Рассказы - Ричард Карл Лаймон

я знаю. Я хотела, но просто не могла. Но потом… Я думаю, это всё "Призрак Оперы", которого я посмотрела пару недель назад, подал мне идею. Я подумала: а что, если он не поймёт, что это я? Что если я буду незнакомкой, которую он встретит в ночи? Загадочной, привлекательной женщиной в маске. Ты же любишь ужастики, вот я и решила, что это сработает.

— Да уж, оно сработало.

— Слишком хорошо, наверное. Там в переулке, я просто не могла… позволить этому зайти далеко. Так было бы не правильно. Это не меня ты хотел. Ты хотел Лигейю. Не обычную старушку Морин.

— Она была… самой восхитительной женщиной, которую я когда-либо… Она была фантастической.

— Думаю, ты ужасно разочарован.

— Я не знаю. Наверное, да. Это была тайна, понимаешь? Неизведанное и пугающее в том, кем она была, как она могла выглядеть под маской. А теперь — это ты…

— Это всегда была я…

— Да, но…

— Это была я. Это я. Я — Лигейя.

Присев, она подняла маску и парик. Надела их и взяла Алана за руку.

— Не думаю, что это сработает.

— Нет? — спросила она низким, с придыханием голосом.

— Я знаю, что это ты.

— Знаешь?

— Конечно.

— Ты ничего не знаешь.

Аллан почувствовал, как холодок пробежал по его спине.

Она повела его по тротуару.

— Морин — мягкотелое, жалкое создание света. Я презираю её.

— Эй, брось. Ты не должна этого делать.

— Я принадлежу ночи.

— Хватит, о’кей? Я рад, что ты Морин.

— Я не Морин. Только попробуй ещё раз назвать меня этим мерзким именем.

— О, ради Бога.

Она потянула его в темноту переулка. Прижала спиной к кирпичной стене.

— Это смешно, — пробормотал он, голос его дрожал. — Давай отсюда убираться.

Она подняла его руки к своей груди. Он ощущал их, тёплые и упругие, сквозь шёлковую ткань. Она потёрла его ладони о свои твёрдые соски.

— Ты заставляешь меня нервничать. Я хочу, чтобы ты перестала. Нам утром в понедельник придётся посмотреть друг другу в глаза.

— Ты не будешь смотреть мне в глаза, я — Лигейя.

— Перестань, мы оба знаем, что нет.

Она отпустила его запястья.

— Подними мою маску, — прошептала она.

Его сердце подпрыгнуло.

— Зачем?

— Увидишь.

— Мне не нужно видеть. Я знаю кто ты.

— Тогда почему ты боишься поднять маску?

— Ты уже снимала её.

— То было на свету. Я — женщина ночи.

Он попробовал рассмеяться.

— У тебя здорово получается. Но я думаю, нам следует идти.

— Я показала тебе Морин. Я не позволила тебе увидеть Лигею. Истинное лицо Лигейи избегает света. Но ты можешь взглянуть на него сейчас, если наберёшься смелости.

— Я не боюсь.

— Тогда подними маску.

Он посмотрел на ткань, скрывающую её лицо, пытаясь разглядеть её глаза и рот за чёрными прорезями.

— Я знаю, что это ты, — пробормотал он.

Он подумал: Что, если нет?

Нелепость. Безумие.

Но он не смог заставить себя поднять маску.

— Кто я? — спросила она, дыхание шевелило маску.

— Лигейя.

— Да-а-а-а, — она прижала его к себе.

Они обнимались, целовались, задыхались, извивались, лаская и исследуя друг друга. Она вздрогнула, когда он коснулся ссадины на её плече. Он прошептал "прости" в её влажные уста. Затем он оказался на спине на асфальте. Морин уселась на него верхом, обнажённая до талии. Когда он сжал её грудь, она опустилась вниз, нанизываясь на него.

После, она легла на него сверху и поцеловала через отверстие в маске.

Он вздохнул. Он знал Морин три года. Три года потеряно, — подумал он. — Как много упущено.

— Я должна теперь тебя оставить, — прошептала она.

— Нет, я провожу тебя до дома. Или мы можем пойти ко мне в квартиру.

— Не сегодня, мой дорогой, — она поднялась и Аллан вздохнул от чувства потери, когда она соскользнула с него. Встав, она подняла верх своего платья и натянула бретельки. — Прощай, — она отвернулась.

— Эй! Не уходи!

Она убежала из переулка.

Утром в понедельник. Аллан постучался в дверь класса Морин за десять минут до начала первой пары.

— Войдите.

Он зашёл. Она отодвинула стул и встала, улыбаясь. На ней был жёлтый сарафан. Она была ослепительна. Её вид заставил сердце Аллана припустить галопом. Как он мог знать её так долго и не понимать, насколько она прекрасна?

Её ярко-зелёные глаза наблюдали за ним, пока он приближался к столу.

— Доброе утро, Лигейя, — сказал он.

— А? Лигейя?

Он ухмыльнулся.

— Всё ещё шутишь.

Она нахмурилась, в замешательстве.

— Что?

— Субботняя ночь была великолепна. Самая великолепная.

— О? Ты встретился со своей загадочной женщиной?

— Конечно.

— Должно быть отлично провели время.

— Тебе лучше знать.

Она нахмурилась сильнее.

— Откуда мне знать?

— Как насчёт того, чтобы поужинать со мной сегодня вечером?

Она перестала хмуриться. Уголки рта поднялись.

— Ты шутишь?

— Что ты.

— А как насчёт той другой твоей девушки? Лигейи? Ты с ней только познакомился и теперь хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Она не станет возражать.

— Она, должно быть, очень понимающая.

— То, чего она не узнает, не причинит ей боль. Я не думаю, что мы когда-либо встретимся вновь. Не до следующей субботней ночи, во всяком случае.

— Ты вроде как работаешь на два фронта?

— Ага.

Дверь открылась. Вошло несколько учеников.

— Слушай, — сказала Морин, — мы поговорим об этом позже. Я должна написать список на доске.

— Хорошо.

Он отвернулся, кивнул поприветствовавшим его ребятам и остановился у двери.

Оглянулся.

Морин, повернувшись к доске за столом, писала "Фантазии" правой рукой. Левая была опущена.

Аллан глядел на её локоть.

Морин посмотрела на него. Подняла брови:

— Что-то не так?

— Твой локоть, — пробормотал он.

Она улыбнулась.

— Просто небольшое происшествие в выходные.

Она потёрла тёмную корку ссадины и вновь повернулась к доске.

Перевод: О. Виноградов

Вампир Фил

Richard Laymon. "Phil the Vampire", 1995

— Я по поводу мужа, — сказала она.

— Я понял.

— Не думаю.

— Тогда расскажите в чём дело.

— Ну… Он встречается с другими женщинами.

Я кивнул. Так я и предположил.

Девушку звали Трэйси Дарнелл. Она выглядела слишком молодой, слишком невинной, слишком хорошенькой, чтобы муж ходил от неё налево, но всё это не имело значения, если вы связались не с тем парнем. Некоторым парням плевать насколько хороши их жёны. Я видел такое и раньше не раз. Это не укладывалось у меня в голове. От этого у меня на душе становилось немножко тоскливо и больше, чем немножко погано.

— Сочувствую, — сказал я Трэйси.

Её плечи нервно подпрыгнули. В остальном она была похожа на статую. Просто сидела в