Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС - Петр Шелест

Дегтярев (Донецк) сообщил, что отзывы шахтеров на совещание очень хорошие, а все потому, что говорили правду, хотя это и нелегко, тем более если она горькая.

Выслушал товарищей по работе, их высказывания о плохом и хорошем настроении избирателей. Там, где не проявляют элементарной заботы о людях, не работают с ними, обращаются грубо, бюрократически, там настроение плохое, больше того — просто озлобленное. А вообще надо менять форму работы с людьми, и в особенности в предвыборных кампаниях, уж больно много обещаний, формализма, казенщины.

13–23 февраля 1969 года. Обстановка довольно сложная, в особенности среди молодежи, студенчества, творческой интеллигенции, интеллектуалов. Немало молодых ученых, в том числе и по специальным наукам, почти открыто высказывают свое несогласие по проведению нашей политики в вопросах истории, национальной политики. Открыто заявляют, что 3–4 % молодежи, может быть, поддерживают «генеральную линию» — остальные фальшивят и лицемерят. Ученые, профессора часто приспосабливаются, боятся навлечь на себя гнев, если они скажут правду. Вот в таких условиях надо готовить республиканский слет студентов, как ни трудно и сложно, но проводить надо. Если при этих условиях мы не будем работать с молодежью, будут работать за нас и против нас. К сожалению, в Москве многие из руководства всей сложности обстановки не понимают по причине оторванности от жизни и, больше того, убеждены, что все идет хорошо. Пытаются разрешить сложные вопросы «ораторским искусством», и то далеко и не всегда удачно. Вредно и опасно, когда молодежь перестанет окончательно нам верить.

Тяжелое положение складывается на юге Украины, гибнут озимые, так как там большие морозы при отсутствии снежного покрова. Начались сильные пыльные бури, ветер 35–40 м/с, просто ураганы. Причинен большой урон не только сельскому хозяйству, но и промышленным предприятиям. В Донецкой, Запорожской, Днепропетровской, Херсонской областях пылью попереметало дороги, кое-где переметы на дорогах и у посадок достигают 2–2,5 метра высоты. На дорогах стоят по 300–400 автомашин и автобусов с людьми.

Москва. Заседание политбюро ЦК КПСС. Обсуждали вопросы мероприятий по ликвидации последствий стихийного бедствия на юге Украины (сильные ветры, ураганы, в ряде мест повалены опоры электропередачи, много сорвано крыш, разрушено жилых домов и общественных зданий) в области сельского хозяйства и промышленности. Выступил на политбюро с информацией положения дел в республике, внес ряд конкретных предложений. Многие к ним отнеслись с пониманием и должной положительной оценкой. Но странное явление: Брежнев ерзал на стуле, как будто бы я говорил в своих предложениях о его личных недостатках. Странно, плохо, опасно, когда руководитель разумные предложения, от кого бы они ни исходили, воспринимает с какой-то особой «осторожностью», даже опаской. Что будет дальше, посмотрим, но это ненормально и не может создавать свободного обсуждения важных государственных и народно-хозяйственных, тем более политических вопросов.

В ЦК КПУ провел совещание с членами политбюро, секретарями ЦК и заведующими отделами ЦК КПУ. Проинформировал, как обсуждались вопросы в ЦК КПСС, какое принято решение и что нам надо делать в области сельского хозяйства в связи со стихийным бедствием. Намечен ряд конкретных мероприятий.

Получил анонимное письмо на 19 страницах — содержание предупредительно-угрожающее, террористического порядка. В нем сказано, что я, как член политбюро ЦК КПСС, обязан предупредить Брежнева, что если он не изменит своей политики, то будет плохо. Далее продолжалось: «Народ его не любит и не верит ему, он много говорит и мало чего делает». Я предупреждался в этом письме, что «если я не выполню требования, то буду нести ответственность». Письмо, адресованное Брежневу, Подгорному, Косыгину, было написано на машинке. Оно было злобное, дерзкое. Познакомившись с этим письмом, я его отправил в Москву, в КГБ, со своей «сопроводиловкой» с просьбой принять меры к розыску автора письма. В подтверждение угрозы мне в мой адрес пришла посылка с ручной гранатой и запалом, набором боевых патронов к винтовке, карабину и пистолетам разных систем, все это, очевидно, в подтверждение того, что писавший располагает определенным «арсеналом» оружия, и шутить тут, мол, нечего. Вместе с письмом на имя Брежнева, Подгорного, Косыгина получил и я лично письмо. Вот его содержание:

«Петр Ефимович!!! На Ваше имя 12 февраля с/г выслана бандероль из Москвы (Шелесту П. Е.), получите ее в п/о № 21, напротив памятника Ватутину. В бандероль вложена гостайна, поэтому распечатайте ее лично и доставьте адресату — спешите, так как там указаны сроки, за промедление Вас не похвалят. Выбрали первым адресатом Вас, потому что Вы как приближенный лучше всего исполните наши требования. За неисполнение — СМЕРТЬ!!! Игнорировать нас и хорохориться не советуем, тем более не имеет смысла, так как мы доведем содержание другим способом, а как будете выглядеть Вы? Рассчитываем на Ваше содействие нашей партии, на Ваш здравый ум…»

На конверте: «Срочно, г. Киев, ул. Орджоникидзе, ЦК КПУ, Шелесту П. Е. (лично)». Письмо, посылка с гранатой, запалом и патронами, лично письмо мне с угрозой — все это довольно неприятные сюрпризы. И естественно, не мог я ко всему этому отнестись спокойно, тем более безразлично. Дал органам КГБ задание расследовать, сообщил обо всем в Москву, в ЦК КПСС.

23 февраля выехал в Крым на отдых. Чертовски устал, нервы напряжены до предела. Отдыхал на даче № 2. Хорошо, что была возможность пользоваться бассейном на даче № 1, где раньше всегда отдыхал Н. С. Хрущев.

Погода стояла хорошая, и отдых прошел с большой пользой. На даче хорошо отметили день 8 Марта.

26 марта возвратился в Киев и приступил к работе. Вопросов накопилось уйма, а времени совсем не хватает. Приходится работать много, до 23–24 часов. При такой нагрузке надолго не хватит.

Дал задание Совмину УССР форсировать строительство санатория «Днепр» на побережье Черного моря у Ботанического сада, расширить территорию еще на два гектара, перепроектировать бассейн, значительно его увеличить.

1 апреля 1969 года. Стоит холодная, мерзкая погода, лежит снег, на две недели запаздываем с весенним севом. Были у меня на приеме корреспонденты газеты «Правда», жаловались, что они работают в довольно стесненных условиях. Дал задание срочно подобрать хорошее помещение для корпункта «Правды». Плохо, очень плохо, что этот вопрос не решался много лет.

Дал задание И. Грушецкому — пусть сделает хоть одно полезное дело, выяснит: почему по Российской Федерации ответственным работникам одинаковой категории с Украиной и другими республиками персональные пенсии союзного значения назначаются выше. Просил подготовить справку.

2 апреля. Добрик приехал в ЦК КПУ на прием, но уже в качестве первого секретаря Ивано-Франковского обкома партии. Я его очень внимательно выслушал по всем вопросам. Дал некоторые советы, рекомендации. Ориентируется он неплохо, впечатление первое тоже неплохое, но больно много говорит — это излишне.

7 апреля в 4 часа утра скончался Д. С. Коротченко. Очень жалко. Это для нас большая утрата, хороший человек, отличный коммунист. Прошел он нелегкий путь. По поводу смерти Демьяна Сергеевича я позвонил Брежневу и попросил его поместить некролог в центральной прессе, пообещал. Но странное дело, больше ничего не сказал, только особо беспокоился о том, чтобы мы не торопились, хотя мы и не собирались, с кандидатурой на пост председателя Президиума Верховного Совета. Почему этот вопрос больше всего его тревожит, а не смерть старого коммуниста? Не успел остыть труп, а уже плетутся какие-то интриги, и это тоже называется политикой. Нами создана комиссия по похоронам Д. С. Коротченко, объявлен траур по республике.

Позже позвонили мне Подгорный и Брежнев, выразили свое личное соболезнование по поводу тяжелой утраты. Просили от их имени возложить венок, передать соболезнование семье покойного. На похороны из центра никого не прислали. В 15.00 8 апреля похоронили Демьяна Сергеевича со всеми почестями. Большая утрата. А для меня лично был большой удар — это был настоящий старший товарищ, настоящий человек, с которым я мог по любому вопросу откровенно поговорить, посоветоваться. Многое я от него узнавал, многому учился. Тяжело, очень тяжело.

12 апреля принял Ягудина И. А. — председателя колхоза «Дружба народов» (Крым). Умный и прямой он человек. Обсудили много вопросов, выходящих из письма Д. С. Полянского в ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Брежневу не понравилось, что Полянский откровенно изложил плачевное состояние сельского хозяйства и заключил, что пора заняться не разговорами, а настоящим делом. Думаю, что это так просто не пройдет Полянскому — «Леня» ему это вспомнит. Но время и дело покажут.