Африканский Кожаный чулок - Карл Фалькенгорст

И вот Моари однажды удалось пробраться к самой священной роще. Он знал, что переступать за пределы рощи запрещено под страхом смерти, и тем более был поражен, когда, раздвинув ветки куста, за которым притаился, увидел Сагорро, входившего в священную рощу. Разве араб не был чужестранец? Или для него были свои законы в этой стране, где он считал себя самовластным хозяином?

Моари остался из любопытства, чтобы узнать, как прогонит знахарь дерзкого араба, преступившего законы страны, и потихоньку прокрался до конца рощи.

Что за чудо! Сагорро был как у себя дома в этом запретном месте. Невольница знахаря вышла к нему навстречу, ласково приветствовала его, и Сагорро поднес ей в подарок красивую нитку бус; затем она повела его в дом знахаря. Моари остался на своем посту, хотя его сильно кусали москиты. Только через полчаса Сагорро снова показался на пороге, на этот раз в сопровождении знахаря, который повел его в самый храм!

Боясь, что присутствие его будет замечено, Моари осторожно выбрался из рощи и поспешил к своему господину, чтобы сообщить ему то, что видел. Белая Борода сейчас же понял, что в странном поведении Сагорро скрывается что-нибудь очень важное, хотя цель его визита к знахарю еще не была ему ясна. Он похвалил Моари за догадливость и велел ему до поры до времени молчать о том, что он видел в священной роще.

Не добивается ли Сагорро изгнания его, Белой Бороды, из этих мест? Суеверие негров было, конечно, очень велико, но если бы дело коснулось чудес, то Белая Борода мог бы произвести большие чудеса, чем все знахари Африки, взятые вместе. Среди запасов пороха в Черном замке хранились ракеты, огненные шары и бенгальские огни, которые можно было пустить в ход в случае надобности, а это должно было показаться настоящим волшебством.

Глава VIII

Трагическая смерть Малукко

— Моари, — сказал раз утром Белая Борода. — Малукко не возвращался домой в эту ночь. Он начинает совсем дичать. Поищи его и приведи домой.

— Будет исполнено, господин! — ответил Моари, которому шли на пользу военные уроки гауссов.

Затем он отправился в свою зеленую хижину, взял оружие, не позабыв захватить также стрелы и лук, и вышел за ворота Черного замка.

Легко сказать: «поищи Малукко», но не так-то легко исполнить. Такие орехи были по зубам разве только одному Моари, который в свое время пренебрег даже страхом перед леопардом, чтобы только удовлетворить свое любопытство.

— Поищи Малукко.

Но кто знает, куда он запропастился? Для него было здесь раздолье. Реку Черную переплывал он ради собственного удовольствия, смотря по обстоятельствам, мог очутиться и на берегу Конго. Быть может, люди из деревни Пантеры могли сообщить что-нибудь относительно Малукко?

И Моари отправился прежде всего на базар, куда стекалось всегда много народа из окрестных деревень.

В тени нескольких деревьев разложены были прелести, какие только могли доставить сельское хозяйство и рыболовство этой местности. Базар был уже в полном разгаре и на нем присутствовали также и представительницы прекрасного пола из Черного замка, именно — Мета и Тумба.

— Сколько стоят эти термиты? — спросила Тумба, показывая на кучу муравьев, которых негры употребляют не для муравьиного спирта, а для укрепления пищеварения.

— Пять медных гвоздей.

— Слишком дорого, — сказала она и направилась к другой торговке, которая навязчиво предлагала другое лакомство — тонких гладких гусениц. И она не ушла от нее, пока не выторговала для своих балубов несколько литров гусениц по три медных гвоздя за меру.

— Свежие? — спросил Моари, заглядывая в корзинку Тумбы.

Тумба мигнула ему в ответ, что означало, что она сделала выгодную покупку, а Моари, не долго думая, засунул руку в корзинку и вытащил пару гусениц, чтобы попробовать товар; но не успел он донести их до рта, как Тумба ударила его по руке и вскричала:

— Что ты суешь нос в чужое блюдо?

Моари сделал кислую гримасу и отошел прочь. Он спрашивал и знакомых, и незнакомых негров о Малукко, но никто не мог ему ничего сказать о нем.

— Сам присматривай получше за своим волом, сын мой, — сказала одна старая негритянка, заранее решившая, что Моари не купит у нее ни на один медный гвоздь, а потому не считавшая нужным особенно любезничать с ним.

Один же торговец ответил ему, хитро улыбаясь:

— Сначала купи что-нибудь, тогда я тебе скажу, где твой вол.

Но Моари был сам не промах и возразил ему:

— Знаю тебя, друг, ты скажешь мне: «Он в саваннах!»

Торговец отрицательно покачал своей курчавой головой, и Моари, любопытство которого было сильно затронуто, рискнул пожертвовать медным гвоздем за сушеную рыбу, которую сунул в свою сумку для провизии.

— Ну? — спросил он, крайне заинтересованный.

— Твой вол в лесу! — ответил торговец, скаля зубы.

Моари поднял руку, точно собираясь отвесить здоровую пощечину, но вовремя одумался, так как на базаре должен был царствовать порядок и драка была строго запрещена: сам Пантера в своем канареечном мундире смотрел за тем, чтобы все было чинно и тихо.

Он отправился дальше и миновал базар. Да, ему самому следовало лучше всех знать, где проводит время Малукко. Разве он не был первым охотником Белой Бороды?

Малукко давно уже надоели общество овец и даже веселые козлы, которые время от времени задорно вызывали его на единоборство в фехтовальном искусстве. И вот благородный Малукко, на котором Белая Борода почти вовсе не ездил теперь, стал искать общества себе подобных. Он нашел его в лесу. Там были целые стада буйволов, с которыми он и старался завязать более близкое знакомство. Конечно, первое время его новые знакомые грубо и нелюбезно отталкивали его, но затем мало-помалу он сумел завоевать себе уважение и его стали допускать в общую компанию. Буйволы держались, понятно, на некотором расстоянии от Черного замка, главным образом в саваннах и лесах соляных деревень, где было менее людно.

Все это Моари хорошо знал и отправился к старому жилью иаунгов. У него было достаточно времени обследовать все хорошенько и взвесить все возможные случаи, какие только могли произойти в лесу с Малукко. Но больше всего занимала его мысль о той западне на буйволов, в которую упала маленькая Питти. Что, если и Малукко свалился в эту яму? Что, если он тоже вывихнул, а то и сломал себе ногу?

Крупные капли пота выступили на лбу Моари, и он даже и подумать не мог о том, чем все это должно было бы в таком случае закончиться. Как встретит его Белая Борода, если он вернется к нему с таким известием? Как решится он взглянуть в глаза своему доброму господину?