"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Поляков Влад

– Все нормально? – спрашивает осторожно. Не прикасается, не подходит слишком близко.

– Нормально, – буркаю.

– Повернешься?

Нет. Не хочу. Нужно успокоиться.

Но я снова не сдерживаюсь – поворачиваюсь. Пересмешник находится от меня на расстоянии вытянутой руки. В штанах (значит, наведался в свою бывшую комнату), но с голым торсом, только с повязкой из моей порванной на лоскуты простыни поперек ребер. Глаза серьезные, внимательные. И у меня возникает вопрос: какого черта я прежде пялюсь на его тело, а только потом поднимаю взгляд к лицу?

– Чья кровь? – спрашивает спокойно, оценив мой внешний вид.

Хлынуло из Пингвиньего носа на славу – мой сарафан будто обдало струей из-под крана.

– Пингвина, – отвечаю нехотя.

– Приставал?

– Нет, – бормочу, отводя взгляд, – случайно разбил нос о мое колено.

– Я с ним поболтаю.

И столько уверенности и скрытой угрозы в этом голосе, что я снова вскидываю глаза.

Я ничего не понимаю. Ни-че-го. Почему Пересмешник так ко мне относится? Отчего снова готов спасать и оберегать, когда сам вчера едва не погиб? Опять же по большей части из-за меня.

Что за привязанность с первого взгляда? А если мы были знакомы в прошлой жизни, то тогда какого черта он мне лжет?

Терпеть не могу игры.

Ненавижу ничего не понимать.

– Ты не мой телохранитель, – огрызаюсь, отступая назад.

С размаха врезаюсь спиной в дверцу шкафа. Шиплю от боли, потираю ушибленное место.

Вспышка. Глаза затопляет белым светом.

Еще одна…

– Хватит! – кричу, сбрасывая чужую ладонь со своего плеча. – Ты не моя нянька и не мой ангел-хранитель!

– Эм… – звучит за спиной. Осторожно, будто если со мной говорить резко, то могу и накинуться.

– Хватит! – уже рычу.

Мы в каком-то полутемном помещении. Входная дверь с ободранной обивкой, штора, наполовину сорванная с карниза и висящая на нескольких последних петлях, грязная, засаленная. Под ногами осколки посуды, смятый пустой пакет из-под какой-то сублимированной пищи.

Сверху слышится грохот.

Вскидываю глаза. Мы стоим у подножия лестницы. Она не такая, как в доме Валентайнов – широкая, с резными перилами. Эта лестница узкая, с протоптанными ступенями и давно не метенным мусором по углам.

Сверху летит пустая бутылка. Бум – падает на первую ступень. Звяк – на следующую. Дзинь – катится дальше.

Как завороженная слежу за полетом пустой тары до тех пор, пока та не преодолевает всю лестницу и вдребезги не разбивается у моих ног.

Со второго этажа доносится отборная брань. Голос хриплый, но совершенно точно – женский.

– Эм, я вызову медиков…

Шмыгаю носом, обнимаю себя руками, но так и не оборачиваюсь.

– Я сама вызову бригаду. Я сама со всем разберусь, – перечисляю резко, будто каждым словом вколачиваю в стену гвозди. – Это – мое дело. Это – мои проблемы. Уходи!

– Эмбер, я хочу помочь.

Ник настолько редко зовет меня полным именем, а не сокращенным или придуманным им прозвищем, что это обращение бьет сильнее любой пощечины. Он на самом деле за меня волнуется. А еще сейчас – жалеет меня. И от этого мне особенно тошно.

– А я хочу, чтобы ты ушел! – рявкаю. Крепче обнимаю себя руками, всматриваясь в осколки на протертом до дыр коврике у подножия лестницы.

Молчание. Минута промедления. Быстрые шаги, щелчок замка и хлопок двери. Мелодия снимаемой сигнализации с флайера, припаркованного у дома. Щелчок, хлопок дверцы и звук заведенного двигателя. Рык мотора. И… тишина.

Опускаюсь на корточки прямо там, где стою. Обхватываю руками колени и сотрясаюсь от беззвучных рыданий.

От этого ты хотела убежать? Это ты пыталась исправить?

– Эмбер! Ты заказала еще выпивку? – несется недовольный голос со второго этажа. – Приедет на каникулы раз в полгода и то помощи не дождешься! Вырастила на свою голову!..

До крови закусываю губу. Надо собраться, нужно себя пересилить. Я только что получила стипендию, мне хватит и на медиков, и на новые шторы…

Все решаемо, так говорит Ник. Только почему мне хочется провалиться сквозь землю оттого, что он наконец увидел все это своими глазами?

– Я иду, мам! – кричу в ответ, отпуская колени и выпрямляясь.

На моем запястье пиликает коммуникатор. Смотрю: сообщение.

От Ника: «Если понадобится помощь, дай знать – приеду».

Не отвечаю. Стираю послание и набираю номер ближайшего госпиталя.

– Мне наркологическое отделение, пожалуйста…

Прихожу в себя в постели. Голова гудит, виски пульсируют болью.

Пересмешник сидит рядом, у моего бедра, точь-в-точь как я возле него этим утром. Смотрит тревожно.

Как он вообще меня дотащил до кровати? С его-то ребрами.

Приподнимаюсь на локтях. Тру лоб, хмурюсь. Потом сажусь.

– Что случилось? – спрашиваю, хотя и так понимаю, что именно: сильные эмоции и удар о шкаф вызвали слишком яркие воспоминания и моя голова этого не выдержала.

– Ты закатила глаза и отрубилась.

– Ясно, – бормочу и отворачиваюсь.

Пересмешник молчит, ждет чего-то. Кто его знает чего. Лично я жду, чтобы он оставил меня сейчас одну. Не хочу быть жалкой.

– Это ведь не впервые? – спрашивает.

Не уходит. Хотя куда ему идти? Это теперь наша общая комната.

– Нет, – признаюсь.

Сначала думаю соврать, но потом понимаю, что нам и дальше жить вместе – пусть знает, что я бракованная.

– Это припадки? Обмороки? Последствия травмы?

– Сову спроси. Она у нас лекарь, – огрызаюсь и натягиваю одеяло по самое горло. Меня потряхивает и знобит.

Не смотрю на Пересмешника, сижу и пялюсь в одну точку на полу. Там ничего нет, но это лучше, чем сейчас видеть заботу в его взгляде. С ума схожу.

– Я так понимаю, на ужин ты не идешь?

Мотаю головой. Какое мне есть? И так мутит.

– Ладно. – Кровать издает тихий стон, когда сожитель встает. – Я обещал Филину, что сегодня вечером буду в столовой. Скажу, что тебе нехорошо. Лежи. Что-нибудь принесу.

– Не надо, – отказываюсь.

Он не отвечает. Идет к двери.

– Пересмешник! – окрикиваю внезапно даже для самой себя.

– Угу? – оборачивается, уже взявшись за ручку.

Обращаю внимание, что он успел надеть футболку. Руки в синяках и ссадинах, опухшая губа… Для человека, которого вчера чуть не убили, Пересмешник выглядит просто прекрасно.

– Ты не моя нянька и не мой ангел-хранитель, – слово в слово повторяю фразу, сказанную Эмбер Николс Нику Валентайну много лет назад.

Мне нужно увидеть реакцию Пересмешника. Мне это жизненно необходимо.

Кажется, или его глаза на мгновение расширяются? Или же я так старательно пытаюсь увидеть то, чего нет?

Пересмешник спокойно пожимает плечом. На его губах появляется улыбка.

– Так и ты вроде не медицинская сестра.

Касается пальцем своей свежезашитой брови – на случай если я вдруг не поняла намека, – подмигивает и скрывается за дверью.

Ник, если это правда ты, я тебя убью.

Сперва расцелую, а потом убью.

Глава 21

– О чем вы с Филином вчера разговаривали?

Сижу на краю кровати, заплетая волосы в косу. Пересмешник – у окна, только что натянул через голову футболку поверх перевязки на ребрах. Его лицо как раз появляется из горловины, когда я задаю вопрос.

Пожимает плечом.

– О тебе.

Очень интересно.

– И что он сказал?

– То, что я сделал опрометчивый выбор и ты… э-э-э… дай-ка вспомнить… что-то вроде паршивой овцы в стаде. Да, так и сказал.

– А ты?

– Сказал: «Что поделать – у меня дурной вкус».

– А он?

– Сказал, что я не прав.

– А ты?

– Напомнил ему, что это совершенно не его дело.

– А он?

– Напомнил мне, что на Птицеферме любое дело – его.

– А ты?

– Это игра в перекличку? – припечатывает меня пристальным взглядом.

Не остаюсь в долгу: упрямо смотрю в ответ.