Побратимы Гора (ЛП) - Джон Норман

- Да, города красивы, - согласился я, вспомнив некоторые из самых красивых гореанских городов, которые мне посчастливилось увидеть.

- Когда-то я целый год прожила в Аре, - вспомнила она. - Неподалёку от моих апартаментов, была кондитерская. Какие изумительные запахи доносились из её магазина. Вечером, незадолго до закрытия магазин, рабыни в коротких туниках и ошейниках, приходили и вставали на колени около открытого прилавка. Пекарь, который был мягкосердечным мужчиной, иногда выходил и с противня, высыпал им непроданную выпечку.

Я ничего не говорил, мне было интересно слушать откровения рабыни. Большинство рабовладельцев на Горе всегда стараются побольше узнать о своих рабынях. Не то, чтобы им была интересна прежняя жизнь их домашних животных, но это даёт им ещё большую власть над своей собственностью.

- Каким забавным это казалось мне в то время, - улыбнулась она. - Но также, я иногда задавался вопросом, была ли выпечка, купленная мной в том магазине, столь же приятна на вкус для меня, сколь и для тех девушек, что выпрашивали её у прилавка. Они были настолько восхищены, получив её! Насколько же она была драгоценна для них!

Я, молча, слушал и улыбался.

- Если я была рабыней в Аре, и мне разрешили бы сделать так, я думаю, что пошла бы в ту кондитерскую и точно так же как те девушки в туниках и ошейниках, стояла бы там на коленях, надеясь, что могла бы получить такое печенье, - призналась Мира.

Я улыбнулся. Насколько красива и беспомощна была она - моя рабыня.

- Посещая тот уличный магазинчик, я всегда была скрыта под плотной вуалью. Тот пекарь не узнал бы меня.

- Возможно, что некоторые из других девушек тоже когда-то были его бывшими клиентками, - предположил я.

- Возможно, - улыбнулась она. - Это - интересная мысль.

- Превращение из свободной женщины в рабыню, на Горе может произойти внезапно, - сказал я.

- Я хорошо знаю об этом, Господин, - усмехнулась Мира.

Иногда девушка может быть похищена прямо из её собственной постели, изнасиловала и с мешком на голове принесла на невольничий рынок, и всё это в течение той же самой ночи.

- Но, в целом, как же я презирала рабынь, как я их ненавидела! – горько призналась Бывшая леди Мира.

- Даже так?

- Вы знаете, каких рабынь я ненавидела сильнее всего, кого я больше всего презирала? – спросила меня рабыня.

- Нет, - сказал я, хотя уже догадывался.

- Рабынь для удовольствий! – воскликнула она. - Как я ненавидела их! Они были настолько красивы и желанны! Иногда я, взяв с собой плеть, шла на улицу и сознательно сталкивалась с одной из них, а затем, приказав ей лечь на мостовую, секла её по ногам!

- Теперь, то же самое, может быть сделано и с тобой, - заметил я.

- Я знаю, - улыбнулась она.

- За что же Ты их так ненавидела?

- Им повезло быть в ошейнике, и мне нет! – призналась девушка.

- Получается, что Ты ненавидела их потому, что ревновала к ним, а в действительности просто завидовала им, - сделал я вывод.

- Да, я ревновала к их красоте и желанности. И завидовала их счастью.

- Ты знала это будучи свободной женщиной? – удивился я.

- Да, - признала она, - но я не думаю, что по своей воле согласилась бы на это.

- Лицемерие, это свобода свободных женщин, - отметил я.

- Но такая свобода не позволена рабыне, ведь так Господин?

- Нет, не позволена.

- Каждая женщина, в её сердце, страстно желает встать на колени перед сильным мужчиной, покориться его плети, принадлежать, подчиняться, и знать, что у неё нет иного выбора, кроме как отдать ему всю свою любовь и служение, полностью, без остатка.

- Ни один рабовладелец не позволит своей рабыне отдать ему меньше, чем всё.

- И рабыня желает отдать своему господину всё, и даже больше, - ответила Мира.

- Ты счастлива, будучи рабыней? – поинтересовался я.

- Да, Господин. Никогда прежде, за всю мою жизнь я не была столь счастлива, как теперь, - призналась она.

- Просто, Ты оказалась на своём месте предписанном природой, - объяснил я.

- Да, мой Господин, - согласилась она, мимолётно целую меня.

- Думаю, теперь, тебе уже не надо завидовать рабыням.

- Больше я не завидую их рабству, - улыбнулась Мира, - теперь я и сама такая же рабыня. В своей неволе я стала такой же богатой внутренне и привлекательной снаружи, как они.

- Но, конечно, Ты представляешь те страдания и ужасы, которые иногда сопровождают судьбу рабынь.

- Конечно, поскольку мы находимся во власти наших владельцев во всех смыслах.

- И всё же Ты не расстроена, что стала рабыней?

- Нет, - признала она.

- Почему же? – поинтересовался я.

- То, что мы, по прихоти наших владельцев можем быть подвергнуты страданиям и ужасам, даже чтобы замученными или убитыми, если он того пожелает, ясно дает нам понять, что мы - действительно рабыни, что мы действительно собственность, что неволя, в которой мы оказались, действительно полная и абсолютная.

- Я понял, - кивнул я.

- У нас нет никакого другого пути, чтобы познать это, - сказала она.

- Я понял.

- Но мы знаем, что, хотя мы, с одной сторону, полностью лишены какого бы, то, ни было влияния, что с другой стороны мы можем сделать многое, чтобы управлять своим счастьем и качеством нашей жизни. Для этого надо всего лишь быть абсолютно послушными и полностью удовлетворять господина во всех смыслах и всеми путями.

- Вообще-то верно, - не мог не признать я.

- Также в неволе мы находим, что живем честно. Как ещё мы могли бы быть счастливы, и удовлетворены? – спросила меня рабыня.

- Я не знаю.

- И я думаю, что так же очевидно и несомненно, что, мужчины желают нас, дорожат нами, и любят нас, так же обладают нами способами, которых свободная женщина никогда не сможет узнать и понять.

- Это – тайна, скрытая между владельцами и рабынями, - улыбнулся я.

- Возможно, - засмеялась она. - Но я сомневаюсь, что это, такая уж глубокая тайна, иначе свободные женщины не ненавидели бы нас так!

- Возможно, - улыбнулся я, признавая её правоту.

- А свои риски есть у людей любого положения. От свободных людей, по крайней мере, от мужчин, например, ожидают, что они, если потребуется, примут на себя защиту своего города, что связано с большими опасностями. От рабынь этого никто не ожидает, - заметил девушка.

- Это верно, - согласился я.

Рабыни, как кайилы, мебель, и прочая собственность ожидаемо не будут участвовать в обороне города. Безусловно, им можно было бы приказать заняться подкреплением стен или ворот, и тому подобными задачами.

Она положила руки на мою шею, поцеловала меня, и страстно прошептала: