаева был остановлен бой между ним и Уильямом Ратлифом.

Мне противостоит Эл Брэкстон, очередной темнокожий боксёр. Молодой, мой ровесник, но его вес опять же в районе центнера, как сказал Анатолий Григорьевич. Да это и так видно, невооружённым глазом. Чемпион штата, во как! Но уже с первых секунд стало ясно, что он меня побаивается. Вперёд не лез, предпочитал активную защиту, но это у него получалось не лучшим образом. Раскусив вскоре соперника, я не стал с ним играть, сразу начал накидывать в голову, не забывая корпус. Первый раунд Эл как-то выстоял, а в начале второго я обрушил на него такую затяжную серию, что по её ходу начал опасаться, как бы не выдохнуться, если бой затянется. Но судьба решила не испытывать моего терпения, и когда Брэкстон после пропущенного удара в висок опустился на одно колено, а рефери открыл было счёт, из угла соперника на канвас полетело полотенце. Можно было констатировать, что очередная матчевая встреча закончилась убедительной победой советский боксёров.

Я успел пожать руки сопернику и его секундантам и уже собирался покинуть ринг, как вдруг увидел приближавшегося к нему Мохаммеда Али. Тот под вопли болельщиков буквально взлетел на ринг и, походя отобрав микрофон на длинно шнуре у не успевшего спуститься ринг-анонсера, дружески похлопал меня по спине, заявив:

– Хороший бой.

После чего повернулся к залу, а скорее всего к столпившимся внизу репортёрам, и громко в микрофон произнёс:

– У этого парня большое будущее! Это говорю, Мохаммед Али – лучший боксёр мира, – он ударил себя кулаком в грудь. – И это я вскоре докажу, когда выбью мозги из глупой головы Джо. Правда, этот русский сомневается, что я уложу Фрейзера.

В зале раздались одновременно недовольный гул, хохот и свист.

– Наверное, Джо ему заплатил, чтобы русский хвалил его на каждом углу, – язвительно продолжал Али. – Сколько? Тысячу? Пять тысяч? Хочешь, я заплачу тебе десять тысяч, чтобы ты на каждом углу кричал, что я лучший боксёр мира?

Мне с большим трудом удавалось сохранять вид, что я ничего из сказанного нет понимаю, и не ответить что-нибудь типа: «Засунь эти десять тысяч в свою чёрную задницу!»

– Недавно, в Лас-Вегасе, где этот русский тоже выиграл свой бой у неплохого боксёра, я зашёл поздравить его в раздевалку. А в ответ получил кулаком в печень.

Снов невольный гут, крики, свист… Мне же захотелось вырвать у него микрофон и объяснить, что первым полез в драку их земляк, слишком уж поверивший в свою исключительность. Нет, никто не спорит с тем, что Али и впрямь великий боксёр, и 70-е годы пройдут под знаком его превосходства. Но если я знал исход его боя с Фрейзером, то имел право заявить, что Фрейзер сильнее Али. Хотя теперь хрен его уже знает, не исключено, что разозлённый Али приложит все силы, чтобы одолеть принципиального соперника. С другой стороны, вряд ли он и в той реальности выходил на бой слабо мотивированным. Уж кто-кто, а Мохаммед Али всегда умел себя настраивать на поединок.

Возмущённые происходящим Петухов с Бегловым уже что-то доказывали кому-то из организаторов турнира – пузатому мужику с большими залысинами. Возмущались оба, но Беглов, думаю, на английском, а Петухов так, за компанию, на великом и могучем. Организатор разводил руками и делал вид, что он тут ни при чём, что ничего криминального не происходит. А Мохаммед продолжал свой монолог.

– Но я не обиделся на этого парня, – он снова похлопал меня по спине. – Потому что у него сработал инстинкт боксёра после того, как я сделал вид, в шутку, будто хочу его ударить после слов о том, что Фрейзер сильнее меня.

И хохотнул, в третий раз приложив меня по спине, но теперь уже куда более чувствительно. Я зашипел от боли и, не выдержав, треснул в ответ и его ладонью по спине. Забинтованной – перчатки мне уже сняли. Теперь уже Али поморщился, а я подмигнул ему и оскалился улыбкой от уха до уха. Мол, мы, русские, тоже шутить умеем.

Наконец-то на ринг поднялся толстенький, до которого докапывались Петухов с Бегловым, мягко и даже осторожно взял у Али микрофон.

– Леди и джентльмены! Спасибо, что пришли! Спасибо участникам сегодняшнего турнира, показавшим красивый бокс! И спасибо мистеру Али за его яркое выступление! А теперь я объявляю мероприятие закрытым. Всем спасибо и до новых встреч.

И, не возвращая микрофон Али, кое-как протиснулся между канатами и спустился с ринга.

– Чёртов ублюдок, – глядя ему вслед, пробормотал экс-чемпион, после чего посмотрел мне в глаза. – Надеюсь, мы с тобой на ринге когда-нибудь встретимся.

И тут же широко улыбнулся, под вспышки фотокамер приобняв меня за плечо. В общем, артист ещё тот.

В раздевалке Петухов возмущался поведением этого, как он выразился, хулигана, даром что негр. А Беглов бегал по кулуарам и вроде как грозился устроить организаторам неприятности.

На выходе меня снова пытались подловить репортёры. Али своей выходкой подлил масла в огонь, и на меня сыпались вопросы, главным образом, сколько мне заплатил Джо Фрейзер за его рекламу. Боже, ну и бред… И ведь теперь понапишут такого – что плакать захочется, как бы в Союзе не аукнулось. Вновь к автобусу пришлось пробиваться с боем.

Переночевали в отеле, я с утра стали собираться в аэропорт. Завтракали в кафе отеля, а на обратном пути в номер меня подловил невысокий тип, чем-то похожий на голливудского актёра Дэнни Де Вито. Коротышка, помогая себе жестами, попросил меня отойти в сторонку, послед чего представился фотокорреспондентом местной газеты «The Louisville Times». О роде его занятий свидетельствовал и висевший на боку кофр. Он вручил мне свежий, пахнувший типографской краской номер издания, где на первой полосе красовались я и Али. Последний улыбался, обнимая меня за плечо, а я стоял с немного растерянным видом. Подкрепляя свои слова активной жестикуляцией, отчего ещё больше в такие моменты походил на Дэнни Де Вито, фотокор сказал, что редактор очень просил, чтобы я сфотографировался с их газетой, держа её перед собой как раз передовицей с фото моим и Али.

– Ладно, – пробормотал я, – уважу, причём совершенно безвозмездно, так