Современный японский детектив - Эдогава Рампо

Подумать только, есть, оказывается, еще такие городки, — щурясь от солнца, сказал Ёковатари.

Всюду машинная цивилизация дала себя знать, а сюда будто и не заглядывала. Автомобилей почтя не видно.

Машинная цивилизация никого не обходит стороной. Автомобилей и тут с каждым днем все больше. Не сегодня-завтра отравят реку, испортят всю эту прелесть. Впрочем, во многом это зависит от самих жителей.

Как раз в этот момент по мосту пронеслось несколько тяжелых грузовиков, буквально извергавших клубы дыма. Грузовики вернули инспекторов к действительности.

К мэрии нужно было идти через мост, а затем направо и вверх по склону. Она размещалась в красивом небольшом здании из железобетона. Это был тот редкий случай, когда современная постройка вполне гармонично вписывалась в общую картину старинного городка — возможно, потому, что ее специально сделали невысокой — двухэтажной. Мэрия походила не столько на государственное учреждение, сколько на виллу.

Они вошли в приемную и направились к окошку с надписью «Отдел регистрации населения». Там сидела молодая женщина в свободном рабочем халате, какие в Токио сейчас почти уже не носят. Мунэсуэ предъявил ей служебное удостоверение и изложил суть дела.

— Танэ Тании-сан? — удивилась женщина, которую полицейское удостоверение и упоминание о двадцать четвертом годе, казалось, несколько обескуражили. Хотя больше, наверно, полицейское удостоверение, потому что само по себе обращение к старым семейным спискам — дело довольно обычное. — Подождите минутку. — Женщина повернулась к ящику с регистрационными книгами и вытащила одну из них. — Вот. Танэ Тании. Были прописана на улице Камисин, дом номер двадцать семь, по восемнадцатого марта двадцать четвертого года вышла замуж и уехала в префектуру Гумма.

Эти данные в точности совпадали с данными, полученными в марии поселка Мацуида. Родители Танэ давно скончались. Она была единственным ребенком в семье, что по тем временам случалось нечасто, старший брат Танэ заболел и умер в семилетнем возрасте. Отец ее тоже родился в Яцуо. Братьев его и сестер, как явствовало из записей, тоже давно не было на свете, что, впрочем, было вполне естественно. Выяснилось, однако, что в квартале Фукудзима до сих пор проживает дочь младшего брата отца, то есть двоюродная сестра Танэ. Звали ее Ёсино, фамилия по мужу Омуро. Не обратиться ли к ней? Вдруг она знает о Танэ что-нибудь важное? Попросив на всякий случай в отделе регистрации копию семейного списка Танэ и узнав, как пройти на улицу Камисин, где жила Танэ, и как разыскать Есиио Омуро, Ёковатари и Мунэсуэ покинули мэрию.

Улица Камисин оказалась торговой улочкой. Родного дома Танэ давно уже не существовало, на его месте была устроена автостоянка. Инспекторы попытались расспросить о семействе Тании хозяев стоянки, державших по соседству рыбную лавку, но те ничего не знали. До появления этих людей участок, на котором некогда стоял дом, успел сменить несколько владельцев. Сейчас здесь был один из самых оживленных районов Яцуо, но о людях, живших на старой улочке полвека назад, даже памяти не осталось. В маленьком сонном городке, как и всюду, шла жизнь, сменялись люди, и их дела и заботы беспощадно уничтожали следы дел и забот прежних людей. Ныне живущим недосуг думать о тех, кто свое отжил.

Ёковатари и Мунэсуэ вдруг остро почувствовали, как жестоко устроена жизнь.

Оставалось навестить Ёсино Омуро, единственного человека, который мог еще помнить Танэ. Квартал Фукуд-зима представлял собой новый жилой массив, выросший вблизи вокзала. Судя по номеру дома, двоюродная сестра Танэ жила где-то недалеко от гостиницы, давшей им приют сегодня утром. Заметив невдалеке полицейский пост, инспекторы направились к нему, чтобы уточнить дорогу. Оказалось, что дом, который они ищут, и есть гостиница.

Гостиница называется «Мията», а фамилия хозяина — Омуро, — объяснил полицейский. Гости из Токио так понравились ему, что он вызвался проводить их до места.

Что, уже все выяснили? — удивилась служанка, увидев их. Уходя, они предупредили, что, может быть, за ночуют в гостинице, но сейчас ведь не было еще и двенадцати дня.

Да нет. Скажи-ка, есть у вас тут Ёсипо Омуро-сан?

Ёсино? Может, это моя бабушка?

Очень может быть.

По возрасту кузина Танэ вполне могла быть бабкой этой девушки. И значит, девушка была не служанка, а родственница хозяев.

У вас к бабушке дело?

Хотелось бы с ней поговорить.

Она в задних комнатах живет. А какое у вас к ней дело?

Это полиция из Токио. Позови-ка скорей хозяйку, — распорядился полицейский.

Девушка, сгорая от любопытства, побежала за хозяйкой. Та не заставила себя ждать.

— Наша бабушка что-нибудь натворила? — с испугом спросила хозяйка. Визит сыскных агентов в таком городке — событие, конечно, чрезвычайное.

Нет-нет, мы просто хотели бы у нее кое-что узнать, не волнуйтесь, пожалуйста, — успокоил ее Мунэсуэ.

Ну, слава богу. А что, очень важное дело, раз вы специально из Токио к ней приехали? — В голосе хозяйки все еще звучал испуг и настороженность.

Да нет, ничего особенного. Видите ли, в мэрии мы узнали, что ваша бабушка — двоюродная сестра Танэ Тании-сан, — сказал Мунэсуэ, внимательно следя за выражением лица хозяйки.

Но имя пе произвело на нее никакого впечатления.

— Бабушка немного глуховата, но, в общем, здорова, — сказала она, провожая посетителей в задние, жилые комнаты. Вежливый тон Мунэсуэ, кажется, помог ей справиться с испугом.

Ёсино нежилась на солнышке у себя в комнате, на коленях у нее лежала кошка. Она производила впечатление тихой, доброй старушки. В комнате было светло и чисто, видно было, что в семье о ней заботятся.

— Бабуля, к нам гости из Токио, — обратилась к Ёсино хозяйка, умолчав, впрочем, о том, что гости из полиции.

По всему было видно, что старая женщина доживает свои дни спокойно и счастливо. И полицейские вдруг подумали о том, как непохожа ее судьба на судьбу Танэ, с юных лет жившей среди чужих людей и погибшей ужасной смертью. Казалось бы, близкие люди, а такие разные судьбы…

— Из Токио? Ко мне? Да неужто в самом деле? — встрепенулась Ёсино.

Инспекторы представились и очень деликатно, боясь встревожить старуху, спросили ее о Танэ Накаяма.

А, О-Танэ-сан! Ну как же, как же! — обрадовалась старая женщина.

Значит, вы знаете О-Танэ-сан? — уточнил Мунэсуэ.

Как не знать, мы ведь росли вместе, как сестры. Вот только вестей от нее давно нет, как она, жива-здорова?

Ёсино не знала, что Танэ погибла, и Мунэсуэ подумал, что говорить ей об этом не стоит.

— Собственно, мы хотели у вас узнать: как получилось, что О-Танэ-сан уехала в Гумма? — спросий он.

Ох, О-Танэ была такая бедовая, все ей чего-то не хватало. Вот и решила уехать. Не то чтоб ей тут не нравилось, а просто хотелось на новое место.

Как она познакомилась со своим мужем, Сакудзо Накаямой?

Этого я точно не знаю. Пошла работать на фабрику в Тояма, там вроде и познакомилась.

А Накаяма-сан тоже работал на этой фабрике?

Работал, работал. Когда она закрутила с ним любовь, дядюшка с тетушкой рассердились — вспомнить страшно: как это, мол, неизвестно с кем, человек, мол, чужой… Ну, вот они и сбежали.

Сбежали?

Они еще не поженились, а уж глядь — ребеночек. Дядюшке с тетушкой как объяснить? Начнут спрашивать, от кого, какого роду-племени. Вот и убежала она с Нака-ямой — как была, тяжелая.

Вероятно, этот ребеночек стал впоследствии отцом или матерью Сидзуэ.

Стало быть, они поехали в Гумма и там поженились, так?

Поначалу родители рассердились, хотели наследства лишить, а как узнали, что у дочки ребеночек родился, внучонок все-таки их, небось простили. А выписалась она отсюда не сразу, как сбежала, года через два. Это теперь молодежи все нипочем, а тогда ведь какая храбрость нужна была…

Ёсино не знала, какой конец был уготован героине этой любовной истории. И в ее голосе сквозила зависть к двоюродной сестре, без оглядки побежавшей за своей любовью.

Вы сказали, что О-Танэ-сан давно не шлет вам вестей. А что, раньше она писала?

Писала иногда. Вспомнит — напишет.

А часто писала?

В последний раз письмецо пришло лет десять назад. А может, двадцать… — Ёсино задумалась, перебирая свою длинную, но, вероятно, не слишком богатую событиями жизнь.

О чем было то письмо?

Да как вам сказать. О том, как живет, точно-то ее помню о чем.

Письмо, наверное, не сохранилось? — спросил Мунэсуэ скорее для порядка. Как-никак, прошло не меньше десятка лет. А может быть, и много больше. Однако Ксино вопрос не удивил.

Может, и сохранилось. В комоде надо поискать, Я, как старая стала, все берегу, ничего не выбрасываю.

Так поищите, пожалуйста, очень вас просим.