Наследницы - Вера Кауи

— Может, вы поможете мне ликвидировать пробелы?

Кейт неожиданно для самой себя ответила:

— Не раньше воскресенья. Сейчас у меня нет других свободных дней.

— Воскресенье вполне сойдет. Я заеду за вами?

— Почему бы и нет?

— Вот и отлично! — с энтузиазмом воскликнул он.

Вставая, Кейт вдруг почувствовала такую боль в ушибленной ноге, что невольно вздрогнула.

— Все-таки вы сильно ударились, — с сочувствием произнес Лэрри. — Вам бы надо принять горячую ванну.

— Пожалуй, я так и сделаю.

Она спустилась с ним на лифте. У выхода он вновь протянул ей руку.

— Значит, до воскресенья?

Кейт ответила на рукопожатие.

— Еще раз благодарю вас.

— Рад был познакомиться с вами, мэм.

Он снова одарил ее белозубой улыбкой и двинулся широким шагом по улице. Кейт какое-то время смотрела ему вслед, прежде чем закрыть дверь.

Следуя его совету, она заполнила ванну и, накапав в воду ароматического масла, со вздохом забралась в нее.

Тем временем Лэрри Коул, быстро дойдя до стоянки такси на Пиккадилли, сел в машину и назвал адрес в Хэмпстед-хит. Войдя в дом, он сразу же направился к телефону.

— Это Лэрри Коул.

И коротко рассказал о встрече с Кейт: описал черный автомобиль, назвав его номер, а затем добавил, что вступил в контакт согласно инструкциям. Манеры его совершенно изменились — он вел себя как хладнокровный опытный профессионал, а когда снял пиджак, под мышкой у него оказалась кобура.

На следующее утро у Кейт болело все тело, и днем ей пришлось вызвать врача. Тот осмотрел ее и сказал, что переломов нет, но ушибы очень сильные. Посоветовав ей не напрягаться в ближайшие два дня и прописав обезболивающее, посетовал на лихачество обезумевших автомобилистов.

— Вам повезло, что этот молодой человек действовал столь быстро и решительно, — сказал он на прощание.

— Да, — ответила Кейт, улыбнувшись самой себе, — мне и в самом деле повезло.

Доминик мерила шагами огромную гостиную в своем летнем доме на Виктория-пик. Чжао Ли запаздывал. Она приняла ванну и натерлась душистым кремом; бутылка шампанского стояла в ведерке со льдом рядом с блюдом его любимого дим-сум. Где же он? Обещал прийти в девять, а сейчас уже десять. Взглянув на свое отражение в зеркале, висевшем над диваном, покрытым алой драпировкой, которая некогда была кардинальской сутаной, она поправила приколотый к платью солитер с голубоватым отливом.

Возможно, его задержали новости из Лондона; вернувшись, он наконец сообщит ей, что незавершенное дело доведено до конца и что Ролло Беллами мертв.

Когда она услышала, что Ролло отправили в Лондон на реактивном самолете Корпорации, ярости ее не было предела, хотя она остереглась показать это мужу. Впрочем, в последнее время она не часто его видела — увидев же, особой радости не испытывала.

— У меня много своих дел, — сказал он в ответ на ее упреки в невнимании.

— Конечно, тебе надо было обеспечить Ролло Беллами уход по самому высокому классу.

— Кейт хотела, чтобы он вернулся домой. Она тоже сильно занята, правда, не в Гонконге.

— Какая трудолюбивая пчелка, — презрительно фыркнула Доминик.

— У тебя ведь тоже большие запасы меда, — последовал лаконичный ответ.

Доминик подошла к камину и стала разглядывать сложенные в нем листья. Ее длинные пурпурные ногти барабанили по мраморной доске. На маленьких часах стрелки показывали пять минут одиннадцатого. Она придвинула ближе двух одинаковых, как близнецы, будд, стоявших по краям, а затем снова начала расхаживать по гостиной, машинально отщипывая кусочек от китайского лакомства каждый раз, когда проходила мимо пурпурно-черного лакированного столика, на котором стояло блюдо. Подойдя к окну с тонкими, как паутинка, занавесками, она раздвинула их и стала смотреть на мерцающие внизу огни Гонконга. Ногой она нетерпеливо постукивала по полу: на ней были домашние туфельки на высоких каблуках, без пятки, их белый атлас прекрасно гармонировал с надетым на голое тело облегающим платьем с широкими прозрачными рукавами. Доминик терпеть не могла ждать. Ее рука потянулась к толстой перекрученной нитке из жемчуга и сапфиров на шее, скрутив ее еще сильнее. Это было не похоже на него. Прежде он всегда приходил либо вовремя, либо раньше назначенного часа.

И никогда не опаздывал. Она познакомилась с ним два года назад на аукционе, где он купил изящную чашу из белого нефрита. Он взглянул тогда на Доминик довольно дерзко для китайца, и взгляд его черных глаз, казалось, Проник в ее душу. Она сразу поняла, что сексуальным аппетитом он вполне может сравниться с ней, и пригласила его выпить с ней в кабинете наверху. За этим шагом последовал целый ряд других. Это был единственный мужчина, которого она не смогла прочно привязать к себе: едва ей начинало казаться, что дело сделано, он в очередной раз исчезал — именно это, вкупе с его невероятной изощренностью и неутомимостью в любовных играх, заставляло ее постоянно искать новых встреч с ним.

Теперь же нервы ее были на пределе. При всем своем непревзойденном мастерстве в обращении с мужчинами она позволила обращаться с собой, как с последней шлюхой.

Услышав шорох, она вздрогнула — Чжао Ли стоял под аркой, ведущей в прихожую.

— Наконец-то! — раздраженно вскрикнула она, но тут же осеклась, увидев Чжао Ли.

Он был одет по-китайски, в пурпурный халат, а не в привычный европейский костюм, и выглядел абсолютно чужим. Пугающе чужим. Даже поклон его был чисто китайским.

— Мадам…

— Мадам? Что это означает? Я жду тебя целый час, может быть, даже дольше. Где ты был? Почему так задержался? У тебя есть для меня новости?

— Разумеется, у меня есть для тебя новости.

И вновь этот бесстрастный, невозмутимый тон заставил ее сдвинуть брови.

— В чем дело? — нетерпеливо бросила она.

— Сядь, пожалуйста. — Это прозвучало не как просьба, а как приказ. — Нам нужно кое-что обсудить.

Она посмотрела на него с изумлением.

— Что это на тебя нашло? Разумеется, нам нужно многое обсудить… скажем, почему Ролло Беллами до сих пор жив… и некоторые другие неприятные вещи.

— То, о чем я хочу поговорить с тобой, покажется тебе необычным, — произнес Чжао Ли.

Доминик вновь с изумлением взглянула на него.

— То есть?

Он ответил не сразу, но глаза его неотрывно смотрели на нее. Ей показалось, будто какая-то тяжесть давила ей на грудь. Почти против воли она двинулась к креслу и села. Белый атлас платья резким пятном выделялся на кроваво-красной обивке кресла. Доминик напряглась в ожидании опасности: ветер явно переменился, и нужно было выбирать новый курс — вот только какой?