Утерянные земли России. От Петра I до Гражданской войны - Александр Широкорад

С 80-х гг. XVIII в. начинается новый этап хозяйственного освоения Аляски. Наибольший вклад внесла компания рыльского купца Григория Ивановича Шелихова. В 1781 г. он заключил соглашение с богатым купцом И. Л. Голиковым и его племянником Михаилом об образовании Северо-восточной компании сроком на десять лет. Новым в этом соглашении было то, что компаньоны хотели «основать на берегах и островах американских селения и крепости».

Фрагмент «Карты Шелихова странствования» из книги «Российского купца именитого Рыльского гражданина Григория Шелихова первое странствие…». СПб., 1793

Шелихов на средства компании в устье реки Урик к югу от Охотского порта построил три галиота[205]: «Три Святителя», «Святой Симеон Богоприимец и Анна Пророчица» и «Архистратиг Михаил». 16 августа 1783 г. он отправился на этих галиотах «со 192 работными людьми» к острову Беринга.

12 сентября начался сильный шторм, во время которого галиоты потерял и друг друга из виду. Через два дня «Три Святителя» и «Св. Симеон» встретились у острова Беринга, где и зазимовали.

16 июня 1784 г. галиоты отправились к берегам Аляски и Алеутским островам. На третий день суда разошлись. Тогда Шелихов на «Трех Святителях» пошел к острову Медному, надеясь, что туда же придет и «Св. Симеон». Не дождавшись там «Симеона», Шелихов пошел к Алеутам. «Три Святителя» прошел острова Атха, Амля, Сопочные и 12 июля встретил «Симеона», после чего оба галиота прибыли к Уналашке, где и стояли в Капитанской гавани более двух недель, пополняя запасы свежей воды и продовольствия. Там Шелихов взял с собой двух толмачей и десять алеутов с байдарами.

3 августа галиоты пришли на остров Кадьяк в Павловскую гавань. Аборигены острова — коняги — поначалу встретили путешественников неприветливо. В ночь с 11 на 12 августа коняги «в превеликой толпе» напали на русских. Однако русские были начеку и метким ружейным огнем обратили их в бегство. Никто из команды не был убит или даже ранен.

Затем по приказу Шелихова русские подошли к укрепленному поселению коняг. Ружейный огонь на этот раз почти не произвел впечатления на туземцев, которые ответили градом стрел. Тогда Шелихов приказал выстрелить из двух маленьких полуфунтовых пушек. Всего под стены крепости было доставлено пять таких пушек. После сего, как писал Шелихов, «овладела ими робость», и через несколько минут в туземной крепости не осталось ни одного человека. Русские преследовали бегущих, которые сдавались в плен без сопротивления.

Далее процитирую Шелихова: «Из числа взятых в плен привели мы в гавань более четырехсот душ, распустив прочих на волю. Из пленных выбрал я одного начальника, который по-коняжески называется хасхак, и отдал на конец оному всех пленных в точную команду, снабдя их байдарой, байдарками, сетьми и всем нужным к их жизни; взял однакож в залог верности из детей до 20-ти человек аманатов. Пленные сии похотели жить в 15 верстах от гавани, что и я им позволил. Продолжение времени показало их верными союзниками»[206].

Далее Шелихов писал о конягах: «Почитали они чудом скороспешное строение у нас домов, потому что они над одною своею хижиною трудятся, отесывая доски завостренными железцами несколько лет, — потому почитают они оные великой цены стоющими. Невежество их так велико, что они, когда мы во времена темных ночей выставляли бывшей у меня Кулибинской фонарь, думали, что то было солнце, которое мы похищали, приписывая и мрачность дней причиною оное…

Я показывал им способность и выгоды российских домов, платье и употребление пищи. Они видели труды моих работных, когда они копали землю на огороде, сеяли и садили семена; по созрении плодов я велел им оныя раздавать, но они, употребляя их, ничего, кроме удивления, не изъявляли. Многих я велел кормить изготовленною работными моими для себя пищею, к чему они крайнюю чувствуют охоту. Таковое мое с ними поведение час от часу более их ко мне привязывало, и они, не зная, чем угодить мне, приводили великим множеством детей своих в аманаты тогда, когда я и не требовал их и когда они не нужны мне были; но я, чтобы не оставлять их в неудовольствии, многих принимал, а других, одарив приличными для них вещам и, отпускал.

После таковой их ко мне привязанности старался я познать их богослужение. Я не нашел сердца их зараженными никаким идолопоклонством; они только признают два в мире существа, одно доброе и другое злое, присовокупляя об оных нелепости, достойные понятию совершенной их дикости. Видя сие, зделал я опыт рассказать им, сколько можно простее и внятнее, о своем законе. А как увидел величайшее их в том любопытство, то и захотел я воспользоваться сим случаем, и потому, научая любопытствующих в часы свободныя своему закону и к какому ведет он пути, зажег их сердца; словом, до выезду еще моего сделал я христианами 40 человек, кои и крещены были с такими обрядами, какие позволяются без священника»[207].

Шелихов посылал галиоты для исследования близлежащих мест. Они побывали в Кенайском и Чугачском заливах, у острова Афогнак, прошли проливом между островом Кадьяк и Аляской, «не видев во все лето (1785) ни от коняг, ни от чугач и от кенайцев никаких нападений, но еще оныя народы до 20 человек в аманаты…»

Так Шелихов шаг за шагом расширял сферу интересов России на Тихом океане. На северном берегу ближайшею к Аляске острова Кадьяк в Павловской гавани началось строительство крепости и селения. Оттуда было легче плавать к берегам Аляски. Возводились крепости и на острове Афогнаке, и при Кепайской губе. Шелихов, собираясь уходить из Америки после двухлетнего пребывания там, наказывал своим преемникам, в первую очередь енисейскому купцу К. Самойлову, «поступать расселением российских артелей для примирения американцев и прославления Российского государства по изъясненной земле Америке и Калифорнии до 40 градусов».

В 1787 г. Шелихов прибыл в Санкт-Петербург Для разбора его плаваний там была создана специальная комиссия в составе Александра Воронцова, Христофора Миниха и Петра Соймонова. Комиссия признала справедливым утверждения купцов Шелихова и Голикова о том, что они истратили на исследования Алеутских островов и Аляски 250 тысяч рублей. Комиссия предложила императрице выдать Шелихову и Голикову 200 тысяч рублей ссуды на 25 лет беспроцентно. «Таковое со стороны казны знатное пособие подаст способ совершить им начатое, возвратить им употребленные капиталы, а при том, сверх распространения державы вашего величества, казна получит от сбора пошлин и десятин приращение доходов, а частные люди приумножение торговли и промыслов»[208].

Комиссия предложила разрешить русским промышленникам строить на Алеутских островах и Аляске «крепостцы». «Комиссия полагает, чтоб пространство для открытий нашим мореплавателям на море оставить безпредельным, ибо ни один народ новых островов в сей части Тихого моря еще не нахаживал, окроме российских мореплавателей. А в разсуждении матерой земли к югу ограничить их путешествии 55-м градусом широты, около котораго в 1741-м г. капитан Чириков встретил матерую американскую землю. Сие обстоятельство может служить опровержением всех притязаний других держав на земли к северу, от сказанного градуса широты находящиеся, кои по праву перваго открытая безпрекословно принадлежат владению вашего величества. Таковое в пределах ограничивание, на самой строгой справедливости основанное, будет правилом умеренности и для других держав, к таковым заведениям на американском берегу приступающих, ежели не похотят подвергнуть себя следствиям неприятным.

Другая крепостца на 21-м или 22-м из Курильских островов нужна, во-первых, для того что, имея на ней твердое основание, можно с лутчею удобностью всех окрестных жителей в желаемом устройстве содержать, охранять и защищать; во-вторых, подается чрез то самое удобность со временем к заведению с Япониею торга»[209].

Да, членам комиссии не откажешь в прозорливости — торговать с японцами удобнее всего, имея на Южных Курилах «крепостцу».

Увы, императрица оказалась прижимиста и собственноручно начертала на докладе «Комиссии о коммерции о плавании и торговле в Тихом океане»: «Двести тысячи на двадцать лет без проценты… Под достаточной залог или верное поручительство могут занять и в неказне, а в казне теперь нет денег никаких. Подобной заем похожо на предложение тово, которой слона хотел выучить говорить через тридцатилетней срок и, быв вопрошаем, на что такой долгой срок, сказал: либо слон умрет, либо я, либо тот, которой мне дает денег научение слона…

Чтоб Голиков и Шелихов одне торговали в новооткрытые месте, сие прошение есть сущее монополие и исключительное торговле, противное моим правилам. Что оне учредили хорошо, то говорят оне, нихто тамо на место не освидетельствовал их заверение…