История Беларуси - Митрофан Довнар-Запольский

В трудах профессора Киевской духовной академии В. З. Завитневича, минского белоруса, красной нитью выступает не только научное отношение к изучаемому им вопросу, но и теплый огонь к родине. Он занимается археологией в Минской губернии и издал две работы по этому вопросу, занимался также историей полемической литературы 17 в. («Палинодия Захария Копыстенского») и другими вопросами. Тут следует с большой признательностью отметить и труды других витеблян: В. К. Стукалича («Белоруссия и Литва», «Очерки по истории городов Белоруссии» и ряд других работ) и труды Д. И. Довгялло. Ему принадлежит много статей по различным вопросам, издание материалов, извлеченных из актов[ых] книг Витебского архива. Обоим принадлежит видное участие в местных изданиях, о чем приходилось говорить.

Наконец, в последнее десятилетие появился ряд крупных трудов витеблянина профессора И. И. Лаппо («Великое княжество Литовское при Стефане Батории», «Литовско-Русский повет и его сеймик», ряд работ по изучению судоустройства, издание русского перевода статута и др.)

Наконец, в последние годы появилось крупное исследование В. И. Пичеты «Аграрная реформа Сигизмунда-Августа в Литовско-Русском государстве», ему принадлежат и другие статьи.

В 90-х годах и в начале 900-х годов наши ученые силы работали разрозненно. В последнее десятилетие замечается иное и более отрадное направление в ходе работ. Ученые силы группируются в местные ученые общества, что, разумеется, способствует более мощному движению науки и прививает любовь к родной старине в среде широких общественных элементов. Так, в 1909 г. в Витебске была открыта Витебская ученая архивная комиссия. Она издала уже несколько томов своих трудов и «Полоцко-Витебскую старину» Здесь мы видим работы нескольких историков, имена которых уже приходилось упоминать: А. П. Сапунова, В. К. Стукалича, Д. И. Довгялло, затем М. Д. Тихомирова, В. С. Арсеньева, С. П. Сахарова, Н. В. Митрошенка, Д. С. Леонардова и других. В Смоленске с большим успехом также работает местная ученая архивная комиссия, которая издает «Смоленскую старину», в которой мы встречаем работы И. Я. Орловского, Г. Бугославского, В. Арсеньева и др… Вообще эта комиссия удачно пошла по стопам историка смоленского Писарева и других историков. В Минске появился Церковный историко-археологический комитет, издающий «Минскую старину», в которой, между прочим, помещена А. В. Жиркевичем обширная двухтомная биография ксендза Сенчиковского. В Вильне возродился Северо-Западный отдел Русского географического общества, уже начавший в 1910 г. издавать свои труды, среди сотрудников которого мы встречаем Е. Р. Романова, Д. И. Довгялло, В. К. Стукалича. В Вильне же комитет Муравьевского музея выпустил несколько томов «Виленского временника», между прочим, с работами Е. Ф. Карского, Н. Никифоровского, А. И. Миловидова и др. В Могилеве образовалось «Общество изучения белорусского края». Появление общества связано еще с одним отрадным явлением — учреждением и развитием местных музеев. Долго таким единственным музеем был музей при Виленской публичной библиотеке. В 90-х годах возникли, в значительной мере благодаря энергии Е. Р. Романова, епархиальные древлехранилища в Витебске, в Могилеве, а в 900-х годах — в Гродно, Минске и Вильне. Если в 90-х годах устройство древлехранилища было делом трудным, и тем труднее было сделать каждый музей вполне национальным, то в последнее время все эти музеи служат уже национальному делу, имеют соответствующих сотрудников и пользуются большими симпатиями местного общества.

Развитие белорусской науки давно уже стало возбуждать еще один важный научный вопрос — вопрос об учреждении белорусского университета. Хлопоты об университете — грустная страница из истории нашего прошлого. Имея в первой части 19 в. два высших учебных заведения, в Вильне и Полоцке, Белоруссия оказалась лишенной их. Упорные ходатайства и при Николае I и при Александре II встречали такое же упорное сопротивление со стороны высшей администрации. Наконец, с началом первой революции эти ходатайства сделались особенно настойчивыми. С особенным усердием отстаивали витебляне идею университета в Витебске и Полоцке. Появился ряд статей и брошюр А. П. Сапунова, В. К. Стукалича, П. Стрельцова и других. Этот вопрос обсуждали съезды местных деятелей, но в царское время он не двинулся.

§ 5. Зарождение литературы на белорусском языке

Но самым существенным явлением этого периода было возрождение литературы на белорусском языке. Мы уже несколько раз подчеркивали, что прохождение через цензуру литературы на белорусском языке было делом трудным. Но все же время от времени проскальзывали отдельные брошюры, статьи и стихотворения, сначала в соединении с русским языком, а позже и полностью [белорусскоязычные]. Так, в «Календаре Северо-Западного края» встречаем несколько стихотворений на белорусском языке и рассказы, в которых разговорная речь передается по-белорусски. Некоторые произведения выходят за границей.

Так, в 90-х годах появляются брошюры минского помещика А. К. Ельского, который тогда уже был глубоким стариком (1834–1916 гг.). Это был белорус польской культуры, но весь преданный белорусскому делу. Он написал ряд научных статей на польском языке. В 1892 г. во Львове он издает перевод «Пана Тадеуша». Затем, с 1895 года появляется его несколько брошюр на белорусском языке в Петербурге, напр., стихотворная повесть «Сынок», «Слова аб праклятой гарэлцы», «Аб жыццi i смерцi пьянiцы» и др.

Довольно значительную литературную деятельность в Витебске развил Александр Пщелко. Это довольно многочисленные рассказы из белорусского быта, большею частью на белорусском, полубелорусском языках, напр., «Канiцель», «Смяхотныя гутаркi», «Панскае iгрышча» и мн. др. «Замойжанский кирмаш» пользовался в свое время большим успехом. Все это очень интересные картинки из белорусской жизни, но автор смотрит на Белоруссию и на белорусскую литературу с великорусской точки зрения. Для него белорусский быт и белорусский язык есть известного рода провинциализм.

Можно назвать некоторых других авторов того же типа, напр., Брайцева, его рассказы «Богачи» и нек. др. Вся эта литература является преддверием будущего литературного языка и самостоятельной литературы.

Литература этого периода все еще носит характер не самодовлеющей литературы, но такой, в которой авторы обращаются к мужику с поучениями (Ельский), или же имеет целью своему брату интеллигенту порассказать о житье или о забавных историях белорусской деревни.

Тогда же зарождается и поэтическая литература в лице Ольгерда Обуховича из Случчины, А. Гуриновича, Осипа Орловского и нек. др.

Но, разумеется, наиболее видное явление этого периода — это два крупных поэта: Францишек Богушевич из Ошмянского повета, писавший под псевдонимом Мацея Бурачка, и Янка Лучина (Неслуховский) из Минска.

Поэзия Мацея Бурачка имеет большое значение не только по своей национальной идее, но и по таланту автора. Богушевич принадлежит к разряду старых деятелей. Он род[ился] в 1840 г., обучался в Вильне, потом в Петербурге и перед самым восстанием появился в родном крае, принял в нем участие, был ранен, впоследствии окончил юридический лицей в Нежине, долго бродил по России и окончил жизнь виленским адвокатом в 1898 г. Его сочинения вышли за границей в двух сборниках:«Дудка белорусская» (Краков, 1891 г., под псевдонимом Бурачка) и «Смык белорусский» (под псевд[онимом] Сымона Ревки, Познань, 1894 г.). Богушевич по справедливости, вместе с Янкой Лучиной, считается родоначальником белорусской литературы. Это — талантливые небольшие стихотворения, обладающие неподдельным народным юмором или тихой задумчивостью. Трогательная любовь к народу, любовь к родной Белоруссии окрашивают его поэтическое творчество. В предисловии он призывает к возрождению белорусской литературы, подчеркивая богатые особенности белорусского прошлого и белорусского языка.

В небольшой поэме «Кепска будзе», заслуживающей большого внимания с художественной стороны, проникнутой народным духом и народным мировоззрением, выступает идея духовного одиночества белорусского народа, покинутого своей интеллигенцией. С другой стороны — это прекрасная иллюстрация социального неравенства, характеризующего нашу жизнь. Подобного рода мотивы обычны для поэзии Богушевича.

По словам нашего историка литературы Максима Гарецкого, Богушевич — первый всенародный белорусский вождь и первый белорусский поэт-революционер. Как классовый поэт, предвестник социальной революции, он занимает почтенное место в мировой поэзии.

Рядом с Богушевичем надо поставить Янку Лучину, инженера по профессии. Он писал на польском и белорусском языках, но и в польских произведениях Лучина чаще всего касается Белоруссии и белорусов. В 1903 г. вышел сборник его стихотворений на белорусском языке, в который вошли многие стихотворения, написанные до этого года; сборник имеет заглавие «Вязанка».