КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены - Галина Львовна Кузичкина (Кокосова)

него все было в полном порядке. Если его история казалась ему забавной, то я в ней видел мало юмора. Пропажа моих документов может обнаружиться еще до приезда комиссии, когда наши шифровальщики начнут проводить свою собственную проверку перед приездом комиссии. На мой вопрос, когда ожидается приезд этой комиссии, он ответил, что точно пока не знает. Однако они планируют приехать летом.

Мне нужно было действовать немедленно, так как подготовка к моей акции могла занять много времени. Прежде всего нужно было решить вопрос о том, каким путем мне следовало покинуть Иран. Из существовавших по иранской границе контрольно-пропускных пунктов отпадали сразу же КПП на советской, афганской, пакистанской и иракской границах. Оставались только аэропорт Мехрабад в Тегеране и КПП Базарган на ирано-турецкой границе. Конечно, заманчиво было сесть в самолет и улететь за тридевять земель от Ирана. Однако против использования Мехрабада у меня возникали серьезные возражения. Во-первых, меня в аэропорту за пять лет узнали практически все, так как я там появлялся по меньшей мере раз в неделю. Во-вторых, в аэропорту всегда много советских. Значит, если избрать аэропорт, то вылететь можно было только с использованием моего личного советского паспорта. Даже покупка билета на мой советский паспорт представлялась очень рискованной, так как это бы заметили. Такое в Иране случается нечасто, когда советский летит в Европу. В этом случае сведения могли дойти до представителя «Аэрофлота». Использовать же иностранный паспорт в аэропорту Мехрабад было совсем глупо, так как там меня все знали.

Работа с нелегалами приучила меня продумывать все до самых последних мелочей и избегать всех возможных случайностей. Ошибки приводят к провалам. В моем случае они привели бы к катастрофе.

Оставался только один путь — КПП на ирано-турецкой границе Базарган. Отрицательным моментом здесь было только то, что Базарган находился в 900 километрах от Тегерана. В остальном все складывалось как нельзя лучше. Для поездки в северо-западном направлении у меня была для иранцев веская причина. В Тебризе находились советские специалисты, и я как консульский работник имел право на поездку в этот район. От Тебриза до Базаргана не более 200 километров. О режиме на КПП Базарган мне было хорошо известно, так как это входило в мои обязанности — собирать информацию подобного рода. Пункт перехода был выбран.

Теперь документы. К сожалению, советский паспорт я использовать не мог. О появлении советского дипломата на КПП Базарган МИД Ирана уведомил бы местные власти заранее. Значит, нужно было обзаводиться иностранным паспортом. Здесь мне пришлось призвать на помощь все свои знания как офицера отдела документации нелегальной разведки. Паспорт я достал и оформил его соответствующим образом.

Иностранцу для передвижения по Ирану нужно иметь разрешение МИДа на поездку по стране. Это было проще. Я решил, что от Тегерана до Тебриза я использую советские документы. В этой связи мне не представляло большого труда негласно для нашего консульства оформить в МИДе разрешение на поездку.

На все эти приготовления у меня ушло довольно много времени, но в конце концов это было закончено. Все было готово. Предстояло избрать только день.

За время процесса подготовки всех деталей я совершенно успокоился. Я знал, что принятое решение является единственно верным. Ни разу не точил меня червь сомнения. Мне только постоянно припоминались две строчки из стихотворения Высоцкого:

«Чистая правда, конечно же, восторжествует,

Если проделает то же, что наглая ложь!»

День ухода определился сам собой. Офицер безопасности посольства Леваков давно планировал инспекционную поездку на ирано-советскую границу в районе Туркмении, где существовал КПП, через который часто совершались пассажирские переходы из Ирана в Союз и обратно. В том, что Леваков планировал посетить этот пункт, не было ничего особенного. Но вот то, что он настаивал на том, чтобы я его сопровождал, меня насторожило. Может, в том и не было ничего. Не знаю. Но рисковать было глупо. К тому же Леваков планировал перейти на советскую территорию, так, для знакомства, а затем вернуться. Это мне совершенно не нравилось. Но даже если я в данном случае ошибался, все не имело уже никакого значения. Конечный результат был неотвратим, останься я на месте. Я, естественно, ответил согласием на предложение Левакова о поездке, и мы назначили ее на 18 июня 1982 года. Я также вызвался оформить все путевые документы. Мой уход должен был состояться до этого.

День моего ухода выпал на вечер среды 2 июня 1982 года. Весь этот день я провел в посольстве, занимаясь обычными делами. С утра посидел немного в консульском отделе, затем пошел в резидентуру. Еще раз я проверил все в своем кабинете, чтобы не оставить никаких следов моей возни с документами. Моя машина уже с предыдущего дня находилась за территорией посольства. Я сказал, что оставил ее в гараже в городе для проведения обслуживания. В тот же день я полностью рассчитался с кассой резидентуры, чтобы списать все свои задолженности. Мне не хотелось, чтобы меня, кроме всего прочего, обвиняли еще и в воровстве. После обеда в среду я отдежурил положенное время на пункте «Импульс», следя за переговорами иранцев. Это дало мне возможность ознакомиться с оперативной обстановкой в городе в тот день. После этого я вернулся в свою квартиру. Еще раз все осмотрел и привел в порядок. В 6 часов вечера я вышел из квартиры в последний раз. Покинуть посольство я решил не через нашу комендатуру, а через проходную экономической секции. В посольской комендатуре велась регистрация всех выходов и возвращений, в комендатуре экономической секции на выходящих офицеров КГБ не обращали внимания. А меня они знали. У меня в руках был только пластиковый мешок, в который я положил свой пиджак и галстук. Выходить в пиджаке и галстуке было бы неестественно, погода была жаркой. По дороге к комендатуре мне попался навстречу офицер резидентуры, работавший в экономической секции, и спросил, куда это я собрался. Я ответил, что иду в химчистку. Ему было все равно, он спешил по своим делам. Выйдя с нашей территории, я пошел к месту парковки своей машины. А что, если ее там уже нет? Что, если ее уже украли, подумалось мне. Но машина оказалась на своем месте. Теперь мне предстояло сделать еще одно. Провериться на предмет обнаружения слежки. Невозможно было допустить, чтобы иранская служба безопасности засекла эту мою последнюю операцию. Я вышел на проверочный маршрут. После двух часов тщательной проверки я убедился, что был чист, и решил прекратить кручение по городу.