Depeche Mode. Подлинная история - Джонатан Миллер

Когда соратники Гэана наконец-то увидели своего длинноволосого, отпустившего козлиную бородку, покрытого татуировками певца — выглядящего и звучащего совсем как американская гранж-звезда, которой он так страстно хотел стать, — они были шокированы. Даже в 1999-м сам Гэан был по-прежнему ошеломлен своими воспоминаниями о встрече: «Я изменился, но не понимал этого полностью, пока не оказался лицом к лицу с Элом, Мартом и Флетчем. Выражения их лиц… раздавили меня».

Энди Флетчер: В эпоху «Violator» с ним все было в порядке. У него была короткая стрижка. Затем, после окончания тура в поддержку «Violator», мы не видели его около года. Когда он прилетел в Испанию — это было в начале работы над «Songs Of Faith And Devotion», — у него были длинные волосы, он говорил, что нам следует стать гранж-группой, и пропадал в своей спальне на четыре дня подряд. Так что с ним случились кардинальные перемены.

«Он выглядел так, как будто прожил год в Лос-Анджелесе», — высказался по существу Уайлдер.

Мартин Гор: Я поначалу был всем этим немного смущен, потому что к моменту начала записи «Songs Of Faith And Devotion» мы не видели его довольно долго. Неожиданно оказалось, что его волосы отросли, а сам он был покрыт татуировками. Но через какое-то время я привык к новому виду, мне все в нем стало казаться нормальным. У людей есть предвзятые мнения об участниках электронных групп — вроде того, что не следует быть длинноволосым и татуированным. Я думаю, это неправильно: то, какую музыку ты делаешь, не должно диктовать тебе, как жить.

Возможно, и так, но запись «Songs Of Faith And Devotion» не собиралась стать легкой…

Глава XXIV

Дом, милый дом

Записать «Songs Of Faith And Devotion» было очень непросто. Дэйв тогда был в своем собственном мире, Алану хотелось записывать альбом без чьей-либо помощи. В группе царило напряжение, они друг с другом толком не разговаривали.

«Depeche Mode» вновь собрались в январе 1992-го для начала работы над восьмым студийным альбомом. Событие произошло в Мадриде — в нескольких километрах от него, если быть точным.

Дэниел Миллер: У «Depeche Mode» была такая заморочка: они хотели работать над каждым альбомом в новом городе, что теоретически хорошо — но только если можешь найти удовлетворяющую их требованиям студию. В Мадриде на тот момент такой не было, поэтому мы сделали вот что: сняли большой дом и устроили студию там. Жили все в том же доме.

Идея жить совместно в непосредственной близости от места работы была для «Depeche Mode» свежей, но на практике поддержание гармонии между четырьмя очень разными участниками группы — одного из которых едва можно было узнать, а у остальных хватало своих проблем — было нелегкой задачей. Как вспоминал продюсер Флад: «Они всегда были тесно связаны друг с другом, а затем, после тура „Violator“, когда они начали работу над „Songs Of Faith And Devotion“, даже не знаю… Наверное, правильным выражением будет „многое исчезло“».

Дэйв Гэан: Я вернулся к «Depeche Моде» в тот момент, когда был очень вдохновлен другими группами вроде «Jane's Addiction» — не столько их музыкой, сколько их страстью.

Меня очень привлекала опасность. Думаю, в мадридской студии все меня в каком-то смысле побаивались. Я тогда создавал ту еще атмосферу. Я был агрессивен в отношении того, чего мне хотелось, и что, как мне казалось, нам следовало делать!

Энди Флетчер: Он хотел, чтобы мы стали более гитарно-ориентированными и более традиционными — с ударными, гитарой и басом, такую музыку он сам тогда слушал. В каком-то смысле напряжение действительно вылилось в нечто интересное и новое — по крайней мере, для нас самих.

Несколькими годами позже Гэан был готов взглянуть на себя и друзей со стороны: «Я был уверен, что мы должны стать чем-то, чем еще не были, — пробовать новые вещи с новыми инструментами; я был уверен, что если бы мы этого не сделали, то оказались бы в заднице и стали стандартной группой, которая все время записывает одно и то же. Я настаивал на утяжелении — чтобы группа стала более рокерской, я хотел объединить обе вещи, и я чувствовал, что такого толком еще никто не сделал. Тогда подобным занимались некоторые группы — вроде „Nine Inch Nails“ и „Nitzer Ebb“… они были тяжелее, и у них было какое-то блюзовое ощущение. Я чувствовал тогда, что хочу этого — хочу рока! И, честно говоря, мне все хотелось делать только по-своему».

Алан Уайлдер: Нам надо было раздвинуть границы и попробовать создать что-то, в корне отличающееся от «Violator». Я уверен, что подсознательно мы испытывали давление, нажим — очевидным шагом было бы сделать еще одну, очень похожую на «Violator» запись. Но никто из нас этого не хотел.

Дэйв Гэан: Что мы осознавали — так это то, что после «Violator» люди ждали от Мартина таких же песен — и пошли совсем другим путем.

Алан Уайлдер: После обсуждения между мной, Фладом и остальными мы согласились, что наш подход должен быть больше направлен на живую музыку, мы должны делать то, чем раньше не занимались. Некоторые из песен вроде «I Feel You», «In Your Room» и «Rush» предлагали более свободное, «живое» ощущение, и, вероятно, верно будет сказать, что мы с Фладом и Дэйвом были главными зачинщиками нового открытого и подвижного звучания. Впрочем, «живой» стиль работы вызвал затруднения у некоторых из нас.

Последнее замечание, видимо, относилось к Энди Флетчеру, который большой роли в процессе записи не играл.

Алан Уайлдер: Идея трека «Condemnation» была в том, чтобы усилить ощущение госпела, присутствующее в песне изначально, но не ударяться в стилизацию и попытаться создать эффект, как будто она звучит в комнате, в некотором пространстве. И мы начали с того, что Флетчер бил по чемодану палкой, Флад и Дэйв хлопали, я стучал по барабану, а Мартин играл на органе. Мы послушали, что получилось. Это было только отправной точкой, но она предоставила нам направление для развития.

Похожий подход применили и к разработке «Walking In My Shoes» — на этот раз без какого-либо вклада Флетчера: «Песня была создана необычным для нас методом — одновременного музицирования. Мартин играл на гитаре, я на басу, и мы запустили драм-машину — просто чтобы получить общее представление о треке. После многих проб и ошибок басовая партия припева и гитарный рисунок встали на свое место. Начиная с этого момента, Флад и я начали работу „отверткой“ — занимались барабанными петлями, струнными аранжировками и прочим. Голос Дэйва звучал надтреснутым и недоработанным, но в то же время он отражал энергию музыки — он был полон эмоций. Мы с Мартином не всегда сразу соглашались — в „Judas“ например, мы записали трек тремя или четырьмя разными способами — и я думаю, что его вообще куда менее вдохновляла смена стиля, чем, скажем, Дэйва».