Дюма - Максим Чертанов

От его дальнейших приключений автор отвлекался на другие дела: инсценировка рассказа «Корсиканские братья» в Историческом театре 1 августа 1850 года, рассказа «Охота на шастра» — 3 августа; обе вещи музыкальны, кинематографичны, зрители видели на сцене море, бурю, корабли, но не оценили: увы, пьесы Дюма либо отставали от времени, либо опережали его. Комедия «Гулливер» по мотивам Свифта — не опубликована и не поставлена. Маке предлагал (не в первый раз) инсценировать «Графиню Монсоро», но Дюма отвечал: «…при всем желании я не знаю, как выпутаться из „Монсоро“. Не знаю, какая должна быть развязка…»

Для издательства «Кадо» он писал историческую хронику «Людовик XVI и Революция» и ее продолжение «Драма 93-го года: Сцены революционной жизни» — когда успевал? Обработал и издал мемуары актера Тальма, полученные от его наследников. Еще не все: договорился с Жирарденом, что тот будет публиковать его собственные мемуары, и работал над ними; а мемуары — не отвлеченная болтовня, а масса фактов, дат, цифр, политической аналитики, работа серьезная. Любовь Изабель, видимо, придавала нечеловеческие силы. При этом не мог или не хотел порвать с двумя другими любовницами и завел еще четвертую, немку Анну Бауэр (1823–1884), жену австрийского коммерсанта. Пирсон уехала на гастроли в Гавр, Дюма обещал приехать, сдержал ли слово — неизвестно. Бауэр забеременела и решила рожать. Все это надо было как-то разруливать, и он решился: оставил квартиру дочери, а сам с 12 августа поселился на улице Бомарше, 96, сняв для себя и Изабель смежные квартиры на любимом четвертом этаже (с ним также поселился новый секретарь Эдмон Вейо). Изабель — болезненная, слабая (или очень хитрая), он относился к ней как к ребенку, поил с ложечки, нанял врача: «Это хрупкий цветок, который все может убить: и мороз, и жара, и даже любовь…»

Дела кругом безрадостные. 23 июля депутаты приняли закон о печати, увеличив до 50 тысяч франков залог для газет, запретив расклеивать их в общественных местах, расширив список «преступлений печати» и обложив романы с продолжениями гербовым сбором — один сантим с экземпляра газеты (что повлекло уменьшение гонораров авторам), и о театре, восстановив предварительную цензуру (тотчас сняли директора театра «Одеон» Бокажа за «антиправительственную пропаганду»), и ушли на каникулы. Законы были внесены администрацией президента, но тот все свалил на палату. Он с ней не ладил: много оппозиции, решения зачастую принимались с разницей в несколько голосов, положение ненадежное. Летом Луи Наполеон совершал тур по стране, выступал перед крестьянами и рабочими («креативный класс» в расчет не брал), ругал палату, жаловался, что у него мало полномочий, говорил, что его друг — «простой народ», а не зажравшиеся парижане, и предрекал, что после него президентом выберут какого-нибудь олигарха; чтобы этого не случилось, надо президенту баллотироваться на два срока, и не по четыре года, а по пять лет, а если его, Луи Наполеона, перевыберут, он вернет всеобщее избирательное право, которое палата урезала без его ведома. Провинциалы кричали: «Да здравствует император!»…

22 августа 1850 года хоронили Бальзака, а 26-го в замке Клермонт в Англии умер Луи Филипп Орлеанский. «Я не любил его ни как человека, ни как короля, и, если бы я имел нескромность поверить на минуту, что король Луи Филипп мог питать по отношению ко мне какое-то чувство, доброе или недоброе, я сказал бы, что меня он любил ничуть не больше». Но быть на похоронах надо. 27-го Дюма выехал в «гнусную страну, где вечно холодно, где туман считается хорошей погодой, дождь — туманом, а поток — дождем, где солнце похоже на луну, а луна на сыр», как называл Англию д’Артаньян. Поездку описал в романе «Ашборнский пастор»: семья покойного приняла его скверно, потом он отправился в гости к лорду Генри Холланду, дипломату, в чьем замке гостила масса великих людей, включая кумира Дюма: «лежа в постели, в которой спал Байрон, я читал „Мемуары Байрона“…» Вернулся — в театре все хуже некуда.

На 23 сентября назначена премьера пьесы «Капитан Лажоньер» (отредактированная «Дочь регента»), роль, на которую рассчитывала Пирсон, отдана Изабель, с Пирсон был скандал и разрыв. Из писем Дюма к ней, предположительно датируемых октябрем 1850 года: «Вы вольны поступать как Вам угодно. Только Вы и сами понимаете, что нам неприятно было бы встречаться на репетициях. Откажитесь от роли, а жалованье Вам будет выплачено независимо от того, будете Вы играть или нет»; «Хотите ли Вы, чтобы я попытался устроить Вам гастроли в России?» Но Пирсон в Россию не захотела, а подала в суд на управляющих театром, требуя выплатить неустойку. (С 1851 года она поступила в «Порт-Сен-Мартен», Дюма добивался у дирекции, чтобы она не играла в его пьесах, ему отказали; в 1854-м она стала подругой Флобера.) Пирсон подбила еще четверых актеров подать в суд, 6–7 сентября вся труппа устроила забастовку, граф Долон, вложивший в театр собственные средства, вышел из дела, Долиньи остался и раздавал обещания. «Лажоньера» кое-как сыграли, а 12 октября прошла 39-я и последняя постановка Исторического театра — старая пьеса Дюма «Поль Джонс». 16-го актеры отказались играть. (Театр еще раз открыли 27 октября, чтобы дать благотворительный спектакль в пользу работников сцены.)[21]

Дюма писал Маке, что актерам надо заплатить шесть тысяч франков, он нашел только три тысячи, умолял занять у кого-нибудь. Маке отказал. Впоследствии он писал своему биографу Симону, что связывал с театром все надежды на благосостояние, но Дюма «дурно управлял» и помочь было нельзя. Дюма в отчаянии представил в министерство коммерции проект объединения под его руководством трех «пришедших в упадок» театров: «Порт-Сен-Мартен», «Амбигю» и Исторического, обещая, что театры будут «придерживаться одного направления во всем, что касается истории, морали и религии, целиком соответствующего пожеланиям правительства». Ответа не последовало. Театр стоял мертвый и пустой, тянулся суд.

Во время военного смотра в Сатори 10 октября кавалерия кричала президенту: «Да здравствует император!», пехота по приказу генерала Неймайера прошла молча, Неймайера уволили, военный министр Шангарнье за него заступился — уволили и его. Палата, чувствуя, что ее разгонят, осмелела, как загнанный в угол зверь, Тьер подбивал депутатов призвать на трон наследников Орлеанского.

Дюма, завершив «Адскую бездну», за неделю написал повесть «Голубка» — XVII век, любовь, политика, заговоры; печаталась в «Веке» с 22 октября по 9 ноября — и взялся за продолжение «Бездны» — дилогию «Бог располагает»; публикация с 20 ноября 1850-го по 7 марта 1851 года, действие происходит в 1829–1831 годах в Париже.