В джунглях черной Африки - Уилбур Смит

Окон в музее не оказалось. Экспонаты освещались умело размещенными лампами искусственного освещения. Кондиционеры поддерживали необходимую температуру и влажность.

Пневматические резные двери с тихим шорохом закрылись за вошедшими.

Оказавшись в просторном холле, Гаррисон сделал несколько шагов по мраморному полу и остановился, в ошеломлении глядя на экспозицию в центре зала.

— Узнаете? — спросил Нинг Хен Сюй.

— Да, конечно, — кивнул Таг. — Однажды, давно, еще до революции, я видел их во дворце султана Занзибара. Потом долго ломали голову, что с ними сталось.

— Я приобрел их после революции, в шестьдесят четвертом, когда султана уже изгнали из страны, — пояснил Хен Сюй. — Очень немногие знают о том, что я — их владелец.

Цвет стен комнаты — тот особенный молочно-голубой, каким бывает днем небо Африки, был выбран с очевидным расчетом, чтобы экспонаты выглядели как можно, естественнее. И размеры зала подобрали с той же целью: чтобы в нем не терялась пара слоновьих бивней.

Каждый бивень длиной свыше трех метров диаметром у самого основания превосходил объем девичьей талии. Более ста лет назад в момент доставки бивней в Занзибар писец султана Баргаши на каждом из них чернилами по-арабски записал их вес. Гаррисон разобрал, что бивень потяжелее весит девяносто четыре килограмма; второй бивень оказался полегче на пару килограммов.

— Теперь они весят меньше, — предваряя вопрос Гаррисона, пояснил Хен Сюй. — Оба бивня в общей сложности усохли на восемь с лишним килограммов. Однако и сейчас, чтобы перенести один бивень, требуются четверо. Представить трудно, какое было сильное животное.

Об этой самой знаменитой паре бивней в мире Гаррисон узнал еще студентом, изучая историю Африки. Сто лет тому назад на южных склонах Килиманджаро их срезал с убитого слона раб по имени Синусси. Хозяин этого раба, некий злодей Шанди, был одним из самых жестоких и бессовестных рабовладельцев и торговцев слоновой костью на всем восточном побережье Африки. Когда Синусси, наткнувшись в лесу на слона, побоялся убивать старого самца, отложив в сторону мушкет, он несколько часов с почтением наблюдал за удивительным животным. А потом, собрав все свое мужество, пустил свинцовую пулю ему в сердце.

Позже Синусси рассказал, что раненый слон пробежал только сотню метров, а затем рухнул замертво. Зубы у него почти совсем стерлись от старости, и он умер бы позже голодной смертью. Шея и лопатки этого, в общем-то, небольшого животного оказались чрезвычайно развиты. В противном случае он не смог бы носить такие тяжелые бивни. Синусси видел, как слон сначала поднимал голову, отрывая бивни от земли, а уже потом двигался с места.

Когда Шанди выставил бивни на продажу на рынке слоновой кости в Занзибаре, они вызвали сенсацию даже среди видавших виды торговцев. Султан купил пару у Шанди за тысячу фунтов стерлингов, что по тем временам считалось огромной суммой денег. Гаррисон впервые увидел бивни во дворце султана уже после того, как сам султан оставил его.

И сейчас он приблизился к ним со страхом и благоговением. Погладив один из бивней, он долго глядел на безупречную линию изгиба изумительных творений природы и думал о том, что в этом сокровище, о котором ходили легенды, воплощена вся история Африки, воплощен дух всего черного континента.

— А теперь позвольте показать остальную часть моей жалкой коллекции, — проговорил наконец Хен Сюй, направляясь к арке, искусно скрытой в дальней стене холла, мимо колонн из слоновой кости.

Внутри музей представлял собой лабиринт из многочисленных слабо освещенных коридоров. Вы неслышно, утопая ногами, ступали по мягкому темно-синему ковровому покрытию фирмы «Уилтон». У стен того же цвета, что и ковер, стояли ярко освещенные стеклянные боксы с выставленными в них экспонатами.

Размеры каждого бокса соответствовали форме и размерам того единственного предмета, что лежал внутри. И свет — как в театре — был установлен столь искусно, что бесценная вещь открывалась вам во всей своей красе, казалось, будто она висит в воздухе и стоит только протянуть руку, как тут же прикоснешься к ней.

Первыми были выставлены религиозные святыни и среди них Библия в переплете из резной слоновой кости, украшенной драгоценными каменьями с гербом Российской империи в виде двуглавого орла.

— Библия Петра Великого, — пояснил Хен Сюй. — Принадлежала лично ему.

Рядом лежала копия древней Торы — пожелтевший пергамент, накрученный на станок из слоновой кости, содержался в ящичке из слоновой кости, на крышке которого сияла резная звезда царя Давида. — Вынесена из великой синагоги в Константинополе, разрушенной византийским императором Феодосием, — продолжал объяснять Нинг.

Среди других сокровищ были иконы с окладами из слоновой кости, украшенные бриллиантами; индусская статуэтка бога Вишну; копия Корана в переплете из золота и слоновой кости, а также древние христианские статуэтки Богоматери и других христианских святых — все вырезанные из слоновой кости.

По мере того как они медленно продвигались по коридору, характер экспонатов постепенно менялся; теперь это были по большей части украшения и предметы женского туалета. Женские веера, гребни и ожерелья из Древней Греции и Рима; а затем взгляд Гаррисона упал на необычную шпильку для волос с венчающей ее резной петушиной головой. Хен Сюй любезно прокомментировал: — Шпилька принадлежала императрице Екатерине Великой. Врачи убедили ее, что слоновая кость — это единственное, что уберегает от сифилиса. Это талисман из слоновой кости, сделанный по рисунку самой императрицы.

Время от времени Хен Сюй просил сына открыть тот или другой бокс, чтобы Гаррисон мог подержать предмет в руках и рассмотреть его получше.

— Подлинную радость изделие из слоновой кости доставляет, когда держишь его в руке, — поделился своими мыслями Хен Сюй. — На ощупь слоновая кость такая же нежная и шелковистая, что и кожа прелестной женщины. Всмотритесь в тончайшую структуру кости, сэр Питер. Никакой синтетический материал не сможет повторить ее.

Среди прочих предметов в зале находился словно бы кружевной шар размером с футбольный мяч. Внутри него пряталось еще восемь шаров, каждый размером меньше предыдущего, и все вместе они напоминали луковицу, за одним слоем которой открывался следующий. Каждый внутренний шар мастер вырезал, проникая миниатюрными инструментами в сердцевину сквозь отверстия во внешнем шаре. В самой сердцевине последнего содержался крошечный бутон розы с прозрачными лепесточками. Прямо как живой.

— Три тысячи часов работы. Пять лет жизни мастера. Как оценить такое творение? — спросил Хен Сюй.