Фантастика 2003. Выпуск 1 - Николай Науменко

«Смит-Вессон» был в руках у Джейсона Циня, что возник на пороге жилого модуля. Как он только прошмыгнул через шлюз?

— Ладно, ребята, завязывайте с этими фокусам, все мы шутить умеем, — сказал Уайт, чувствуя как отливает кровь от головы и груди, а сердце начинает колотиться как очумелое, пытаясь подкачать ее.

— Умеем, — охотно согласился Цинь. Сейчас лицо его меняло форму, таяло, из амеразианца он превращался в ино…

Капитан Уайт понял, что сейчас умрет. Смерти он не боялся, хотя никак не мог управиться с ознобом, охватившим его глупое бедное тело. «Когда она есть, то нас нет». Он умрет, так и не поняв, что случилось, каким образом перевернулся мир. Старина Джейсон, что же ты?… «Мы спиной к спине у мачты, против тысячи вдвоем»… Свой парень, с которым и воевать вместе, и перемолвиться словечком, и даже помолчать неплохо, оказался не человеком.

— Значит, Осмысловский не сочинял…

— Телепортационные трубки существуют, — с готовностью подсказал Цинь и в его голосе как будто просквозило сочувствие, а на его груди проступил словно из-под стаявшего льда офицерский аксельбант. — Поручик императорского царскосельского гусарского полка Коновницын. Пропал без вести под Луцком в октябре 1916. Вернулся без вести в 2016, затем пять лет в частях спецназа, после зачислен в отряд астронавтов.

Уайт вдруг ощутил не слишком приятный запах, похожий на тот, что издают бродящие продукты в испорченном холодильнике. Заодно и мрак, окутавший Вивьен, стал более прозрачным. Теперь проглядывались жесткие оранжевые покровы, гнущиеся во все стороны конечности, голова, похожая на бутон тюльпана. Почти никакого сходства с человеком.

— Но это человек, — усмехнулся Цинь и его обычная простоватая ухмылка, заползающая больше на левую, чем на правую щеку, сейчас показалась звериным оскалом. — Человек, приспособленный для жизни на четвертой планете, переформированный матричными биотоками, текущими в марсианской астеносфере.

— Я не понимаю, Джейсон…

— Я тоже не очень, — голос Циня вроде не доносился изо рта, а шел, как из динамика, от поверхности всего тела. — Я ведь просто вояка, в отряд астронавтов-исследователей попал по блату, ты ж помог. Телепортация означает перенос реальности. Ты как бы оказываешься на пересечении двух миров, один еще питает и защищает твое тело, но другой мир уже начинает переделывать тебя под себя. В итоге ты принадлежишь им обоим… У тебя две формы, две ипостаси, земная и марсианская. В одной форме ты дышишь кислородом и нуждаешься в наружной температуре двадцать градусов, во второй тебя питает энергия брожения, в твоих жилах течет что-то вроде антифриза на глицериновой основе и минус сорок кажутся вполне приятными даже в обнаженном виде.

Уайт понял, что Циню надоело ждать, что он торопится к Вивьен, что вдыхает ее ласковые цветозвуки, неслышимые и невидимые никакому землянину. А также запахи брожения, которые сейчас отчетливо напоминают о самогонном аппарате, в который добавили флакон «шанели».

— Мы могли бы вместе… Мы — один род, — попытался сформулировать Уайт.

— Не могли бы. Марс принадлежит нам, — черный глаз крупнокалиберного ствола посмотрел на Уайта. — Мне очень жаль, но сегодня я должен убить тебя, командир. Единственное…

— Что единственное? — спросил с надеждой Уайт.

— Я не хочу убивать тебя как палач. Я хочу, чтобы ты умер как воин — в бою.

Цинь забросил пистолет в угол. Вивьен, не глядя на мужчин, вышла в шлюз, даже не позаботившись о скафандре. От нее остался лишь легкий аромат «шанели» с сивушным оттенком.

И вот они стоят друг напротив друга. Красная планета, питающаяся войной и раздором, омывает их своими волнами. Джон Уайт занимает боевую стойку и медленно кружит на одном месте, наблюдая за тем, как Джейсон скользит вокруг него. Капитан решает атаковать первым. Перед тем, как влить полностью свое сознание в последний бой, он думает, что этот денек пожалуй был не так уж и плох.

Александр Тюрин. Гигабайтная битва

Если вы думаете, что отсутствие смысла жизни ведет к

насилию, то вы жестоко ошибаетесь. Насилие и есть

смысл жизни. По крайней мере моей.

Тускло-серая плоскость была мерно заставлена мавзолеями процессоров, пирамидами блоков памяти, обелисками кэшей, стеллами контроллеров и другими конструкциями правильной формы и скучного цвета. Ветвление охладителей как будто придавало разнообразие пейзажу, но и то лишь на первый взгляд.

Лишь изредка на полосах магистральных шин, соединяющих памятники столь мрачной архитектуры, мелькали искорки. Или в середине рабочего дня вставало зыбким ореолом марево над перегретым процессором. Или поутру таяла изморозь на охладителях. Или легкой поземкой, из-за перепада давления, проносилась пыль. Но не двигалось здесь никакое тело и не один звук не нарушал мертвую тишину. Даже сегодня. Сегодня, когда на этой равнине кипел страшный бой, который потомки назовут Кубитковой битвой. И которую потомки потомков объявят мифической, потому что через тысячу системных лет никаких следов этой брани не останется ни в одном протокольном файле…

Спозаранку, едва только были включены и разогрелись процессоры на поле сражения, несметные полчища варваров стали вливаться через сотни портов, которые они проделали в великой кибертайской стене.

Предводитель имперского войска князь Евгений просканировал проломы своимм зоркими глазами. Его храброе сердце, бьющееся в главном регистре штабного процессора, даже перешло на повышенную тактовую частоту из-за тревожных предчувствий.

Несмотря на безобразный вид, варвары были хорошо вооружены, и чеканами-кододробилками, и вострыми саблями-кодорезками. Но при том мобильны были черезвычайно и легко передавались в виде параметров.

На цифровом ветру уже развевался бунчук предводителя варваров, чье имя наводило ужас на половину киберпространства. Великий завоеватель Чипхан. Чипхан был также известен как Мегамет, и это имя наводило еще больший ужас на другую половину киберпространства.

От ханской юрты ко всем варварским тысячам молниеносно протягивались указатели. Адреса всех поданных хранились в индексированныых массивах, которые держал грозный Чипхан в левой руке как скипетр. В правой руке ужасного Мегамета вместо державы лежали ссылки на властные функции. Назови только имя ее и могучий дух функции склонится перед владыкой, ожидая приказных параметров, чтобы двинуть вперед тьму отважных нукеров. И не требовалось ни награды, ни даже морального стимула агарянским ордам. На их хорунгах и так уж сияли баннеры "Смерть за Господина", которого почитали они за воплошение Нуля на грешной земле.