Кастрюлька с неприятностями - Анна Дашевская

— Скажите, Лавиния, — прервал ее мэтр Лодброк, — а зачем, по вашему мнению, им было похищать наследного принца? Это сложнее, чем украсть какую-нибудь престарелую троюродную кузину его величества, да и масштаб поисков будет несопоставим?

— Гай, на этот вопрос и я тебе отвечу, — сказал мэтр Верхаузен, и продолжил после благосклонного кивка госпожи Редфилд. — Во-первых, принц является носителем королевской крови по обеим линиям. И, во-вторых, до Имболка еще два с лишним месяца. Молодого и здорового человека возможно продержать в бессознательном состоянии столько времени, и он доживет до ритуала. А какая-нибудь мадам Саксен-Кобург, которой без малого триста лет, сами понимаете, столько бы не выдержала.

— Ситуация понятна, — подвел итог король Ингвар. — Госпожа Редфилд, вы сказали «один из руководителей этой группы». То есть, вам удалось выяснить, сколько их и кто они?

— Да, ваше величество, удалось. Их трое, и двое на данный момент арестованы. Один содержится в Рэйвенайзе, другой — в антимагических камерах Консьержери. Расследование идет полным ходом.

— А третий? — не выдержал Джон.

— А третий, вернее, третья, пока не найдена. Мы знаем ее настоящее имя, у нас есть ее изображение, только все это пока бесполезно. Более того, ваше высочество, вы с ней знакомы!

— То есть? — ошарашено выдавил из себя Джон.

— Неужели мисс Примроуз? — я только ахнула.

— Да. Александра, именно она. Мисс Примроуз, ее настоящее имя Марта Яначек, мы говорили об этом после ее исчезновения.

— Да, я вспомнил… — мой принц был мрачен. — Учитывая, как легко она меняет обличья, искать ее можно будет долго.

— Не так все безнадежно, — госпожа Редфилд покачала головой, — все-таки полностью поменять облик она не может, никакой силы и никаких накопителей не хватило бы. Неизменными остаются пол, рост, цвет кожи, цвет глаз, телосложение, черты лица. И главное, что невозможно изменить магически — манеры, походка, жесты. Так что найдем мы ее. А если удастся найти какой-то предмет, которым она гарантированно пользовалась, то поиск упростится несказанно.

— Подождите, минуточку… — сказала я и закрыла глаза.

Мне представилась парадная лестница в нашей резиденции. Вот спускается тетушка Фелиция в новой шляпке и шали в тон, следом незаметной тенью скользит компаньонка, натягивая серые перчатки. Она резко дергает рукой, и шов на левой перчатке с треском расходится…

— Я думаю, что смогу найти принадлежавший ей предмет, — сказала я, открыв глаза. — Мисс Примроуз отдала порванные лайковые перчатки горничной, чтобы та зашила, но через два или три дня она нас покинула. Я помню, что Урсула говорила, что оставит себе эту пару…

— Если Урсула их носила, то поиск не удастся, — покачала головой госпожа Редфилд.

— Не носила! — возразила я. — Сперва все готовились к балу, и горничные просто не имели возможности взять выходной. А потом мать Урсулы заболела, и та взяла отпуск, чтобы ухаживать. Вернулась она накануне нашего отъезда на север, выходного у нее еще не было, а в доме ей серые лайковые перчатки ни к чему.

— Ну что же, отлично! — госпожа Редфилд улыбнулась. — Спасибо, Алекс! Ваше величество, завтра я приведу двух менталистов, чтобы они помогли проверить персонал дворца, нет ли еще кого-то, связанного с темными. Заодно и заберу наши бесценные перчатки. Кстати, ты ведь сможешь закрыть их стазисом?

Я кивнула.

Голограмма растаяла, и король Ингвар отпустил всех, попросив задержаться лишь гранд-полковника Мазовски и майора Йенссена.

В пустом коридоре, ведущем к моим комнатам, Джон повернулся ко мне, схватил за плечи и жарко зашептал в самое ухо:

— Никогда, слышишь? Никогда больше ты не подвергнешься такой опасности! Сандра, Сандрильона, жизнь моя…

И он зарылся лицом в мои волосы.

Я распрощалась с Джоном до завтра и уже протянула руку, чтобы войти в свою гостиную, когда почувствовала, что спину мне просто прожигает чей-то взгляд. По позвоночнику пробежала толпа мурашек, размером с кошку каждая. «Темные? А менталисты будут только завтра… Да и чем бы они мне помогли, те менталисты…»

Контролируя каждое свое движение, я повернулась. В двух шагах от меня стояла принцесса Кристина, младшая сестра Джона, и я незаметно выдохнула. Разговаривать с разъяренной принцессой все же предпочтительнее, чем с неизвестными мне темными магами.

А принцесса, судя по всему, была действительно в ярости; во всяком случае, глаза ее метали такие молнии, что, будь она магом Огня, гореть бы этому крылу дворца со мною вместе.

— Сандрильона, значит? — прошипела девушка, подходя ко мне вплотную. — У тебя и хрустальная туфелька где-то припрятана? А может, ты уберешься к своей нечищеной печи и оставишь моего брата в покое?

— Здравствуйте, ваше высочество, — я слегка склонила голову. — Не правда ли, сегодня прекрасная погода для прогулок?

В подтверждение моим словам, в окно коридора ударился снежный заряд.

— Не смей мне хамить, ты, ничтожество! — принцесса еще придвинулась ко мне. — Тебе не место во дворце. И я добьюсь отмены этой свадьбы!

Я пожала плечами. Ну ее вместе с ее фокусами… как там говорил майор Йенссен? К псам собачьим, вот!

— Извините, ваше высочество, мне нужно идти. И знаете, я переживу, если вы не будете подружкой невесты на моей свадьбе.

Активировав амулет, я открыла портал в родительскую резиденцию и шагнула в него. Все-таки с логикой моя будущая belle-sњur не дружит: я дочь графа и родственница короля Бритвальда Кристана II, и вот мне-то, как она считает, во дворце не место. А кому место — Лилиане Туссентрат?

Что бы ни говорила принцесса Кристина, девушка красивая, но неумная, свадьба назначена на четвертое марта, и она состоится именно в этот день.

Эпилог

Огромное, в человеческий рост, овальное зеркало в серебряной раме отражало комнату, слабо освещенную огнем, пылающим в камине. Дверь в комнату распахнулась, и вошла женщина. Мимоходом она бросила на невысокий столик сумочку и перчатки, подошла к окну и надолго застыла, всматриваясь в темноту.

За окном был темный сад; декабрьская тьма закрывала собой кусты и деревья, но женщина и так знала, что в саду растут розы, пальмы и прочее, за чем неустанно, даже и в декабре, ухаживают два садовника. Еще бы ей этого не знать, если она сама ежемесячно подписывала чеки на зарплату этих садовников!

Сад кончался метрах в шестистах от дома, дальше был высокая металлическая решетка, а после нее начинался город: там шумела, смеялась и пела Барса.

Хозяйка дома не любила шум, смех и в особенности пение.