Война Иллеарта - Стивен Дональдсон

И Лорд Морэм тоже страдал. После сражения с самим собой в «месте покорения» усталость и страх запустили свои цепкие пальцы в щели и трещинки его души, так что стряхнуть их не удавалось. Он знал, что только время и победа могут исцелить такие же душевные раны воинов; но взял на себя ту часть их моральной нагрузки, с которой мог справиться, и отдал им всю силу утешения, которой обладал.

Однако он никак не мог смягчить потрясение Кеана от изложения Аморин заключительного плана вомарка. Пока она говорила, участие хилтмарка уступало место мертвенному ужасу за воинов. Лицо его вспыхнуло, и он взорвался:

– Это безумие! Каждый мужчина и каждая женщина будут убиты! Трой, что с тобой стало? Во имя Семи! Трой! Вомарк! – он неловко засомневался, прежде чем выразил свою мысль. – Ты бредишь? Мой друг, – выдохнул он, сжав плечи Троя, – как ты мог замыслить такую глупость?

Трой заговорил впервые с тех пор, как покинул Дориендор Коришев. – Я слеп, – сказал он глухим голосом, как будто это все объясняло. – С этим я уже ничего не поделаю.

Он освободился от объятий Кеана, сел у огня. Определив по исходящему теплу местонахождение пламени, он склонился к нему как человек, который изучает по уголькам какие-то тайны.

Кеан повернулся к Морэму.

– Лорд, вы принимаете это безумие? Это означает смерть для каждого из нас – и опустошение Страны.

Протест Кеана причинил боль сердцу Лорда. Но прежде чем он смог найти слова для ответа, вдруг заговорил Трой.

– Нет, это не так, – сказал Трой. – На самом деле он не думает, что я – слуга Опустошителя. – Его голос был хриплым от внутренней боли. – Он думает, что в вызове меня в Страну и в самом деле участвовал Фаул как-то так воздействуя на Этиаран, что я ясно вырисовался для нее вместо кого-то другого, кто выглядел менее дружелюбно. – Он выглядел, как если бы само зрение не стоило доверия. – Фаул хотел, чтобы Лорды мне доверяли, потому что знает, что я за человек. Милостивый Боже! И не имеет никакого значения, насколько я его ненавижу. Он знает, что я – тот человек, который может отступить в таком положении, в котором даже простая ошибка равносильна предательству.

Но не забывайте, что теперь это – уже не для меня. Я сделал свою часть дела – я привел вас туда, где уже нет выбора. Теперь спасать вас придется Морэму. Это теперь – его бремя.

Кеан, казалось, разрывался между беспокойством за Боевую Стражу и участием к Трою.

– Даже Лорд может потерпеть в этом поражение, – резко сказал он.

– Я говорю не о каком-то Лорде, – сказал Трой. – Я говорю о Морэме.

Лорду Морэму, в состоянии крайней усталости, было трудно отвергать это, отказываться от этого бремени. Он лишь сказал:

– Вомарк, я, конечно, сделаю все, что в моих силах. Но если Лорд Фаул выбрал тебя, чтобы совершить работу по нашему уничтожению – ах, тогда, мой друг, никакая помощь не принесет пользы. Бремя этого плана, в итоге, лежит опять-таки на тебе.

– Нет. – Трой еще ближе придвинул лицо к костру, словно пытаясь оживить на нем кислотный огонь, который лишил его зрения. – Ты дал клятву посвятить Стране свою жизнь, и сейчас от тебя требуется отдать ее.

– Презирающий слишком хорошо знает меня, – выдохнул Морэм. – В моих снах он насмехается надо мной. – Он как бы снова услышал отзвуки этого унизительного веселья, но усилием воли отстранил их. – Не обманывайся во мне, вомарк. Я не буду уклоняться от этого бремени. Я приму его. Я поклялся тебе на Смотровой Кевина – и ты посмел предложить свой план лишь из-за этой клятвы. Ты не сделал злого. Но я должен сказать, что у меня на сердце. Ты – вомарк. И я верю, что ты еще сыграешь свою роль в этих роковых событиях.

– Я слеп. Я больше ничего не в состоянии сделать. Даже Фаул не может с меня больше ничего спросить. – В свете костра раны его лица казались страшными, руки он держал сжатыми так, что побелели костяшки пальцев. Полный отчаяния, Кеан смотрел на Морэма глазами, которые спрашивали, не ошибается ли он, доверяя Трою.

– Нет, – ответил Морэм. – Не будем судить об этой загадке, пока все не закончится. А до тех пор нам следует сохранять веру.

– Очень хорошо, – Кеан тяжело вздохнул. – Если нас предали, у нас уже нет выхода. Попытка спастись бегством в пустыню может закончиться только смертью. А Кравенхоу – это место не хуже любого другого для того, чтобы сражаться и умереть. Боевая Стража не должна терять силы духа именно тогда, когда близка последняя битва. Я поддержу вомарка Троя. – Затем он пошел к своим одеялам, чтобы обрести сон среди своих страхов. Аморин онемело последовала его примеру, оставив с Троем Каллендрилла и Морэма.

Каллендрилл вскоре задремал. И Морэм тоже был слишком измучен, чтобы бодрствовать. Но Трой сидел у последних догорающих огоньков лагерного костра. Когда глаза Лорда закрылись, Трой все еще был обращен лицом к пламени, как замерзшее жалкое создание в поисках ослабления своей промороженности.

За время долгих часов ночного бодрствования вомарк, видимо, нашел ответ. Когда на следующее утро Морэм проснулся, он обнаружил, что Трой выпрямился, стоял с прижатыми к защитному нагруднику перекрещенными руками. Лорд внимательно наблюдал за ним, но не смог понять, какой же ответ нашел Трой. Он мягко поприветствовал слепого.

При звуке голоса Морэма Трой обернулся. Голову он держал слегка склоненной на бок, будто прислушиваясь к чему-то. Обычная полуулыбка, которая обычно была у него в годы жизни в Ревлстоне, бесследно ушла, стерлась с его губ.

– Позовите Кеана, – сказал он кратко. – Я хочу поговорить с ним.

Кеана был поблизости; услышав Троя, он сразу же подошел.

Уловив на слух приближение хилтмарка, Трой сказал:

– Сопроводи меня. Я намерен обойти Боевую Стражу.

– Трой, друг мой, – пробормотал Кеан. – Не мучай себя.

Трой напряженно стоял, непреклонный, не допуская отлагательства.

– Я – вомарк. Я хочу показать своим воинам, что слепота не остановит меня. Морэм почувствовал приближение слез, но сдержал их. Он криво улыбнулся Кеану, кивнув в ответ на молчаливый вопрос ветерана. Кеан отсалютовал Трою, хотя тот и не мог его видеть. Затем взял вомарка за руку и повел к Боевым Дозорам.

Лорд Морэм наблюдал, как они двигались среди воинов – как страдающее соболезнование Кеана сопровождает несгибаемую беспомощность Троя – от одного Дозора к другому. Он сколько мог терпел это зрелище и заглушал боль в сердце. К счастью, испытание было недолгим. Преследование Душераздирателя не давало времени Трою обойти всю Боевую Стражу. Вскоре Морэм был уже верхом на своем ранихине Дринни, сыне Ханерил, и скакал по направлению к Кравенхоу.

Большую часть этого дня он провел, наблюдая за вомарком. Но на следующее утро, когда Боевая Стража уже вплотную приближалась к Дремучему Удушителю, он был вынужден обратить внимание на задачу, стоявшую перед ним. У него было задумано несколько способов попытаться выполнить свое обещание. Он мыслительно объединился с Лордом Каллендриллом, и они совместно, соединив знания и интуицию, искали ключ к выходу из затруднений Морэма. В своем страхе, он надеялся обрести мужество в этом обсуждении, но боль, вызванная самонедоверием Каллендрилла, не давала ему такой возможности. Вместо того, чтобы обретать силу, Морэм ее отдавал.