Белый Клинок - Александр Мазин

Загрохотали баллисты крепости Сонг – и еще шесть костров вспыхнули на спокойной воде залива.

– Он примет бой! – удовлетворенно сказал Робур своему кормчему, глядя на разворачивающийся корабль омбамту.

– Тут полно рифов! – озабоченно проговорил кормчий.

– Слушай меня! – сказал маленький совершенно седой лоцман-конгай.– Я знаю эти воды лучше, чем ты – задницу жены!

– Ну-ну,– пробормотал кормчий, который не был женат.– Надеюсь, что намного лучше! А в храбрости им не откажешь! – сказал он своему командиру.

Краснопарусный уже шел прямо на флагман.

Робур засмеялся.

– Сигнальщик! – крикнул он.– Дай: «Огня не открывать!» Это будет славный трофей, клянусь милостью морской богини!!

Священный Сарбур горел. Тонули в огне деревянные постройки порта, полыхали великолепные храмы и хижины бедноты. Две огненные стены поднялись над речными берегами, озарив пиратские корабли зловещим светом. Баллисты шекк уже давно перестали метать огненные снаряды в гигантские костры. Ясно было: в бушующем пламени не смог уцелеть никто из встретивших стрелами пиратский десант.

Но огненные стены еще более неприступны, чем крепостные. Впрочем, Сарбур никогда и не имел крепостных стен. Доблесть воинов – наилучшая защита. А когда воины ушли, на их место встали сами сарбурцы.

Кто мог подумать, что гордый Фаранг без боя впустит чужеземцев? Кто мог представить, что беззаконный суматошный Сарбур, покинутый гвардией, лишенный воинов-моряков и даже береговой Стражи, окажется крепче Стража Севера?

Но вскипел Священный Город задолго до появления пиратской эскадры. Он пробудился для мести утром того дня, когда мальчик-служка заглянул в келью Верховного Жреца Тура и увидел вместо лежащего на ложе Турарбура черный ожог.

Сарбур вскипел. Каждый третий в нем был ярым почитателем Мощного. И велика была слава его Верховного Жреца.

Сын Турарбура, сам маг и жрец, такой же огромный и решительный, как его отец, бросил в многотысячную толпу, собравшуюся в подворье храма одно короткое слово: месть!

И уже спустя несколько часов мирные жители, ремесленники, купцы, земледельцы, взяв в руки оружие, разбились на отряды и взялись за дело. Предводительствовали ими те, кто понимал толк в магии.

Конечно, они не нашли убийцу: того давно не было в городе. Но, должно быть, сами боги-покровители внушили сыну Турарбура благую мысль. Смерть Верховного Жреца спасла Сарбур. Когда пришла весть о подходе Омбама, двадцать тысяч жителей уже держали в руках оружие. Конечно, то было не лучшее оружие в Конге, но и лук земледельца способен послать убийственную стрелу.

Лишь две пиратские шлюпки достигли берега: их прибило течением. Те, кто сидел в них, уже не могли взяться за топоры. Град стрел был убийственен для полуголых пиратов. Раз за разом, на многих участках берега пытались они высадиться, но везде встреча была одинаковой.

Четыре часа продолжались бесплодные попытки, а на закате баллистеры на шекках не выдержали и открыли огонь.

Легко и весело занялись прибрежные постройки – сухое дерево и тростниковые крыши. Неистовый жар заставил кормчих отвести корабли на середину реки. Там шекки встали на якорь, дожидаясь, пока отбушует пламя. Пламя, пожирающее их добычу!

Но Сарбур – большой город. Он не может сгореть весь!

И Сарбур не сгорел – не потому, что большой. Просто защитники его знали, что такое огненное зелье. Пока одни осыпали пиратов длинными стрелами, другие поспешно разбирали легкие дома, рыли канавы, отводя в них воду из городских каналов. Вдоль берегов все сгорело дотла. На четыре сотни шагов в глубину. Но не дальше.

Когда время приблизилось к полночи, пламя почти угасло. Пиратские шекки окутала тьма. Но на кораблях никто не спал. Так же, как не спали и защитники Сарбура.

Небо затянуло облаками, сквозь которые не пробивался свет луны. Сейчас никакой лучник не смог бы углядеть цель. Наконец, кое-кто из капитанов решил: можно начать высадку.

Спускаемые на талях шлюпки глухо ударялись днищами о гладкую воду реки. Эти удары и скрип взбудоражили всю флотилию. Ни один капитан, ни один, даже самый последний из гребцов, не хотел упускать своей доли добычи. Некоторые шекки, подняв треугольные паруса, подошли поближе к северному берегу, на котором располагались богатые кварталы.

На сей раз высадка шла без помех. Ни одна стрела не пропела в угольной тьме, лишь кое-где приподнимаемой еще не угасшими очагами пламени. Бегом двигались захватчики между тлеющими остовами портовых складов, огибали обрушившиеся здания, по пепелищам которых еще плясали голубые и розовые язычки. Красные отсветы играли на широких топорах омбамцев и на оружии примкнувших к ним иноплеменных морских разбойников: хуридитов, эдзаков, гурамиди. Натертые маслом тела омбамту потеряли блеск, припорошенные душным пеплом, облачка которого поднимались с каждым шагом.

Выгоревшая полоса кончилась неожиданно. Весьма неожиданно. Канавой. Звуки падения, плеск, приглушенные ругательства. Шедшие впереди оказались по горло в черной от пепла воде. Зато тлеющие развалины остались позади. А впереди лежал погруженный во тьму город. Богатый город. Самый богатый город Черного континента.

Здесь, с другой стороны канала, дома тоже были снесены, обломки стен разбросаны вокруг. Кое-кто из хуридитов, споткнувшись, повалился на землю, поминая демонов и конгайских крыс. Только ноги привычных к темноте омбамту сами находили опору. Скорей, скорей! К теплой плоти и холодному золоту!

Тысячи факелов вспыхнули одновременно, озарив застывшую ошарашенную массу людей. Тысячи арбалетов, разрядившись, разорвали тишину. Сочные удары стрел в живые тела смешались с воплями раненых и грозным ревом омбамту.

Размахивая топорами, воющая масса пиратов ринулась на врага. Один вид их должен был поразить ужасом горожан. Горожан – да. Но не сомкнутые, щит к щиту, ряды Береговой Стражи. А за пешими воинами – шеренги легких всадников, посылающих через головы пехоты короткие арбалетные стрелы.

Кое-где омбамту удалось проломить строй конгаев, но к местам прорыва тут же подтягивались резервы. Топоры омбамцев застревали в деревянных щитах, и прямые конгские мечи без помех трудились над мускулистыми телами пиратов.

Пока омбамту яростно врубались в строй конгаев, союзники их сообразили: добычей уже не пахнет. Шкуру бы сохранить. Оставив Омбам его безумной злобе, хуридиты и остальные бросились назад… И наткнулись на длинные мечи и свирепые морды боевых пардов. «Синие» замкнули кольцо.

Когда первые лучи коснулись пепелищ, ни одного пирата не осталось на земле Сарбура. Ни одного живого пирата.