Крестовый поход в Европу - Дуайт Эйзенхауэр

Для того чтобы американские и английские корреспонденты имели полное представление о капитуляции в Реймсе, мы пригласили на церемонию подписания репортеров. Принимая приглашение, они согласились воздержаться от публикации материалов о капитуляции, пока не будет официального заявления, согласованного между союзниками. Однако какой-то американский репортер опубликовал свой репортаж раньше времени, чем вызвал ярость других корреспондентов, которые оставались верны данному ими обещанию. Этот инцидент вызвал значительную шумиху, хотя общему делу не было причинено никакого вреда, за исключением ущерба репортажам других корреспондентов.

На церемонию подписания капитуляции в Берлин были приглашены и западные союзники, однако я считал лично для себя неподходящим ехать туда. Немцы уже побывали в штаб-квартире западных союзников, чтобы подписать Акт о безоговорочной капитуляции, и я полагал, что ратификация в Берлине должна быть делом Советов. Поэтому я назначил своего заместителя главного маршала авиации Теддера представлять меня на церемонии. Это было трудное дело — отработать все детали, связанные с определением времени, числа и категории лиц, которым будет разрешено присутствовать на церемонии, составлением маршрута полета наших самолетов над занятой русскими территорией. Однако все эти вопросы были улажены, и Теддер, сопровождаемый офицерами, солдатами, представителями женского вспомогательного корпуса и печати, которых набралось в общей сложности два или три полных самолета, выполнил возложенную на него задачу. Спустя несколько месяцев я увидел в Москве кинофильм — всю эту церемонию в Берлине, заснятую на пленку.

Наиболее сложной и неотложной из всех наших ближайших проблем была передислокация войск. Начиная с 1941 года глобальная стратегия союзников требовала нанесения поражения Германии, прежде чем предпринимать мощное скоординированное наступление против Японии. Немецкая капитуляция 7 мая означала завершение первой и крупнейшей задачи союзников.

Теперь подошло время взяться за выполнение второй задачи. По всему миру силы союзников привлекались для операции против восточного союзника держав «оси». Россия официально все еще находилась в состоянии мира с японцами, однако согласно информации, полученной нами, генералиссимус Сталин говорил президенту Рузвельту в Ялте, что в пределах трех месяцев со дня немецкой капитуляции Красная Армия вступит в войну против Японии.

Против разобщенных вражеских сил не один полководец в прошлом, успешно используя мобильность и внезапность, сосредоточивал свои войска вначале для уничтожения одной вражеской группировки, а затем всей своей мощью устремлялся против второй. Однако никогда раньше этот простой метод войны не применялся в более широких масштабах, чем в пределах континента. Эта концепция оставалась правильной применительно как в локальном, так и глобальном масштабах, и союзных лидеров, ответственных за ее применение во Второй мировой войне, не испугало то, что передислокация своих войск против второго врага потребует переброски миллионов солдат и бесчисленного количества боевой техники из Европы через половину земного шара к Японии.

Для русских передислокация означала переброску крупных сил с запада на восток по длинной Транссибирской железной дороге. Поскольку имелась только одна железная дорога, то эта задача являлась сложной, требовавшей для своего осуществления определенного времени. Однако для западных союзников переброска своих армий и военно-воздушных сил из Европы тоже представляла собой колоссальную задачу с использованием сотен судов, действовавших на морских путях протяженностью в десять тысяч миль.

Еще в феврале 1945 года мы начали разработку планов по осуществлению этой задачи. Работники моего штаба непрерывно консультировались с военным министерством. Ко дню Победы в Европе уже были в основном составлены графики перевозок, установлена первоочередность, а также проведены организационные приготовления для массовой переброски войск и техники на Тихоокеанский театр военных действий.

Имелось несколько факторов, которые еще больше осложняли и без того исключительно сложную задачу. Нужно было оставить в Европе и, соответственно, обеспечивать необходимые силы для оккупации Германии. На Тихоокеанском театре военных действий особенно остро ощущалась потребность в частях обслуживания, в то время как наши потребности в них здесь, в Европе, были еще более неотложными, поскольку нужно было быстро завершить переброску боевых дивизий на Дальний Восток. Еще большие осложнения вызывало наше стремление равномерно распределить тяготы войны между миллионами наших солдат.

В день капитуляции под моим командованием в союзнических войсках находилось более 3 млн. американцев. Они составляли 61 американскую дивизию, из которых только одна не участвовала в боевых действиях.

Людей, которые очень долго находились в частях, непосредственно участвовавших в боевых действиях, нужно было оставлять для несения оккупационной службы или отправлять домой; других, с менее короткими сроками пребывания на фронте, надо было посылать на Тихоокеанский ТВД. Многие из наших дивизий находились без перерыва до одиннадцати месяцев в боях, а некоторые, в том числе 1-я, 3-я, 9-я, 36-я и 45-я пехотные и 82-я воздушно-десантная дивизии, начали войну еще на Средиземноморском ТВД. Отдельные дивизии почти два с половиной года только с небольшими перерывами находились в боях (например, 34-я пехотная и 1-я бронетанковая дивизии, вступившие в войну еще на Средиземноморском театре военных действий).

Поэтому стремление равномерно распределять тяготы войны между солдатами потребовало массового перевода личного состава из дивизий и замены ветеранов солдатами с более короткими сроками пребывания на фронте. В то же время мы должны были проявлять исключительную осторожность, чтобы сохранить боеспособность частей, ибо было бы бессмысленно направлять на Тихий океан дивизии, укомплектованные малоопытными солдатами.

Вопрос о том, попадал ли отдельный солдат в категорию для увольнения или для продолжения службы, определялся сложной многобалльной системой, основанной на учете длительности службы, времени пребывания на заморских территориях, с учетом боевых наград, семейного положения и возраста. Применение такого метода определения было кропотливым и утомительным делом, но, вероятно, невозможно было выработать лучший метод, чтобы совместить противоречащие друг другу интересы отдельных солдат и интересы сохранения боеспособности частей. Дополнительные трудности возникли в этом вопросе, когда военное министерство сочло нужным изменить "критический балл". Это только прибавило нам работы, не говоря уже о путанице и определенном недовольстве.

Деятельность нашего административно-хозяйственного механизма в Европе нужно было направить в другое русло. Базы, аэродромы, склады, порты, дороги, железнодорожная сеть были заняты тем, чтобы доставлять войска и предметы материально-боевого обеспечения к центру Германии. Теперь же они, образно выражаясь, должны были повернуться на сто восемьдесят градусов и начать действовать в обратном направлении. Наши базы материального снабжения войск, пункты и склады боеприпасов были разбросаны по всей Западной Европе, Италии и даже Северной Африке. Теперь все это нужно было собрать, инвентаризовать, упаковать и на кораблях отправить на Тихий океан. Причем основным требованием являлась быстрота проведения всех этих работ.

Это было настолько неотложно, что вынудило нас создать специальный штаб с единственной задачей — организовать, проконтролировать и ускорить эти работы. Такой штаб был официально создан 9 апреля, за месяц до капитуляции Германии.

В силу исключительного опыта в деле организации крупных воздушных операций генерал Спаатс был освобожден от своей должности на нашем театре военных действий и направлен на Тихий океан. На Дальнем Востоке нуждались также в опытном командующем армией. Для этой цели был выбран генерал Ходжес, 1-я армия которого выполнила свою задачу в Европе, выйдя на Эльбу. Он был вполне компетентным и опытным командиром, и его можно было выделить из числа командующих на нашем театре военных действий без ущерба для общего дела. Он выехал на Тихоокеанский ТВД через Соединенные Штаты до подписания немцами капитуляции в Европе.

Сколь ни велика была эта проблема, она составляла лишь часть той огромной работы, которая выпала на долю американских войск и их руководителей. С окончанием боевых действий западные союзники должны были приступить к расчленению огромных боевых формирований в соответствии с их национальным составом. Я неоднократно выдвигал предложение, чтобы западные союзники занимали свою часть Германии сообща, но наши правительства отклоняли его. Мой план считали политически нецелесообразным, хотя я и утверждал, что поскольку оккупация явится следствием войны и потребует для этого присутствия здесь армий западных союзников, то едва ли могут быть резонные возражения против сохранения в Западной Германии той же самой военной организации, которая обеспечила победу. Вопрос, однако, был чисто политический, и наши правительственные руководители считали, что мой план будет неблагоприятно истолкован Советским Союзом.