Русско-японская война. В начале всех бед. - Анатолий Уткин

Китайцы не простили того, как бал решен вопрос о Шаньдуне. На Западном побережье США боялись открытия дверей восточной иммиграции. «Пиля собственны сук», Вильсон признал, что решение шаньдунского вопроса его также не устраивает. Это сразу же сделало Вильсона своего рода жертвой японского нажима.

Японцы оставались на русском Дальнем Востоке до 1922 г., а на Северном Сахалине — до 1925 г. Майор Денни докладывал о японских предложениях, сделанных главе белых казаков, относительно того, чтобы за деньги получить права на регион Байкала. Общество «Черного дракона» особенно активно было в таких предложениях. Наиболее подозрительно за японскими маневрами следила Америка.

Как бы в ответ Америка и Британия отвергли требование Японии признать в Лиге Наций принцип расового равенства. Чтобы остановить милитаризацию Японии, американское правительство созвало в Вашингтоне конференцию по снижению темпов военно-морских вооружений с фиксацией соотношения 5:5:3 между Британией, США и Японией. Это соглашение знаменовало окончание японо-британского союза. Именно тогда англичане начали строить в Сингапуре самую мощную в мире военно-морскую базу, что вызвало глухое недовольство Токио, увидевшего в происходящем блокирование англосаксов против себя.

В сентябре 1931 г., полагая, что Америка блокирована изоляционизмом, европейцы занимаются собой, а Советская Россия еще слаба, японские войска высаживаются в Маньчжурии с ясной целью подчинить Китай (активная фаза непосредственной войны с Китаем наступит в 1937 г.). Японские войска начали захват этой части Китая. Здесь японцами было создано марионеточное государство Маньчжоу-Го, полностью находившееся под опекой Японии.

Еще не приняв присяги, президент Франклин Рузвельт должен был думать о том, какую позицию занять в отношении Японии, вставшей в 1931 г. на путь открытой агрессии в Азии. Дж. Грю сообщал 23 февраля 1933 г., что «большая часть общества и армия под влиянием пропаганды пришли к выводу о неизбежности войны Японии с Соединенными Штатами, либо Японии с Россией, либо с обеими странами сразу». В марте 1933 г. Япония вышла из Лиги Наций и фактически сняла с себя ограничения Вашингтонского договора 1922 г. Посол Дж. Грю в мае 1933 г. передавал в высшие американские дипломатические инстанции сведения о высокой эффективности японской армии и флота, об их самоуверенности: «Япония, возможно, обладает наиболее совершенной, сбалансированной, скоординированной и поэтому наиболее могущественной военной машиной в современном мире… В то же время японские вооруженные силы рассматривают Соединенные Штаты в качестве своего потенциального противника». В те дни, когда Рузвельт писал свою инаугурационную речь, Квантунская армия направила удар из Маньчжурии на запад и за две недели захватила значительную часть Северного Китая вплоть до Великой китайской стены.

Японская цель: гегемония в Азии

Под воздействием обеспокоенных политических кругов в американском сенате был принят законопроект о предоставлении президенту права введения эмбарго на поставки вооружения воюющим сторонам. Но Рузвельт опасался, что сокращения поставок оружия Японии, может привести к японской блокаде китайского побережья.

Несмотря на порицание японской агрессии, США являлись главным поставщиком дефицитных материалов и стратегического сырья для японской военной промышленности, переживавшей бум с началом агрессии в Китае. Несмотря на острое соперничество, представители военно-морского флота США полагали, что «не только позволительно, но и желательно продавать военное снаряжение Японии».

К тому же американский Акт об эмбарго на поставки вооружений содержал вопиющую несправедливость: правительство могло вводить эмбарго лишь в отношении обеих воюющих сторон. Таким образом, агрессор и его жертва ставились в одинаковое положение, а помощь нужна была, прежде всего, необеспеченному Китаю.

Глава дальневосточного отдела госдепартамента С. Хорнбек направил государственному секретарю в мае 1933 г. серию меморандумов, главной идеей которых было предложение дать японской военной агрессии возможность перенапрячься, «исчерпать себя». С. Хорнбек предлагал предоставить Японии полную свободу действий также с тем, чтобы «отчетливо знать ее намерения». Это был пик политики попустительства. На страницах влиятельнейшего американского журнала «Форин афферс» японский премьер-министр Вакацуки доказывал, что материковая экспансия — историческая судьба Японии. Он «не видел» причин для американской обеспокоенности и противодействия естественному процессу «сближения» Японии и Маньчжурии, представляющему для Японии вопрос жизни и смерти. Но чаще всего в эти годы японцы использовали аргумент о «доктрине Монро» для Азии, по аналогии с практикой американцев в Западном полушарии. «Мир будет поделен, — писал один из влиятельных японских идеологов, — на три зоны влияния — американскую, европейскую и азиатскую доктрины Монро».

Такой передел мира не устраивал Рузвельта. Он в конечном счете отреагировал на японскую экспансию действиями на двух направлениях. Во-первых, он увеличил Тихоокеанский флот США. В июне 1933 г. президент запросил 238 миллионов долларов для строительства тридцати двух кораблей водоизмещением 120 тысяч тонн. Это была самая большая программа военно-морского строительства с 1916 г. В начале 1934 г., согласно закону Винсена — Трамбела, США вышли за пределы тоннажа, обусловленного Вашингтонской конференцией 1922 г. и Лондонским морским договором 1930 г.

Во-вторых, Франклин Рузвельт встал на путь сближения с СССР, как потенциальным союзником в деле нейтрализации японской агрессии. Действия в направлении нормализации отношений с СССР стали важнейшей дипломатической акцией первых лет пребывания Рузвельта в Белом доме. В отличие от своих республиканских предшественников, Рузвельт решил покончить с несуразицей американской политики последних десятилетий и признать Советский Союз.

К апрелю 1933 г. стало ясно, что значительная часть правящей элиты склоняется в пользу признания СССР. Об этом говорил опрос 329 национально известных американцев, меморандум восточноевропейского отдела госдепартамента, обзор редакционных статей крупнейших газет, массовая (шестьсот семьдесят три тысячи подписей) петиция избирателей штата Массачусетс. По просьбе президента, его друг Ф. Франкфуртер, знаменитость из Гарвардской юридической школы, наладил контакт с советскими представителями в США. Президент затребовал информацию от аккредитованных при Белом доме журналистов. В Белый дом без излишней огласки прибыл полковник X. Купер, получивший высшие советские ордена за участие в строительстве Днепрогэса.

Встав на путь признания СССР, Ф. Рузвельт, с одной стороны, хотел открыть рынок этой страны для американской промышленности — бизнес оказывал определенное давление в этом направлении. С другой стороны — и это для международных позиций США было более важно — он желал получить союзника в условиях резко ухудшавшихся отношений с Японией. Но эту линию своей политики американцы проводили тайно. СССР также стремился к дипломатическому сближению с США в свете прямой угрозы, возникшей с агрессией Японии в Азии, начатой в 1931 году. “Дважды в течение двух лет, в 1934 и 1937 гг., американские официальные лица отвергали советские предложения о выработке совместной политики в отношении Японии н нацистской Германии», — пишет американский исследователь.

И все же Рузвельту было важно в период второго этапа японской агрессии против Китая (начавшегося в 1937 г.) наладить канал связей со страной, также остро ощущавшей опасность, исходившую от Японии.

По мере приближения Лондонской конференции 1935 г. по морским вооружениям становилось все более ясным, что японская сторона отвергает прежнее соотношение в основных классах флотов США, Англии и Японии. Японский посол в Вашингтоне уже открыто говорил, что ему не кажется справедливым это соотношение, что в ушах японцев оно звучит как «Роллс-Ройс — Роллс-Ройс — Форд». Быть скромным «Фордом» на фоне двух мощных «Роллс-Ройсов», Япония не желала. На открывшейся в Лондоне в конце 1935 г. конференции Соединенные Штаты должны были решить для себя вопрос, согласны ли они на паритет с Японией. Последняя уклонилась от обсуждения вопроса, предоставив американским дипломатам «агонизировать» в одиночестве. Новый договор, подписанный в марте 1936 г. Англией, США и Францией, имел мало смысла — это соглашение никак не ограничивало самые растущие морские державы — Японию и Италию. И когда японцы ушли с конференции, а англичане объявили о расширении военно-морского строительства, президент Рузвельт потребовал реализации самой большой для американской истории мирного времени военно-морской программы (предложено было построить, в частности, два новых линкора).