Моё имя (СИ) - Соболева Анастасия

Больше я не слушала. Переводила взгляд с отца, чай которого пролился на стол и уже тянулся к синему ковру, на маму, руки которой дрожали, как будто от удара электрического тока. Смотреть на сестру я не хотела: боялась увидеть её и потерять контроль над собой окончательно. Мне было страшно. Нам всем было страшно. Однако отчего-то именно я нашла в себе смелость заговорить первой.

— Мама, папа, Корни… Кто они? Эти существа… Неужели они пришельцы, и всё будет в точности также, как и в американских фильмах…

— Не будет! — папа сорвался с места и, опустившись на пол возле дивана, взял меня и Корнелию за руки. — Я не знаю, кто эти существа и откуда, но ведь вполне возможно, что нам они вовсе и не враги. А если всё-таки враги… Нас, людей, много, и мы сильны — быстро объясним им, что к чему, отправив туда, откуда они и пришли. Всё будет хорошо, даже не сомневайтесь!

— Мама? — неуверенно переспросила сестра.

— Отец правильно говорит: не о чём волноваться. Мы с ним обязательно вас защитим: не позволим никому причинить вред нашим любимым дочуркам.

И мы обнялись. Крепко. Нежно. Любяще. Этими объятиями каждый из нас пообещал быть сильным, не сдаваться и верить в лучшее. Сейчас, холодными ночами, я иногда вспоминаю теплоту тех объятий, и от этого почему-то замерзаю только сильнее.

Вспышка.

Москва пылала, разрисованная тысячами оттенков красного цвета. Здания взрывались и падали вниз, забирая с собой десятки тысяч человеческих жизней — несчастных, которым теперь не оставалось ничего иного, кроме как гнить под обломками аж до конца круговорота жизни и смерти. В небесах же, словно средневековые рыцари, схлестнулись две противоборствующие силы: добро, представленное человеческой авиацией, пытающейся оказать монстрам хоть какое-то сопротивление, и зло в обличии эксилей, сбивающих наши самолёты одним лишь ударом отвратительной, когтистой лапы. И везде крики, слёзы, мольбы о помощи… Прислонившись к окну квартиры на десятом этаже, я отчётливо видела ужас, происходящий сейчас на улицах нашего тихого района в огромном мегаполисе, который я всегда так сильно любила.

— Отойди оттуда! — отец резко оттащил меня от окна и задёрнул жалюзи. — Не на что тебе там смотреть!

Я не сопротивлялась — знала, что никто и ничто уже не изменит ситуацию к лучшему. Из коридора выбежала мама с Корнелией под руку. Глаза обеих, обычно наполненные теплотой, счастьем, энергией, сейчас дружно передавали всего лишь одно-единое чувство — дикий, неописуемый ужас. Мамы хватило лишь на то, чтобы прошептать: «Они на лестничной площадке…», — и крепко прижать нас к себе. Я тогда была в слишком большом шоке, чтобы ответить ей тем же и просто стояла, как вкопанная. Отец же, несмотря на дрожь в руках и коленях, нашёл в себе силы поцеловать маму в щёчку, слегка успокоив этим жену, и забрать меня из её крепкой хватки. После чего он повернулся к нам с Корнелией и сказал так серьёзно, как ещё никогда ничего не говорил:

— Вы обе спрячетесь в детской, запрёте двери, залезете под одну из кроватей и проследите за тем, чтобы и звука от вас не было слышно. Тем временем мы с мамой побежим вниз и попытаемся увезти ублюдков из дому. Вы же не должны показываться до тех пор, пока всё не закончится. И неважно, что с нами произойдёт.

— Но папа! — в отчаянии возмутилась Корни, уже и не пытаясь сдерживать слёзы.

— Не плачь, — мама присела на колени и вновь обняла нас обеих. — Сейчас не время для этого. Позаботься о младшей сестре, хорошо? Вы должны выжить, и цена не имеет значения.

Корнелия больше не плакала — она схватила меня, абсолютно не понимающую, что в данный момент происходит, и потащила за руку прямиком в детскую. Клацнув защёлкой, проверила, закрыта ли дверь два или три раза. После чего толкнула меня под кровать, поправила одеяло, чтобы, свисая, оно нас прикрыло, и тотчас присоединилась ко мне на полу. «Всё будет хорошо, не волнуйся», — сказала сестрёнка, сжимая мою руку своею.

Тем временем снаружи что-то определённо происходило. Даже не вслушиваясь, я с лёгкостью улавливала шум, грохот, стук и треск от разбившейся посуды. Чувствуя тот же страх, что и я, сестра сжала мою руку покрепче, однако это не помогало, и дрожь внутри меня набрала лишь только большие обороты. А после мы услышали крики… Сначала мамины. Через пару секунд к ним присоединились и папины. Душераздирающие. Переполненные болью и ужасом. Пробирающие холодом аж до костей.

Ни я, ни Корни не озвучили эту мысль вслух, однако уже тогда мы отлично знали: больше у нас нет ни папы, ни мамы.

Мама… Она не работала, всегда была с нами. На ночь читала нам сказки и пела ею же сложенные глупые, нескладные песенки. Не знаю почему, но больше всего я любила слушать историю про Красную Шапочку и часто просила маму повторить её для меня. В сотый, тысячный раз. А та лишь смеялась и говорила: «Хорошо. Давай узнаем, как Красная Шапочка обманула судьбу и съела волка».

Папа… Он целыми днями пропадал на работе и часто чувствовал вину за это. У нас была небогатая семья, однако, несмотря на это, каждое воскресенье он брал нас с сестрёнкой и выводил в центр: боулинг, коньки, пляж, аквапарк, карусели — всего сейчас и не вспомнить. Папа думал, что мы виним его за то, что он не всегда рядом — однако это было абсолютно не так. Пожалуй, мне следовало сказать ему правду о своих чувствах… Я хотела, но всегда думала, что время ещё будет.

Не забыв, ради чего они решили отдать свои жизни — я не плакала. Как и сказала мама: «Сейчас не время». К тому же… Больше всего на свете я не хотела, чтобы их жертва оказалась напрасной. Однако, признаюсь, сдерживать слёзы тогда было очень и очень не просто.

А потом мы услышали, как кто-то дёргает за дверную ручку. Раз… Второй… Пятисекундная тишина… И грохот от двери, выломанной с одного лишь удара. Мне стало страшно. Я зажмурила глаза. Не хотела видеть никого и ничего. Молилась о том, чтобы этот кто-то ушёл, отлично понимая, насколько молитвы сейчас бесполезны. Кто-нибудь, помогите…

«Люблю». Это слово сестра вывела пальцем у меня на ладони буква за буквой. Я посмотрела на неё со слезами в глазах и та, утерев их манжетой своего рукава, натянуто улыбнулась. После чего нежно прикоснулась губами к моей щеке, пылающей от жара, и с лёгкостью выскользнула из-под кровати наружу. Было моё «Нет!» выкрикнуто наяву или в мыслях — я не уверена.

Что было потом? Туман. Мои глаза застелил непроглядный туман, сразу же после того, как я услышала глухой стук и увидела голову сестры, покатившуюся по линолеуму в противоположную от меня сторону. Больше я не пыталась сдерживать крик. Обезумев, вылезла из-под кровати в точности также, как и Корни за секунду до этого. Тогда-то и началось нечто странное… Знаю, что передо мной были три твари в своём зверином обличии, однако помню их лишь как отдельные чёрные силуэты, состоящие из плотного мрака. Один потянулся ко мне, но я всё же смогла увернуться. И в следующий раз, и в следующий… После чего, руководствуясь исключительно ненавистью, разогретой до максимума непередаваемым желанием жить, я протянула руку вперёд и схватилась за нечто лёгкое, но весьма острое. Почувствовала, как по ладони бежит моя же тёплая кровь, однако нашла в себе силы дернуть на себя это что-то, оказавшееся в последствии эксильским пером из заговоренной стали. То ли от шока, то ли ещё от чего, но фигуры не двигались, и, воспользовавшись этим кратким мгновением, я сделала выпад, изо всех сил вонзив стальное перо в близстоящего монстра. После чего, абсолютно забыв о боли, вырвала из его тела ещё два «оружия» и, находясь в ожидании нового нападения, отошла к окну, выставив их перед собой словно щит. Потеряв всё, я готова была умереть, но в тоже время, собиралась сражаться за свою жизнь до последнего.

Вот только… Нападения не было. Вторая, нетронутая мною, фигура двинулась вперёд, однако третья остановила её, выставив между нами правую руку. Голос, отозвавшийся в голове лишь пульсацией и болью, сказал следующее: «Хватит. Достаточно. Мы уходим», — разбив окно, говоривший первым выпорхнул в залитое ярко-красными огнями ночное, уже почти затихшее небо. За ним последовали и остальные, пока я, будучи больше не в силах заставлять свои ноги стоять не шатаясь, потянулась к земле…