Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

— Знаешь что? — заговорил Король Волков. — Последнему, кто осмелился настаивать, я открутил руки и засунул ему в задницу.

Херувимы пискнули и упорхнули за спину Вальдора.

— Мой лорд, — спокойно произнес Вальдор, — ваша любимая игра в короля варваров весьма забавна, но сейчас мы очень заняты…

— Эх, Константин! — со смехом воскликнул Русс. — Я так и знал, что ты это скажешь!

Он открытой ладонью шутливо хлопнул Вальдора по плечу, но Хавсер был уверен, что от удара на золоченых доспехах осталась вмятина.

— Лорд Русс, я вынужден поддержать Вальдора, — заговорил Астартес в красной броне. — Здесь не место для… — Его голос умолк, сменившись щелчком выключенного вокса, но кивок указывал на Хавсера.

— Того, кто размахивает секирой, — закончил Астартес.

Хавсер вдруг вспомнил, что все еще держит оружие в руке. Он быстро сунул секиру в петлю на поясе.

— Смотри-ка, скальд, — сказал Король Волков, взмахом руки указав на собравшуюся четверку, — как они на тебя ополчились. Видишь этого в красном? Это Ралдорон, магистр ордена из легиона Кровавых Ангелов моего брата Сангвиния. А этот громила в сером — Тифон, первый капитан из Гвардии Смерти. Хорошенько запомни их имена, чтобы во всех деталях и подробностях рассказать об этом дне у очага Тра.

— Достаточно, мой лорд, — сказал Тифон. — В целях безопасности…

— Ого! Ты превышаешь свои полномочия, первый капитан! — воскликнул Русс, сделав шаг вперед и обвиняющим жестом ткнув пальцем в грудь Астартес в серых доспехах. — Ты не должен… Ты не смеешь говорить «достаточно» примарху.

— Тогда, возможно, я смею, — раздался еще один голос.

Все повернулись. Новоприбывший обладал ростом Лемана Русса и харизмой звезды первой величины. И если Русс со своей золотисто-кровавой гривой служил воплощением первобытной энергии, этот гигант являл собой свет и эстетическое совершенство. Рядом с этой парой померкли даже величественные Кустодес.

— Да, — ворчливо буркнул Русс. — Полагаю, ты смеешь.

Он оглянулся на Хавсера:

— Ты знаешь, кто это?

— Нет, сэр, — промямлил Хавсер.

— Ладно, сэр, этот сэр — мой брат Фулгрим.

Примарх Детей Императора был облачен в красные с золотом доспехи великолепной работы. Белые волосы обрамляли столь прекрасное лицо, что на него было больно смотреть. Он коротко и вежливо улыбнулся Хавсеру.

— Тебя раздражает пребывание в тихой комнате, брат? — спросил Фулгрим.

— Да, — глядя в сторону, ответил Русс.

— Но ты понимаешь, что должен провести там еще какое-то время? Твое появление может послужить причиной взрыва, особенно если ему станет известно, что именно ты добиваешься его осуждения.

— Понимаю, понимаю, — нетерпеливо бросил Русс.

Фулгрим снова улыбнулся:

— Постарайся сдерживать свои чувства. Если о твоем присутствии не узнают, имеющиеся у нас доказательства будут более вескими. Твой Судьбостроитель уже готовится поведать свое сказание.

— Ладно. Как только с секретностью будет покончено, я перестану прятаться за спинами сестер, — проворчал Русс. — И все-таки, — огорченно добавил он, — как бы мне хотелось увидеть его лицо во время выступления Вюрдмастера. Или, по крайней мере, в будущем услышать описание этого события из уст моего скальда.

Король Волков схватил Хавсера за плечо и вытолкнул вперед, слегка встряхнув для пущей выразительности.

— Брат, мы стараемся относиться к тебе со всевозможным терпением, — заметил Фулгрим.

— Мой лорд, прошу вас, — вмешался Вальдор. — Сейчас неуместно…

— Ты так и не дал мне представить его как следует, — заявил Русс, прервав кустодия. — Не слишком-то вежливо с твоей стороны. Это скальд Тра, известный как Ахмад Ибн Русте, а также Каспер Ансбах Хавсер.

На несколько мгновений все замолчали.

— Злобный пес, — бросил ему Фулгрим.

Вальдор поднял руки к своему остроконечному шлему, отключил зашипевшие сжатым воздухом зажимы, снял головной убор и передал его второму кустодию.

— Вы решили немного поиграть с нами, мой лорд? — спросил он, стараясь говорить в шутливом тоне.

На выбритой голове Вальдора белела подросшая щетина, орлиный профиль придавал лицу глубокомысленное выражение. Похоже, улыбаться ему доводилось не слишком часто.

— Да, Константин, — промурлыкал Русс. — Мне стало скучно в тихой комнате, надо было как-то развлечься.

— Вы могли бы чуть раньше назвать нам имя этого человека, — сказал Вальдор.

Он взял у своего спутника портативный сканер и проверил Хавсера.

— Разве моя личность имеет какое-то значение? — спросил Хавсер.

— Безусловно, Каспер, — ответил ему Фулгрим.

— Вы меня знаете? — От изумления он начал заикаться.

— Нас проинструктировали, — раздался в вокс-трансляторе шлема потрескивающий голос Ралдорона.

— Каспер Хавсер, известный и выдающийся ученый, — заговорил Тифон, — основатель и директор Консерватория, заслужившего личное одобрение Императора. — Тифон снял увенчанный рогом шлем, открыв нервное лицо, обрамленное бородкой и длинными темными волосами. — Неожиданно уволился по собственному желанию около семидесяти стандартных лет назад и впоследствии пропал, возможно во время необъяснимого и рискованного путешествия на Фенрис.

— Вам все обо мне известно, — выдохнул Хавсер.

— Надо ввести его в курс дела, — предложил Константин Вальдор.

— Из ваших слов выходит, что вся моя жизнь шла по чьей-то указке, — сказал Хавсер, игнорируя жужжавших вокруг него сервиторов.

— Возможно, так оно и было, — подтвердил Вальдор.

— Это не укладывается у меня в голове, — вздохнул Хавсер.

— Сколько еще людей должны тебе это сказать, чтобы ты прислушался? — нетерпеливо пророкотал Русс.

— Мой лорд, прошу вас, — мягко упрекнул его один из Кустодес.

— Константин, придерживай своего щенка! — зарычал Русс.

Вальдор кивнул кустодию, и тот снял украшенный гравировками шлем, открыв моложавое лицо.

— Амон Тавромахиан далеко не щенок, Король Волков. Не надо на него нападать.

Русс расхохотался. Он сидел на краю приподнятой платформы, на которой располагался командный пункт, и наблюдал за ходом биологического исследования. Стоявший рядом Фулгрим скрестил руки на груди, усмехнулся и покачал головой.

Хавсера отвели в тот угол главного зала, где находилась медицинская часть, и предложили лечь на кушетку. Специалисты из числа медперсонала установили на его теле датчики и начали биометрическое сканирование. Сервиторы смазывали гелем участки кожи, чтобы обеспечить хороший контакт.

— Я отправился на Фенрис движимый жаждой исследований и знаний, которая одолевала меня с самого детства, — заговорил Хавсер, сознавая, что говорит извиняющимся тоном. — Решение было вызвано разочарованием, когда после долгой и преданной службы делу Объединения меня отодвинули в тень. Я был огорчен. Я испытывал неудовлетворенность. Я решил отказаться от смешного политиканства Терры, отвергавшей мои усилия, и, оставаясь историком-культурологом, отправиться в один из самых диких и таинственных миров Империума.

— Несмотря на то что с самых юных лет ты испытывал непреодолимый страх перед волками? — спросил Вальдор.

— На Фенрисе нет волков, — возразил Хавсер.

— Ты же знаешь, что они есть, — с утробным рычанием в голосе пророкотал Русс. — И знаешь, что это за волки.

Хавсер вдруг осознал, что у него дрожат руки.

— Тогда… Тогда, если вы ищете глубинные психологические причины, я, вероятно, решил встретиться с детскими страхами лицом к лицу.

Из другого зала к ним подошел Аун Хельвинтр. Перебрасывая из руки в руку отполированные морские раковины, он присел на соседнюю кушетку. Его колоссальный вес заставил металлический каркас жалобно скрипнуть.

— Сомнительно, — произнес он. — Я думаю, причина в страхе. В особом страхе. Он обладает силой. Мне кажется, именно благодаря страху они нашли к тебе подход. И все же мы никак не можем обнаружить триггер, несмотря на всю информацию, почерпнутую из твоего мозга за время холодного сна, несмотря на то что Длинный Клык подобрался к нему очень близко. Триггер очень хорошо зашифрован.

— Что за триггер? — спросил Хавсер. — И что такое холодный сон?

Константин Вальдор заглянул в свой информационный планшет.

— Кроме всего прочего, ты был удостоен награды Даумарл. Твой труд заслужил признание многих ученых внутренних систем. Некоторые из твоих работ стали трамплином для целого ряда научных исследований и оказали позитивное влияние на общество. Консерваторий пользовался немалым политическим влиянием.

— Это не так, — возразил Хавсер. — Нам приходилось бороться за каждую мелочь.