Преломляя свет (ЛП) - scullymurphy

Министерство пало.

Министр Магии убит.

Они уже близко…

Рысь испарилась, и шатер накрыла мертвая тишина. На миг, два. А затем все вокруг разразилось неконтролируемым хаосом. Семьи кричали, зовя друг друга, люди бежали к дверям, даже когда темные, дымные фигуры начали возникать посреди толпы. Треск аппараций раздавался сплошь и рядом.

Гермиона с Роном ринулись вперед как одно целое, пытаясь добраться до Гарри, который исчез из виду за непреодолимой стеной людей и шума. Грейнджер раскрыла рот, чтобы выкрикнуть его имя, но кто-то схватил ее за руку, и она развернулась. Это оказался Гарри, его лицо искажало мучение, пока он смотрел на то, как дымные фигуры приобретают очертания черных мантий и омерзительных масок.

Гермиона ощутила, как в горле зародился крик, когда один из Пожирателей, заметив их, вскинул палочку, и как с другой стороны шатра Люпин вместе с Тонкс прицелились в него.

— Сейчас! — закричала она, безумно посмотрев с Гарри на Рона.

Глаза Гарри не отрывались от Джинни. Полный мучений взгляд Рона метался между членами семьи, которые оборонялись, будучи разбросанными по всей комнате.

— Мы должны уходить, сейчас же! — снова заорала она, силой притянув парней к себе, и, сконцентрировав все свое сознание на мрачных коридорах дома на площади Гриммо, ощутила, как тяжесть обрушилась на руки, когда они втроем завихрились в пространстве, погружаясь во тьму.

Ее последняя мысль, когда шатер исчез вместе с истошными криками и металлическим запахом искрящейся магии, была о Драко и тихом полудне, озаренном солнцем Сан Чиприано — став последним лучом света, прежде чем Гермиона исчезла в вакууме.

========== Эпилог ==========

Поднимаясь по холмистой дороге, Драко переключил передачу, когда двигатель байка начал рычать, затем вжал педаль газа и, оторвавшись от земли, пролетел над вершиной полюбившегося подъема. В воздухе байк слегка занесло, но стоило колесам коснуться асфальта, как Малфой улыбнулся. В такие дни далеко не многое могло вызвать у него улыбку, поэтому он довольствовался тем, что имел.

Как только в поле зрения появилась провинция, он насладился ее теплыми очертаниями. Глиняные и охровые оттенки стали глубже, чем были в начале лета, а солнце, к концу августа характерно опустившееся на линии небосвода, оттеняло пейзаж меланхолией. Или же причиной тому было его настроение.

Он вошел в последний поворот перед въездом в город.

Быть последним оставшимся ощущалось странно. Даже Блейз уехал этим утром, собирался посетить последний летний концерт матери в Париже. Последние пару дней Драко провел вместе с ним на вилле, но теперь снова остался один. Сегодняшний вечер был последним, и перед тем, как наступит утро и он перенесется в Британию с помощью порт-ключа, ему хотелось увидеть провинцию. Пусть он и знал, что это будет болезненно.

Приблизившись к сужению дороги, Малфой замедлил ход, и байк мягко заурчал. Оглядываясь по сторонам и проезжая дальше, его почти парализовало осознание того, насколько сильно он будет скучать. По всему. По облупившейся краске, ярким цветам в корзинах под окнами, одежде, развешенной на прутьях, протянутых между домами. По тишине книжного и шуме байка. По перекурам с Тео, поддразниваниям с Лавандой, смеху напару с Блейзом. По всему с Гермионой…

Это лето уже ощущалось как сладкий, но туманный сон.

Спустившись по знакомой улице, он заметил кофейню. Глядя на приветливые окна и оживленные столики по пути, Драко едва смог вынести тот факт, что Гермиона не выйдет на улицу, распахнув дверь, и не возникнет у него за спиной, одарив поцелуем и смехом. Или что он никогда не посетит ее здесь снова, не соблазнит, заставив покраснеть в ожидании клиента.

Он отвел взгляд, нахмурившись.

Он выпьет кофе в другом месте.

Заприметив участок в тени, Драко припарковал байк и медленным шагом двинулся к площади, рассматривая под ногами потертую временем брусчатку. Он направлялся в книжный, чтобы забрать оставшийся там роман — Гермиона посоветовала его еще несколько недель назад, и Драко надеялся, что он послужит достойным отвлечением на ближайшие пару дней пребывания в убежище. Губы сложились в слабом подобии улыбки. Может, они смогут обсудить ключевые моменты и темы сюжета, когда снова увидятся.

Улыбка погасла.

Если увидятся.

В поле зрения мелькнул ресторан, и Малфой перевел взгляд. Он почти смог увидеть их в тот самый вечер, когда они впервые поужинали вместе за столиком под деревом: веселящегося Тео и слегка коварную Лаванду, Гермиону, с подозрением смотрящую на Драко, и себя самого, уже тогда отчаянно пытающегося пригубить внутреннее влечение к ней.

Почему он потерял столько времени, борясь с собственными чувствами?

Малфой покачал головой, засунув руки в карманы. Он помнил причины своего поведения, но больше не мог понять их. То, что было между ним и Гермионой теперь казалось неизбежным, и его попытки избежать этого — тщетными. И даже несмотря на то, что страх никуда не ушел, он был ничем по сравнению с тем, что у них было. Ничем по сравнению с любовью.

Теперь он это знал, и ни на что бы не променял.

Драко пнул попавший под ноги камень, покидая площадь и задаваясь вопросами. Он гадал, что уготовило для них будущее. И ненавидел большинство вариантов.

Подойдя к книжному, Малфой открыл дверь и поздоровался. Некоторое время он стоял на месте, болтая с Агатой о своих ложных планах и своей ложной жизни, пока пытался заплатить за книгу, а она настаивала на том, чтобы он принял ее как подарок.

Салазар…

Что если ему и правда не пришлось бы делать ничего иного, кроме как уехать в магловский университет? Или просто закончить седьмой курс? Что если бы жизнь была настолько нормальной и простой?

Малфоя охватило знакомое чувство несправедливости всего происходящего, и он решил поторопиться, поцеловав пудровую щеку Агаты и сказав «ciao», прежде, чем она успела бы заметить горечь или же слезы в его глазах. Он сморгнул их, покинув магазин, и все, чего желал — это продолжать идти, делать хоть что-то. Идея посидеть за ужином в задумчивом одиночестве теперь казалась совершенно непривлекательной.

Ноги быстро привели его обратно на площадь, и он не заметил, как, перейдя ее, уже поднимался по до боли знакомой улице. Это случилось незадолго до того, как он оказался напротив ее дома.

Драко посмотрел на солнечный фасад, коснувшись в кармане куртки связки ключей — именно ему досталось по одному от каждого, кто уехал. Окна третьего этажа мутнели в бликах раннего вечера подобно ослепшим глазам. Будто бы со знанием того, что ее там нет, они становились пустыми и безжизненными.

Направлялся ли он сюда все это время?

Вероятно.

Хотя ему, вероятно, стоило продолжить прогулку. Стоило придерживаться изначального плана, включающего в себя ужин на площади и ничего более. Затем вернуться на виллу, поплавать и лечь пораньше перед тем, как наступит следующая, ужасающая часть его жизни.

Но нет.

Потому что он уже дернул за ручку главной двери, поднялся на третий этаж, минуя по паре ступенек за шаг, открыл входную дверь и вошел в квартиру.

Прошло немало времени с тех пор, когда ему было под силу воспротивиться чему-либо, непосредственно связанному с ней.

Малфой захлопнул за собой дверь и замер в мертвой тишине. Воздух был теплым и окутывающим, навевая ощущение, будто бы мог наблюдать — будто квартира была живой, но пребывала в спячке, ожидая новых обитателей.

Драко огляделся. Каждая поверхность была чиста, вокруг царил порядок и витал легкий аромат лимона. И со слабым подобием улыбки Малфой узнал в нем магловское чистящее средство.

Он прошел вперед, проводя ладонью по спинке дивана, пока рассматривал кухню. Там тоже все было чисто и прибрано. Только радио больше не играло, и чайник не бурлил. Хотя нечто в характере света заставило его вернуться к воспоминанию… как в один солнечный день он сидел за столом и смотрел на Гермиону, стоящую за стойкой. Она добавляла зерна в кофеварку, громко смеясь и пересказывая ему что-то, что сказала Лаванда. И когда она попыталась пройти мимо, он потянулся, чтобы обнять ее, притянуть к себе и поцеловать. Вкус ее губ был подобен миндальному печенью, что они ели.