Демон отверженный - Ким Харрисон

— Питер не считается, — сказала я, подбоченившись, и Трент покачал головой, будто говорил с ребенком. — Ты убиваешь не задумываясь, — возмущенно говорила я. — Ты убил трех вервольфов ради бизнеса и хотел свалить вину на моего друга. Бретт ведь только хотел к кому-нибудь прибиться!

То, что мне до сих пор больно об этом вспоминать, меня саму удивило.

— Мы с вами одинаковы, Рэйчел. Мы оба готовы убивать, защищая то, что нам дорого. Просто со мной это случается куда как чаще. Вы убили живого вампира, защищая свой образ жизни. То, что он хотел умереть — просто очень удобный повод.

— Мы совершенно не одинаковы! Ты убиваешь ради бизнеса и прибыли. Я убила, когда мне пришлось сохранять равновесие между вампирами и вервольфами. — Полная праведного гнева, я посмотрела сверху вниз на него, сидящего на ступеньке. — Ты хочешь сказать, что я не должна была?

Улыбаясь самым доброжелательным образом, Трент ответил мне:

— Нет, вы поступили правильно. Именно так, как поступил бы я. Я только хочу сказать, что все мы очень бы высоко оценили, если бы вы перестали работать против системы и стали работать вместе с нею.

— С тобой? — спросила я язвительно, и он пожал плечами:

— Ваши таланты, мои контакты. Я хочу изменить мир, и это будет с учетом вашего мнения.

Я повернулась к нему спиной, возмущенная, скрестила руки на груди. Тут нам сейчас демоны носы пооткусывают, а он все еще старается меня заманить с ним работать. Да, но вот я тут стою — и как раз на него и работаю. Господи, какая же я дура.

— Мое мнение уже учитывается, — буркнула я.

— Рейч? — донесся переливчатый голос из статуи, и у меня сердце екнуло. — Я нашел образец Ала. — Я отступила на шаг, пульс зачастил, а из-за статуи вылетел Дженкс, оставляя за собой тонкую ленту золотистой пыли. — Я искал твой образец, — сказал он, опуская мне в ладонь ампулу размером с ноготь мизинца с черным мазком внутри. — Но на тебя образца нет. Наверное, ты недостаточно долго была у Ала фамилиаром. Если он захочет отменить проклятие, ему придется образец брать прямо у тебя.

— Спасибо, — сказала я. У меня слегка кружилась голова при взгляде на капельку пустоты у меня в руках, которая была Алом. Ради нее я рисковала жизнью. С колотящимся сердцем я посмотрела на часы Айви — до восхода десять минут. Придется использовать сейчас.

— Добудь образец Трента, — сказала я и метнулась к кругу, уже начерченному на деревянном полу там, где ковровое покрытие выгорело. Я не собиралась брать энергию из линии или ставить крут, если только нам не помешают. Вот тогда уже все равно, ударю я в этот проклятый колокол или нет.

Трент шел за мной, и я чуть не влетела в него, когда он попытался взглянуть на образец крови Ала.

— Вот это? — спросил он, протягивая руку, и я отодвинула пробирку. — Этому уже больше пяти тысяч лет. Наверняка никуда не годится.

Дженкс агрессивно щелкнул крыльями:

— Это магия, ты, кусок дерьма фейрийского! Если ты можешь прочесть образец ДНК из усохшего эльфийского трупа, то Рэйчел как-нибудь сумеет использовать пятитысячелетнюю каплю крови для демонского проклятия.

Я опустилась на колени внутри круга и отложила драгоценную ампулу, смахивая грязь с полосы горелого дуба.

— А мой образец? — спросил Трент натянутым голосом, будто мы предаем его в последнюю секунду. Глаза его стали очень зелеными, и видно было, какие эмоции клубятся там внутри.

— Не смог найти. — Дженкс снизился на дюйм. — Я же не могу просто впечатать в строку: «древний эльф эпохи до проклятия». Какое-нибудь имя — это бы помогло.

Трент глянул на меня — лицо его посуровело от внезапных переживаний.

— Попробуй поискать «Калласеа», — сказал он, и я прислушалась.

Калласеа? Древняя версия родового имени Каламак?

— Момент, — ответил Дженкс и улетел.

Меня нервировало не только то, что я делаю, но и что Трент стоит над душой.

Я проверила свои припасы. Белая свеча вместо огня в очаге — есть. Здоровенный нож — есть. Две свечи, представляющие Ала и меня — есть. Пакет морской соли — есть. Безбожно дорогой кусок магнитного мела, которым я пользоваться не собираюсь — есть. Маленькая пятигранная пирамида из меди — есть. Письменные инструкции Кери и фонетическая запись латинских слов в виде свитка на дне сумки — не понадобится. Все это я выучила, сидя на ступенях алтаря.

Чувствуя на себе взгляд Трента, я ущипнула фитиль белой свечи, бормоча про себя «Consimilis, calefacio», и отпустила его. Уровень накопленной во мне энергии прыгнул вниз, и я обрадовалась, что зажигаю одну свечу — символ очага, а не две отдельных, для нас с Алом. Пламя мигнуло символом чистоты в оскверненном воздухе; я задержала дыхание и посчитала до ста. Демоны не показывались. Как я и ожидала, они не должны почувствовать мое присутствие, пока я не трогаю линий. Можно колдовать дальше.

Неуверенные движения Трента на краю моего поля зрения прекратились.

— Что вы делаете?

Я стиснула зубы, но ничего не сказала. Взяла пакет с солью и аккуратно высыпала ее узором в виде удлиненной восьмерки — модифицированная лента Мебиуса. Это проклятие было одно из очень немногих мною виденных, в котором не используется пентаграмма, и я подумала, что это, быть может, совершенно иная ветвь магии. Может, это будет не так больно.

— Рэйчел? — напомнил Трент о своем вопросе, и я села на пятки, сдула прочь локон, который выбился из-под шляпы.

— У меня десять минут, и я собираюсь сотворить проклятие, которое помешает вызывать Ала из безвременья.

— Прямо сейчас? — спросил он, и удивление приподняло его ухоженные брови. — Вы говорили, что демоны чуют, когда вы подключаетесь к линии. Они же через секунду налетят на нас!

Дрожащими пальцами я осторожно поставила медную пирамиду на пересечение солевых линий.

— Вот почему я и делаю это без защиты круга. У меня запасено достаточно безвременья внутри, чтобы на проклятие хватило.

Так говорила Кери, и я ей верю. Но плести проклятие без круга — эта меня очень, очень нервировало.

Трент переступил мягкими подошвами, выражая протест, но я не обратила внимания, копаясь в сумке в поисках пластинки красного дерева, которую забыла вытащить заранее.

— Зачем вы так рискуете? — спросил он. — Совершаете демонское проклятие до восхода солнца. В безвременье. И в оскверненной церкви. Неужто нельзя это сделать, когда вы вернетесь домой?

— Если вернусь, — огрызнулась я. — А если не получится — я хочу тогда перед смертью быть уверена, что моим друзьям не придется страдать от рук Ала вместо меня. Пусть он останется в безвременье. — Я смерила его взглядом. — До конца времен.