Среди самцов - Фиона Уолкер

Хотя ее сердце болело по Калуму все меньше, она не могла отделаться от ощущения, что этот кошмар может возвратиться. Гладя спаниеля по голове, она подумала, что общение с Джимми станет для ее психики своего рода благодатной терапией, которая позволит ей успокоиться и привести свои чувства в порядок.

Это воскресенье именовалось еще и Днем матери. Вспомнив о состоявшейся у них с Клод беседе, Одетта ощутила чувство вины: она опять мысленно обвинила мать в эгоизме и бесчувственности, хотя сама даже не удосужилась спросить, как она себя чувствует.

Приняв душ и надев спортивный костюм, Одетта побрела на ферму. Сид, судя по всему, еще спала. Дверь дома была заперта, шторы на окнах опущены, а ключа под порожком не оказалось. Одетте не терпелось узнать о том, как у Эльзы прошли роды, но она понимала, что, прежде чем Сид протрет глаза, может пройти несколько часов.

Поэтому она, взяв с собой Уинни, отправилась на пробежку.

С Сид она столкнулась, когда возвращалась на мельницу. Та, обряженная в шелковую пижаму, шаркающей походкой направлялась к ней.

— У меня похмелье, — сразу же сообщила она.

— Рождение ребенка обмывали, да? — спросила Одетта.

— Что такое? — удивленно спросила Сид, но потом, словно о чем-то вспомнив, небрежно помахала в воздухе рукой и сказала: — Ах, ты об этом… Кстати, у меня есть для тебя несколько фотографий. Эта Флоренс такая смешная…

Судя по ее тону, появление на свет Флоренс не слишком взволновало Сид. «А может быть, — подумала Одетта, — она еще не освоилась с мыслью, что стала бабушкой. Вероятно, для рок-звезды это не так-то просто».

Уинни носилась вокруг ног Сид, обнюхивая ее сапоги.

— Чья это? — поинтересовалась Сид, ткнув в спаниеля пальцем.

— Это собака Джимми, — сказала Одетта, виновато склонив голову. Конечно же, прежде чем привозить Уинни, ей следовало посоветоваться с хозяйкой. — Он попросил за ней приглядеть.

— Он что же, уехал?

— Не в этом дело. Его собаки не ладят друг с другом, вот я и решила оградить Джимми на некоторое время от собачьих истерик.

— Как это на тебя похоже! — скривив рот, заметила Сид. — Отказалась от прекрасного щенка афганской борзой, но зато взяла себе шавку, которая надоела хозяину. Скажу честно: ты, Одди, ужасно взбалмошная женщина и сама не знаешь, чего хочешь.

С этими словами Сид удалилась, и ее не было видно на ферме ни днем, ни даже вечером. В ее отсутствие приехал Джимми на пикапе и привез купленную им краску и микроволновую печь.

— Никак не могу научиться ею пользоваться, — сказал он, указав на микроволновку, — вот и решил подарить ее тебе. — Сгрузив эти вещи, он, стараясь не смотреть Одетте в глаза, снова полез в кабину.

— Неужели даже на чашку чаю не останешься? — спросила Одетта. Она чувствовала, что он в смущении, и винила в этом прежде всего себя.

— Времени нет. Так что до завтра. — Джимми захлопнул дверцу, завел мотор, и через минуту его пикап скрылся в клубах пыли. Одетта приуныла. Признаться, она рассчитывал поболтать с Джимми, другими словами, провести с ним немного времени, о чем они вроде бы вчера условились. С другой стороны, могло статься, что Джимми подразумевал под взаимным времяпрепровождением кое-что другое…

Стемнело, а Сид все не возвращалась.

Одетта вдруг поняла, что ей неуютно находиться в полном одиночестве. Около десяти вечера она услышала отдаленный звук мотора, выглянула в окно, но, поскольку свет во дворе не горел, ничего не увидела. Между тем звук мотора не приближался и не отдалялся. Казалось, кто-то оставил машину с включенным мотором на некотором удалении от фермы и пошел к дому пешком. Одетта, зная, что на ферме никаких охранных устройств, кроме автоматически включавшихся прожекторов, нет, вышла с мельницы и пошла крадучись к дому, чтобы выяснить, все ли в порядке.

Она столкнулась с Сид неподалеку от дома. Та, зажав туфли под мышкой, на цыпочках шла к ферме.

— О господи! — воскликнула она испуганно, когда Одетта направила на нее луч фонаря. — Это что же получается: ты за мной шпионишь? Немедленно отправляйся спать!

Сид прошла мимо Одетты, едва не наступив на вертевшуюся у нее под ногами Уинни, и, войдя в дом, с силой захлопнула за собой дверь.

На следующей неделе Сид и Одетта разговаривали мало, зато часто переругивались. Сид поднималась с рассветом и уезжала в Фермонсо, чтобы наблюдать за работой телевизионщиков. Пока Сид не было, Одетта продолжала приводить в порядок ее бумаги, ломая голову над тем, что ей говорить представителям налогового ведомства, если они вдруг нагрянут на ферму. Сид, разумеется, продолжала гнуть свою линию, расплачиваясь с работниками наличными, и нисколько в этом смысле не облегчала ей задачу.

Выяснив, что Сид должна налоговому ведомству в общей сложности тридцать тысяч фунтов, Одетта отправилась к ней с этим известием, но хозяйка не захотела даже ее выслушать. Зато основательно на нее накричала — правда, по другому поводу.

— Рабочие на тебя жалуются! Говорят, что ты требуешь отпечатанные копии каждого заказа.

— Я просто пытаюсь привести в порядок бухгалтерию и вести учет входящих документов, — объяснила Одетта.

— А к чему переводить зря бумагу? — Сид полоснула ее полыхнувшим от ярости взглядом. — Короче, оставь моих рабочих в покое! Твое дело следить по Интернету за прохождением заказов и делать прогнозы о состоянии рынка. И дальше этого свой клюв не совать! Ты собственную компанию не смогла уберечь от банкротства, а еще берешься давать советы…

— Зачем в таком случае вы сделали меня менеджером? — воскликнула Одетта, закусив от обиды губу.

Сид пожала плечами — дескать, это же очевидно, к чему спрашивать.

— Потому, дорогуша, что, кроме тебя, здесь никого нет. А отказаться от работы в Фермонсо я не могу. Калум говорит, что он без меня как без рук.

С тех пор по вечерам она к Сид не ходила и задушевных разговоров с ней не вела. Вместо этого она с помощью Джимми начала обустраивать свою мельницу. Джимми зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Он оказался не только хорошим другом, но и надежным помощником. Глядя на то, как он вкалывает, можно было подумать, что он отделывает собственные апартаменты.

Во вторник он заехал к ней после шести, поставил на плиту чайник и стал вдохновенно повествовать о том, каким отличным помещением для жилья станет мельница после того, как закончится ремонт. Попив чаю, они приступили к работе и вкалывали дотемна. С этого дня он приезжал к ней в это же примерно время каждый вечер, так что работа регулярно возобновлялась. Иногда он привозил с собой какое-нибудь готовое южноафриканское блюдо, которое они с Одеттой разогревали в микроволновке и, сделав в работе небольшой перерыв, с аппетитом поедали. Постепенно Одетта стала привыкать к экзотическим блюдам, которые готовил Джимми, и они уже не казались ей чересчур острыми. За едой они болтали обо всем на свете, смеялись и слушали диски середины восьмидесятых, которые остались от Джоба. А еще Джимми много говорил о Фермонсо-холле и о своих планах на будущее. Хотя у него на глазах не раз уже рушились планы куда более деловых и приспособленных к ведению бизнеса людей, чем он, Джимми продолжал оставаться идеалистом и считал, что у него, несмотря на трудности, все получится.