Американские боги - Нил Гейман

– Передал, – отозвался Тень. – И знаешь, что он мне ответил? Он просил передать маленькому сопляку, если я его когда встречу, чтобы тот помнил: сегодняшнее будущее – это завтрашнее вчера.

Среда никогда не говорил ничего подобного. Но эти ребята, похоже, без ума от клише. Черные стекла отражали танцующие огоньки свечей – будто глаза подмигивали.

– Это место – полный отстой, – пробормотал толстый мальчишка. – Ни фига электричества. И мобильник не берет. Я хочу сказать, что, если только собираешься купить мобилу, ты уже в каменном веке.

Он высосал остатки коки через соломинку, бросил стакан на стол и ушел по коридору.

Тень сложил оставленный толстым мальчишкой мусор в бумажный пакет.

– Пойду погляжу на центр Америки, – объявил он. Встал и вышел в ночь. Мистер Нанси двинул за ним следом.

Они в молчании прогуливались по парку, пока не вышли к каменному памятнику. Ветер налетал порывами, сначала с одной стороны, потом – с другой.

– Ну, – сказал Тень, – и что теперь?

В темном небе висел блеклый серп луны.

– Теперь, – ответил мистер Нанси, – тебе следует вернуться в свою комнату. И попытаться поспать. В полночь они отдадут нам тело. И мы к чертям отсюда уберемся. Центр – для всех место нестабильное.

– Как скажешь.

Мистер Нанси втянул в себя дым сигариллы.

– Этого вообще не должно было случиться, – сказал он. – Ничего из этого не должно было случиться. Наши люди, они… – Он помахал сигариллой, словно отыскивал ею слово, а потом пронзал его, – взыскательны и чужих к себе не пускают. Мы не любим общества. Даже я не люблю. Даже Бахус. Во всяком случае, недолго. Мы, как кошки, ходим сами по себе или не покидаем замкнутых землячеств. Мы – не командные игроки. Мы любим, чтобы нас обожали и почитали, чтобы нам поклонялись. Я, к примеру, люблю, чтобы обо мне рассказывали сказки, особенно те, которые подчеркивают мою находчивость. Знаю, это недостаток, но я такой, какой я есть. Мы любим быть большими. А теперь, в эти жалкие дни, все мы малы. Новые боги возникают и низвергаются, и возникают снова. Но это – не та страна, которая будет долго терпеть богов. Брама творит, Вишну сохраняет, Шива уничтожает, и для Брамы снова расчищено место, чтобы творить.

– И что ты хочешь этим сказать? – спросил Тень. – Что со сварой покончено? Что битва позади?

Мистер Нанси фыркнул.

– Ты из ума выжил? Они же убили Среду. Они убили его, да еще похвалялись этим. Они сами разослали весть. Они показали это по всем каналам, чтобы увидели все, кто способен видеть. Нет, Тень. Все еще только начинается.

Нагнувшись у основания каменного монумента, он затушил сигариллу о землю, и так и оставил там бычок, словно подношение.

– Ты раньше отпускал шуточки, – сказал Тень. – А теперь уже нет.

– Трудно в наши дни найти хорошую шутку. Среда мертв. Идешь спать?

– Немного погодя.

Нанси ушел в сторону мотеля. Протянув руку, Тень коснулся камня. Провел кончиками пальцев по холодной бедной доске. Потом повернулся и пошел к крохотной белой часовенке, шагнул в темный провал открытой двери. Внутри он сел на ближайшую скамью, опустил голову и, закрыв глаза, стал думать о Лоре, и Среде, и о том, что значит быть живым.

За спиной у него раздался щелчок, потом шуршание подошв по земле. Выпрямившись, Тень повернулся. Кто-то стоял в самом дверном проеме – темный силуэт на фоне звезд. Лунный свет поблескивал на металле.

– Ты собираешься меня застрелить? – спросил Тень.

– О Господи, как бы мне этого хотелось, – сказал Город. – В порядке самообороны. Итак, ты молишься? Они и тебя заставили поверить, будто они боги? Они не боги.

– Я не молился, – ответил Тень. – Просто думал.

– Насколько я понимаю, – продолжал Город, – они мутанты. Эксперименты эволюции. Немного гипноза, немного фокусов, и ты поверишь во что угодно. Не о чем писать домой. Вот и все. В конце концов, умирают они как люди.

– Всегда так делали, – сказал Тень, вставая, и Город на шаг отступил.

Тень вышел из часовенки, и Город отступил снова, сохраняя прежнюю дистанцию.

– Эй, – окликнул его Тень. – Ты знаешь, кто такая Луиза Брукс?

– Твоя подружка?

– Нет. Кинозвезда. Родилась к югу отсюда.

Город помедлил.

– Может, она сменила имя и стала Лиз Тейлор, или Шэрон Стоун, или еще как, – с готовностью предложил он.

– Может быть. – Тень пошел назад к мотелю. Город держался на том же расстоянии.

– Тебе следовало бы быть в тюрьме, – сказал он. – В камере смертников.

– Я не убивал твоих коллег, – сказал Тень. – Но скажу тебе кое-что, что однажды сказал мне один парень, с которым я сидел. Кое-что, чего я никогда не забывал.

– И что же это?

– Был только один человек, кому Иисус лично пообещал место подле себя в раю. Не Петру и не Павлу, никому из апостолов. Это был приговоренный вор, которого как раз казнили. Так что не наезжай на тех, кто в камере смертников. Может, им известно что-то, чего ты не знаешь.

Возле «хамви» скучал шофер.

– Доброй ночи, джентльмены, – сказал он, когда они проходили мимо.

– Доброй ночи, – отозвался Город, а потом повернулся к Тени: – Лично мне на все это плевать. Я только выполняю распоряжения мистера Мира. Так намного проще.

Тень прошел по коридору в девятый номер. Отпер дверь, толкнул ее. Потом сказал:

– Простите. Я думал, это мой номер.

– Твой, – ответила из темноты Медия. – Я ждала тебя.

В лунном свете он различил тщательно уложенную прическу и бледное лицо. Чопорно и прямо она сидела на краешке его кровати.

– Я найду себе другую комнату.

– Я ненадолго, – сказала она. – Я просто подумала, что сейчас наиболее подходящее время сделать себе предложение.

– Давай. Делай свое предложение.

– Расслабься, – сказала она с улыбкой в голосе. – У тебя словно палка в спине. Послушай, Среда мертв. Ты никому ничего не должен. Присоединяйся к нам. Пора переходить на сторону победителя.

Тень молчал.

– Мы можем сделать тебя знаменитым, Тень. Мы можем дать тебе власть над тем, во что люди верят, что они говорят, что носят, над тем, что снится им во сне. Хочешь быть новым Кэри Грантом? Мы можем это сделать. Можем сделать из тебя нового «битла».

– Пожалуй, мне больше понравилось, когда ты предлагала показать мне титьки Люси, – ответил Тень. – Если это была ты.

– Ах вот как, – откликнулась она.

– Мне нужна моя комната. Спокойной ночи.

– Но, разумеется, – сказала она, не двигаясь с места, будто он ничего и не говорил, – мы ведь можем все и переиграть. Мы сумеем испортить тебе жизнь. Ты можешь навсегда стать дурной шуткой, Тень. Или тебя будут помнить как чудовище. Или тебя будут помнить вечно, но как Чарльза Мэнсона, Гитлера… Как тебе это понравится?