Порок - Илья Райх

– Что с тобой, Маш?

– Ты разве не понимаешь, – воткнулась она личиком в грудь и пустила очередную порцию слез, – ты не понимаешь, ты не понимаешь…

– Что? Что не понимаю? – с чувством вины произнес Евгений.

Он все понимал, и то, что дистанция в таких вопросах, а иными словами – обычный напускной человеческий «тупизм» – единственный способ закрыться и уйти от ответа на поставленный вопрос.

– Я… я… я люблю тебя! Женя! – хлюпая, выдавила из себя Мария.

Теперь он окончательно осознал, почему она легко и безропотно соглашалась ради него на все. Сердце сжалось, – нет, не от сострадания, а от чувства безысходности. Как и в прошлые ночи, в нем заиграло желание встать и без объяснений убежать прочь, ускользнуть, перспектива быть неблагодарной сволочью его не пугала. Он соскочил, пошел в ванную комнату, встал под душ, немного постояв под струей холодной воды, укутавшись в махровое полотенце, вышел. Подошел к стулу, сел и, понимая, что делает непростительную глупость, додумался опуститься на пол, где лежала Мария и, обняв ее сзади, тихо прошептал на ухо:

– Ты самая лучшая девушка, которую я когда-либо встречал, я тебя не стою.

Она повернулась к нему и прижалась лицом к груди. Больше они не говорили. Евгений старательно выносил неудобства от позы и, как только Мария засопела, вылез из-под ее головы, нежно положив ее на подушку. Она спала, а Евгений все продолжал размышлять о жизни на сияющей Луне. И впрямь настало время улететь…

Наступило воскресенье. Мария приготовила завтрак и терпеливо ждала, пока проснется Евгений. За поздним завтраком они не проронили ни слова. Евгений собрался быстро, да и вещей для переезда у него скопилось немного. Коррективы, внесенные ночью в их безоблачные отношения, серьезно изменили их обоих. А визит генерала только подстегнул Евгения к смене обстановки. Да и Мария осознавала, что рано или поздно может дорого заплатить за безответную любовь. Евгений стоял у порога, в руках у него был пакет с вещами, от сумки Марии, которую она предложила ему, он отказался, что говорило об одном – местами совесть у него просыпалась.

Евгения мучил другой вопрос: исполнит ли Мария еще одну просьбу, сможет ли выкрасть файлы с уголовным делом Воинова? Он положил на тумбу в прихожей флэшку:

– Я не могу тебя просить еще об одной услуге. Ты и так натерпелась, и так для меня много сделала (она предпочла бы услышать «Ты для меня много значишь»), но если сможешь, я об этом не забуду. У меня был служебный черный ноутбук. Там стоит пароль…

Он взял паузу и, посмотрев ей в глаза, произнес:

– Пароль – «Мария».

Он не врал, действительно, когда он ломал голову над паролем на вход в систему компьютера, к нему в кабинет вошла Мария и угостила беляшами мамы. Почему не «Татьяна»? Слишком простое решение для недоброжелателей. И когда Мария, благодаря которой он утолил голод, вышла из кабинета – в знак признательности ей компьютер получил пароль в честь коллеги. Евгений мог только догадываться, как сотрудники Следственного комитета, его коллеги, днем и ночью ломали голову в поисках ключей к его служебному ноутбуку. Каких имен они только не подбирали – и имя матери, Татьяны, Жанны…

Добравшись до соседнего двора и сев за руль автомобиля, он поехал к Агеру Агишевичу. По дороге еще раз обдумал слова Степанова и высказывания Станиславского. На этот раз он не торопился с выводами, ведь он множество раз менял версии, – поначалу он считал Воинова убийцей-одиночкой, затем приписал к нему сообщников в виде Павла Сергеевича, затем вообще неожиданно открыл для себя, что Жанна – страшная женщина-вамп, пожирающая в погоне за наследством всех и вся. Но самое важное, что главный кукловод на свободе, и вполне возможно, что Станиславский именно тот, за кем он так долго охотился и охотится.

Но многое теперь упиралось в Марию – сможет ли она достать файл с уголовным делом Воинова. Интуиция подсказывала, что, перелистав страницы уголовного дела, он сможет найти для себя объяснение странному проявлению чувства дежа вю в доме Станиславского, когда эскулап заговорил о литературе. Это как ключ к решению задачи по математике, ты ее перечитываешь множество раз, пока не поймешь суть дела и не найдешь способ решения. Ведь все просто, все перед тобой на бумаге.

Глава десятая

Евгений приехал к Агеру Агишевичу и, набрав код подъезда, благо он его помнил, вошел в него. Опасение, что средства связи в наше время дают возможность определять местонахождение человека, плотно засело в его голове, поэтому он решил подстраховаться и пришел в гости к наставнику, даже минуя объяснений в домофон.

Позвонил в дверь, через полминуты затрещал замок. Отворилась дверь и первое, что услышал Евгений, было женское: «Ой!». Перед ним, в мужской рубашке с расстегнутыми до пупка пуговицами и без лифчика, предстала Римма. Она попятилась назад от стеснения, когда увидела блеск глаз Евгения.

– A-а, Агера Агишевича нет дома, – поспешила она остановить переступавшего порог квартиры Евгения. Римме ничего не оставалось, как вернуться в комнату и накинуть на себя халат, Евгений жадно проводил взглядом ее дефиле. Ноги были такими, как он их и представлял – упитанными, с широкими бедрами. Он услышал тихое шептание в дальних комнатах, но не придал этому значения.

– Я-то думала, что питьевую воду привезли, – растерянно начала она объяснять, – ты извини меня за мой внешний вид. А Агер будет послезавтра.

Она подошла к Евгению, всем видом подсказывая, что ему пора. Его взгляд упал на черную кожаную куртку в заклепках, так называемую «косуху», висевшую на вешалке в прихожей, следом он опустил взгляд на черные «ковбойские» сапоги. Эти вещи явно не из гардероба Агера Агишевича. И тут до него дошло, что достопочтенная Римма далеко не так идеальна, как она преподносит себя в присутствии мужа. Скрытое грехопадение, которым она занималась в момент отъезда мужа, произвело на Евгения довольно сильное впечатление, конечно, оно не было столь глубоким, как при последней встрече с Воиновым, но все же на мгновение сбило с толку ученика ее мужа. Римма поспешила открыть дверь и, когда он в полной растерянности покинул квартиру, молча закрыла дверь без слов прощания. Он даже забыл про свою главную проблему, ради которой и приехал в дом наставника.

Евгений и предположить не мог, что прелюбодеяние Риммы может задеть его самолюбие. Ему было обидно за Агера Агишевича, за себя, за всех обиженных мужчин, он даже засомневался, а есть ли на этом свете те, у которых вовсе не растут рожки. Таких нет, все индивидуально во времени, рано или поздно наступит момент, когда обязательно найдется тот, кто станет свидетелем первых невидимых кальцинированных всходов и на твоей голове. Евгений хотел бы знать эту аксиому без опыта. Но нет, жизнь полна разочарований – как только он влюбился, это правило не миновало и его. Одним словом, круговорот измен в природе.

Одновременно его осенила и надежда, что Римма, которая посещала его фантазии в ванной комнате, сможет в будущем дать шанс и ему. Он ощутил возбуждение и представил картину за дверью, за которую его беспардонно выставили. Молодой человек, моложе Агера Агишевича, лежит на святом брачном ложе, унижая и втаптывая в грязь весь многолетний капитал семейных отношений, жадно раздирает тело Риммы, трепетно выполняющей любую его блажь. Евгений проникся желанием увидеть этого парня, который взглядом презрительного превосходства в присутствии Риммы провожает Евгения из квартиры наставника. Евгений почувствовал непреодолимое родство с Атером Агишевичем, мало того, он с рвением мазохиста представил себя униженным мужем Риммы. Весь удар он готов был взять на себя. Мысли улетучились, потому что снова заскрежетал замок, дверь опять отворилась. Вышла Римма в перетянутом поясом халате.

– Чуть не забыла, Агер Агишевич просил передать это тебе, – она протянула ключ от квартиры. Она хотела сказать еще что-то, но не смогла и, состряпав улыбку, закрыла дверь.

– Спасибо, тетя Римма! – успел крикнуть ей вслед Евгений.

Автомобиль наставника он поставил обратно в гараж. В маршрутном такси он поехал в направлении нового места проживания, в микрорайон Сипайлово. Трясясь на заднем сиденье, он только и думал о пассии жены полковника, строил догадки о ее любовнике. Так что надежды, появившиеся благодаря короткому общению с Марией, с которой он связывал полное исчезновение его фантазий и возврат к реальной практике, полностью рухнули. Фантазии вновь взбудоражили его сознание. Неужто, на всю оставшуюся жизнь?

Получается, что безудержная скрытая сексуальная жизнь, вполне мирно уживающаяся до поры до времени с реальными воплощениями желаний, в один момент дает трещину в личностном сознании. И переворачивает с ног на голову предпочтения? А что, если Воинов – прав?! Он начинал бояться своих желаний, фантазий, но хронически стремился к ним. Правда, его философия не могла допустить, что он когда-либо будет наслаждаться мужским телом, как ему предрекал Воинов.