И.о. поместного чародея - Мария Заболотская

Я равнодушно пожала плечами, не видя никакого толку в этом разговоре, который даже на стоящее извинение пока что не тянул.

— Да-да, я понимаю, вы так не считаете. Но, согласитесь, все эти храбрецы… они же все идиоты! Или ловко соизмеряют выгоду и риск. Поэтому я всегда говорил себе: "Вот этот?!! Ха! Да он просто не понимает, с чем имеет дело, потому и лезет!" или: "Надо же быть таким жадным, чтобы рисковать своей жизнью!". Нет там повода для гордости. А может, я просто чего-то не понимаю.

В душе я была согласна с демоном, но виду не подала. Впрочем, он почувствовал мое одобрение, а, может быть, просто свято верил в него, и продолжил горячо и сбивчиво:

— А недавно… вчера, я вдруг подумал, что есть вещи, пострашнее драконов. То есть, дракон, конечно, может съесть, но на этом все. Но если… если ты рискуешь жизнью, даже не смея рассчитывать при этом на славу, деньги, власть, а наоборот — молишься всем богам, чтобы об этом никто не узнал… Это ведь совсем другое. Нет-нет, я вовсе не про ваши походы против волкодлаков и привидений. Это, конечно, простой идиотизм, как я уже говорил…

Я снова скривилась, в очередной раз подивившись умению Виро затрагивать самые чувствительные струнки в душе у собеседника.

-..а я имею в виду то, что вы решились обманывать магов и наплевали на их законы. Я вдруг подумал, что никогда бы не осмелился на поступок, который не принесет никакой выгоды, и который все наверняка осудят. Грабеж — понятно. Ради денег можно рискнуть. Дракон — тоже понятно, рискнуть можно ради славы. А вы просто не захотели быть той, кем должны были стать, и не сдавались, как бы бессмысленна не была борьба. Я ведь тоже притворился тем, кем не являюсь… вы ведь знаете. Но я рискнул сообразно выгоде. И я получу ее… А вы…вы не сделали ничего плохого людям… и не сделали бы, даже если бы видели в этом для себя пользу… Но, посмотрите, вас сейчас все ненавидят, причем совершенно незаслуженно! Потому что даже убивать драконов и грабить — это не столь опасно, как поступать НЕ ТАК, КАК ВСЕ. Это, наверное, и есть храбрость. А вчера я окончательно понял, что все-таки труслив. Знаете, почему?.. Потому что вы никогда не шли против своей совести — и даже не задумывались об этом, а я помешал вам разбить треклятый амулет, хотя знал, что вы поступаете правильно. Храбрость должна быть честной…

Я в некотором недоумении пыталась примерить на себя эти слова, удивленно смотря на раскрасневшееся смешное лицо взволнованного Виро. Если бы я могла говорить, то объяснила бы ему, что люди — и демоны, выходит, тоже — часто видят в поступках других то, что хотят видеть. Должно быть, не во всем он был согласен со своим господином, и рано или поздно, повод для того, чтобы устыдиться, бедняга все-таки бы нашел… Но какое мне дело было до перемен в мировоззрении демона? Я ведь была далеко не столь хорошим человеком, как ему казалось.

C возродившейся из небытия надеждой я смотрела на Виро, умоляя всех богов, чтобы следующими словами стали: "И поэтому я все-таки вам помогу!", но жизнь в который раз продемонстрировала, что она полна сюрпризов:

— …поэтому я не помогу вам, ведь я — трус, — жалобно окончил Виро свою речь.

Я негодующе забулькала и остановилась, как вкопанная, вне себя от ярости. На меня тут же налетела какая-то пара. Дама, разглядев, в кого она впечаталась локтем, посерела, обмякла на руках своего кавалера и была уведена ним куда-то в сторону.

Виро неловко ухватился за мою талию и потащил меня дальше кружиться по залу, немилосердно топчась по моим ногам и продолжая свои бессвязные речи.

— …Поймите, я хочу вам помочь, госпожа Каррен, но не решусь на это, ведь я себя знаю… — бормотал он, вконец запыхавшись и разволновавшись. — Я всю ночь думал, как это сделать, и, в общем-то, придумал… Но я не смогу, я знаю, что не смогу. Это все равно, что надеяться, будто человек, не умеющий плавать, спасет тонущего, понимаете?.. Я вот сейчас с вами говорю и тут же жалею, что открыл рот. Я… я боюсь! Но я понимаю, что если не попробую, то никогда не смогу себе этого простить… Но это все в будущем, а сейчас мне все равно слишком страшно.

На его лице отражалась такая борьба чувств, что я перестала на него злиться. И впрямь, что делать демону, если ему недостает решимости совершить хороший поступок? Нехорошо ведь смеяться над человеком, который боится войти в темную комнату или же обратиться с речью к толпе, хотя для других это не составляет труда. Виро не был храбрецом, в чем честно признавался, но он хотел мне помочь. По крайней мере, на это у него хватило мужества.

И я, улыбаясь из последних сил, похлопала его по плечу, скроив сочувственное лицо. Правда тут же пришлось об этом пожалеть, потому что секретаря это едва не доконало — он наступил на подол моего платья, и мы едва не грохнулись на пол. Хорошо, что другие пары предусмотрительно и опасливо соблюдали дистанцию, держась от нас как можно дальше, из-за чего в зале наблюдался некоторый кавардак, а слуги, приставленные к зеркалам, немилосердно потели от ужаса.

— Вы мне нравитесь, правда, — брякнул Виро, пытаясь расправить мое перекосившееся платье, не прекращая при этом попыток вальсировать. — И хоть вот это все… — он окинул нервным взглядом мое унылое декольте, — немного не то, чего я ожидал от девушки, которая мне придется по душе, но я все равно… попробую… решиться. Слушайте внимательно, госпожа Каррен! У нас осталось чуть больше часа…Боги всемогущие, я не верю, что это говорю… Амулет вас убьет, вне всякого сомнения. Человеку не выдержать силы охранного заклятия, которое на нем лежит. А вот демон… — тут он сглотнул от ужаса, но все же продолжил дрожащим голосом. — Демон может и пережить. Скорее всего. Но ему будет очень больно, да. Так больно, что он на это никогда не решится, как бы стыдно ему потом ни было. Но он постарается сделать все, на что способен, так что у вас будет шанс… Помните, как началась вся эта беда с Крестом Освальда, да? Заклинанию все равно, кто его произносит…

Я напряженно слушала его, пытаясь понять, что же он мне предлагает, но вдруг мое внимание отвлек нарастающий звук боя часов. Часы на башенке ратуши били полночь. Я остановилась, не веря своим ушам и чувствуя, как леденеет моя спина. Виро тоже словно окаменел. Прочие же люди продолжали танцевать, с опаской косясь на нас, внезапно замерших посреди зала.

Стрелки часов, висящих на стене, еще не подобрались к одиннадцати.

Похоже, мы просто не заметили, что здесь проходило небольшое искажение пространства, сопряженное с искажением времени. Повсюду наступила полночь, кроме небольшого уголка зала, где находились часы.

Мой взгляд, пометавшись по сторонам, наконец, нашел Теннонта, также окаменевшего от потрясения. Выражение его лица было ужасным.