Диалоги об Атлантиде - Платон

поврежден; так что или βραδέως, или μόγις как будто лишнее. Посему Гейндорф советует выпустить βραδέως, Штальбом – μόγις. Но мне кажется, то и другое слово может здесь иметь значение, надобно только читать текст следующим образом: τὰ δὲ βραδέως τε καὶ μόγις καὶ ἡσυχῇ…

368

В ходьбе ли то, в разговоре, или в чем другом; и тогда тихую жизнь… Это место я перевожу по тексту Штальбома: οὔτε ἐν βαδισμῷ οὔτε ἐν λέξει οὔτε ἄλλοθι ούδαμοῦ, ούδὲ ὁ ἡσύχιος βίος… Чтение у Гейндорфа, Шлейермахера и Беккера… οὐδὲ ἄλλοθι ούδαμοῦ ούδὲν ὁ ἡσύχιος βίος, очевидно не верно; потому что ἄλλοθι ούδαμοῦ не может быть оторвано от предыдущих слов: οὔτε ἐν βαδισμῶ οὔτε ἐν λέξει; а следующее ούδὲν явно есть ούδὲ и соответствует высшему οόδὲ ταύτῃ σωφροσύνη ἂν ἐίη…

369

См. Plat. Lach. p. 201. B.

370

И вас, детей, учит тому же, ἢ ὑμᾶς τοὺς παῖδας διδάσκειν. ἢ здесь совсем некстати и, кажется, должно быть заменено словом καὶ. Притом в конце выражения надобно подразумевать ὡςαύτως, то есть τὰ ὑμέτερα ὀνόματα μόνον γράφειν καὶ ἀναγιγνώσκειν. Далее: вы хватались за многое, ἐπολυπραγμονεῖτε. – Πολυπραγμονεῖν, in aliena re curiosum esse, очевидно противополагается выражению τὰ ἐαυτοῦ πράττειν, следовательно σωφρονεῖν. Так Gorg. p. 526. C. φιλοσόφου τὰ αὺτοῦ πράξαντος καὶ μὴ πολυπραγμονήσαντος ἐν τῷ βίῳ. Cicero de offic. 1. 34. 125. peregrini autem atque incolæ officium est nihil præter suum negotium agere, nihil de alieno anquirere minimeque esse in aliena re publica curiosum. Сравн. Beier. ad libr. 1. 9. 29.

371

Не решаясь сам дать отчет в изречении, βουλόμενος μὴ αὐτὸς ὑπέχειν λόγον, ἀλλ᾽ ἐκεῖνον, τῆς ἀποκρίσεως. Здесь ἀλλ᾽ ἐκεῖνον без сомнения глоссема и в переводе должно быть выпущено.

372

Никакая работа не есть бесчестие. Этот стих у Исиода (opp. et dd. v. 309.) читается следующим образом: ἔργον δ᾽ οὺδὲν ὄνειδος, ἀεργίη δὲ τ᾽ ὄνειδος. Слово οὺδὲν в нем относится не к ἔργον, а к ὄνειδος: напротив, Критиас, следуя уловкам софистов, соединяет его со словом ἔργον, и для того, умолчав о втором полустишии, после οὺδὲν произносит εἷναι: ἔργον δ᾽ οὺδὲν εἷναι ὄνειδος. По смыслу Исиода надлежало бы сказать: работа – отнюдь не бесчестие; бесчестна праздность. Напротив, софист говорит: никакая работа не есть бесчестие.

373

Шить обувь, продавать солонину или сидеть в лавочке, σκυτοτομοῦντι ἢ ταριχοπωλοῦντι ἢ ἐπ᾽ οἰκήματος καθημένῳ. Σκυτοτομεῖν у греков почиталось самым низким ремеслом; так что σκυτοτόμοι, башмачники и вообще мастеровые, приготовлявшие какие-нибудь вещи из кожи, вошли у них в пословицу. См. de Rep. p. 456. D. Theæt. p. 180. D. Τάριχος, солонина у греков была обыкновенною пищею черни. Athen. p. 118. A. Casaub. ad Theophr. Char. 4 et 6 Rader. ad Martial. p. 116. Притом под именем солонины греки разумели преимущественно соленую рыбу, которая приготовлялась у них в виде четвероугольных кусков и, по различию рыбы, получала различные названия, наприм. τόμος θουριανὸς кусок морского пса, κύβιον кусок тунца, или паламида. Plin. 9. с. 15. Palamides in apolectos (in frusta) et particulatim consectas in genera Cybiorum dispartiri. Οἴκημα, в наречии аттическом, означало или тюрьму, или дом блудодеяния, lupanar. Schol. ad h. l. ἐπ᾽ οἰκήματος ἐπὶ τοῦ δεσμωτηρίου, ὡς Λυσίας, ἢ ἐπὶ πορνείου, ὡς Αττικοὶ, Pollux. IX. 45. ἰστέον δὲ ὅτι οὺ μόνον δεσμωτήριον οἴκῃμα παρἁ τοῖς Ἁττικοῖς ἐστιν εἰρημένον, μηδὲ τὸ πορνεῖον, ἀλλὰ καὶ τὸ οἰκήσιμον. Так и у римлян lupanar нередко то же, что cella. Переводя οἴκημα словом «лавочка», я поставляю это слово в связи с lupanar и разумею постыдный обычай у древних греков – устроять торговые места для блудодеяния, τέγη или στέγη, иначе κλισία, οἰκήματα и ἐργαστήρια. Chrysost. homil. de Babyla, et in Mathæum 31. In pergulis stare solilas (meretrices), multorum artificum more, ut in officinis, ex Plauto notum.

374

Порука возле измены, ἐγγύη, πάρα δ᾽ ἄτη. Схолиаст объясняет это изречение следующим образом: παροιμία· ἐγγύα παρὰ δ᾽ ἄτα, ἐπὶ τῶν ῥᾳδίως ἐγγυωμένων καὶ κακῶς ἀπαλλαττόντων. Λέγουσι δ᾽ αὐτὸ ἐν Δέλφοις γεγράφθαι. Οί δ᾽ εἴπον αὐτὴν οὐχ οὕτως ἔχειν, ἀλλὰ μόνον ἐγγύη· καὶ παρἑχουσι μἄρτυρα τούτου Κρατῖνον νεώτερον, λέγοντα, κ. τ. λ.

375

В третий и последний раз, τὸ τρίτον τῷ Σωτῆρι. Schol. τὸ τρὶτον τῷ Σωτῆρι ἐπὶ τῶν τελείως τι πραττόντων, τὰς γὰρ τρίτας σπονδὰς καὶ τὸν τρίτον κρατῆρα ἐκύρνων τῷ Διὶ τῷ ´Σωτῆρι. Срав. Aesch. Eumen. 756. τοῦ πάντα κραίνοντος τρίτου Σωτῆρος. Это выражение встречается и в других местах Платоновых сочинений, Phileb. p. 66. de Rep. IX. p. 612. Epist. VII. p. 340. A. legg. p. 692. Об обыкновении греков на пирах посвящать третий бокал Зевсу Хранителю см. Pierson, ad mœr. p. 72. Spanh, ad Aristoph. Plut. v, 1176. Müller ad Aeschyl. Eumen. p. 187. sqq.

376

То есть невозможно, чтобы они одарены были свойствами для себя. Сократ во всей этой перикопе доказывает относительность вещей. Малое – мало по отношению к короткому; здоровое – здорово по отношению к больному и т. д. Но такая относительность непременно требует, чтобы вещи действовали на что-нибудь, от себя отличное, то есть чтобы каждая вещь была предметом не для себя самой, а для другой вещи.

377

Действительно ли нет ни одной вещи, кроме знания – πλὴν ἑπιστήμης. Это πλὴν ἐπιστημης Шлейермахер и Беккер признают за глоссему: но ученые-филологи не довольно хорошо вникли в намерение Сократа, высказываемое в приведенных словах. Критиас полагал, что рассудительность есть знание себя и других знаний, а к предметам познаваемым она отношения не имеет, и этим признаком отличал он рассудительность от прочих вещей. Но Сократ говорит, что и другие вещи могут также иметь несколько свойств для себя, подобно тому, как знание есть знание для знания.

378

Докажи сперва, о чем я сейчас говорил, πρῶτον μὲν τοῦτο ἔνδειξαι, ὅτι δυνατὸν ἀποδείξαί σε, ὃ νῦν δὴ ἔλεγον. Слова ἀποδείξαί σε, вместе с Гейндорфом, Шлейермахером, Беккером и Штальбомом я признаю за глоссему; потому что здесь речь идет не о том, может ли Критиас доказать положение, а о том, возможно