Адептус Астартес: Омнибус. Том I - Энди Смайли

Графиня Исменисса отвернулась от омерзительного зрелища и, покинув балкон, направилась к приемным покоям. Они утопали в роскоши пушистых ковров и дорогих гардин, позолоте и антикварной мебели. Повсюду красовались великолепные гобелены, выполненные в стиле, которым славился дом Фалкен. Хотя эти помещения и были полностью обставлены и там имелась даже кровать под балдахином, но служили они исключительно для встреч с дипломатами и членами семьи, сама же графиня предпочитала жить в куда более скоромных комнатах, располагавшихся этажом ниже. Несколько детей остались наблюдать за безумством, творящимся внизу, хотя их мертвые мозги и не были способны понять суть происходящего.

Внутри Исмениссу уже ждал слуга, облаченный в форменную одежду изумрудно-зеленого и ярко-оранжевого цветов. Графиня же планировала посвятить некоторое время анализу ситуаций, сложившихся в каждом из крупнейших городов Хирогрейва, и была вовсе не рада тому, что ее отвлекают.

— Что тебе нужно? — грубо спросила она.

Исменисса неожиданно для себя вспомнила, что не

спала уже достаточно давно, и это не лучшим образом сказывалось на ее настроении.

— Госпожа, лорд Совелин связался с вашим двором. Он просил сообщить, что дело не терпит отлагательств.

— Совелин? Что-то не припоминаю этого имени.

— На тот случай, если вы забыли его, он проинструктировал нас напомнить о летнем отдыхе на озере Феладин.

— Ах, тот Совелин. Да… да, один из отпрысков Альтелассы. Вступил в ряды Стражей, хотя этот тощий болезненный мальчишка и пистолет-то поднять мог с трудом. Так, говорите, он еще жив?

— Во всяком случае, был жив еще полтора часа назад, госпожа, — ответил посыльный. Он был молод и явно не испытывал великой радости от того, что ему приходится доставлять все более и более печальные вести. Дети, сопровождающие графиню, тихо зашипели на слугу, высовываясь из-под ее юбок.

Исменисса нетерпеливо протянула ладонь:

— Что ж, давай посмотрим, что он там хотел сказать.

Посыльный вручил ей свернутый лист бумаги, на котором было записано сообщение лорда Совелина Фалкена. Глаза графини забегали по строкам послания, в котором из-за звуков выстрелов и грохота взрывов оказалось слишком много пропущенных слов.

Когда она дошла до упоминания о Черной Чаше, ее пальцы напряженно сжали бумагу, а лицо стало еще более бледным и напоминающим маску мертвеца; кожа, казалось, окончательно истончилась, обтянув череп.

— Черная Чаша, — пробормотала графиня и услышала, как задергались дети у нее за спиной.

— Они здесь? — спросил посыльный и сам испугался того, что заговорил, не получив на то позволения.

При других обстоятельствах Исменисса бы жестоко покарала его, но сегодня его реакция была понятна. Каждое дитя Хирогрейва знало о Черной Чаше из сказок о чудовищах страшного прошлого планеты, чудовищах, с которыми и рядом не стояли никакие еретики или культисты. Проповедники использовали Носителей Черной Чаши как аллегорию зла и скверны, а матери рассказывали своим чадам о том, как от этих омерзительных существ родились все беды. Остальные граждане могли только догадываться, но графиня доподлинно знала, что эти легенды родились не на пустом месте. Черная Чаша и ее сторонники нанесли Ванквалису такую рану, что истории о них будут рассказывать вечно.

— Немедленно установите связь с «Лазурным когтем», — приказала графиня. — Думаю, обстоятельства вполне подходящие, чтобы прибегнуть к услугам астропата. Теперь речь идет не об одних только зеленокожих. Сами Темные Силы обратили взор на наш мир, и мы обязаны предупредить союзников. Пошевеливайтесь!

Посыльный опрометью бросился к выходу, и Исменисса осталась наедине с посланием Совелина. Кто бы мог подумать, что этот жалкий сопляк, изгнанный в артиллерийские войска, сыграет важную роль в возвращении Черной Чаши? Похоже, Император порой и в самом деле совершает свой выбор вслепую.

Крики, доносившиеся с площади, стали громче, к ним присоединился грохот выстрелов и рокот моторов бронетехники. Графиня закрыла окна, чтобы заглушить шум, одновременно пытаясь обдумать, как она сообщит старшему библиарию Мерчано о том, что Воющим Грифонам предстоит столкнуться с куда более опасным противником, нежели зеленокожие.

В джунглях зачинался рассвет, и лучи солнца Ванквалиса, пробивающиеся сквозь густые кроны, окрашивали все в темно-зеленые тона. В этом свете пурпурная броня Испивающих Души, выстроившихся полумесяцем напротив южной крепостной стены, стала казаться черной.

— Мы на позициях, — раздался в воксе голос Салка, расположившегося со своими людьми на западном крае построения.

— Готовы к бою, — эхом откликнулся капитан Грэвус, отвечавший за восточное направление.

— Хорошо. Не забывайте, что вы двое контролируете наши фланги. Если предатели пойдут в контратаку и сумеют обойти вас, то нас окружат и раздавят.

— Если мимо меня пройдут, значит, я уже мертв, — ответил Грэвус. И это было вовсе не бравадой, а всего лишь констатацией факта.

— Испивающие Души, — сказал Сарпедон, переключив вокс на общий канал связи, и обвел взглядом остальных Астартес, похожих в броне, выкрашенной рассветом в черный цвет, на жуков. Воины прятались между изгибающимися высокими арками корней и в густом кустарнике, укрывались позади массивных стволов корявых деревьев. — Каждая новая битва становится для нас также и новым испытанием. И Неверморн нас подвергает суровейшей проверке из всех мыслимых. Сегодня врагом стали наши собственные братья… они одни из нас, но в то же время — предатели, которых мы обязаны победить. И пусть вас не одолевают сомнения — ваш долг убить их, уничтожить тех самых космических десантников, с которыми мы неоднократно бились плечом к плечу. Среди вас есть и такие, кто застал первую войну, расколовшую наш орден. И каждый знает о том, на что нам пришлось пойти, чтобы ее завершить. И это сражение не менее ужасно. Но все же в бою Астартес не должен знать страха и сомнений. Вы должны помнить, что предатели сейчас говорят себе точно те же слова. И когда на нашу долю выпадет хоть немного мирного времени, мы обязательно отпразднуем победу и достойно помянем каждого, кому сегодня предстоит умереть. Это путь Рогала Дорна и Императора. Быстро и хладнокровно, Испивающие Души! Выдвигаемся.

Весь строй, двигаясь как единое целое, устремился к темной громаде крепости. За годы, прошедшие с момента постройки, фортификации значительно погрузились в болото и теперь были окружены трясинами, достаточно глубокими, чтобы поймать и затянуть любого, кто был слабей космодесантника. Когти Сарпедона, бегущего рядом с теми, кого он все еще мог называть братьями, глубоко погружались в грязь и мох.

Испивающие Души двигались в густой тени, отбрасываемой крепостью. Первые лучи солнца едва успели позолотить зубцы ее укреплений, но острые, улучшенные аугментикой глаза мятежных скаутов наверняка успели заметить приближение воинства Сарпедона, и сражение должно было начаться задолго до того, как ему удастся добраться до стен.

С южной стороны здания виднелись остатки широкой роккритовой дороги, ведущей к высоким воротам из пластали, потрепанным веками. Именно к ним и направлялись Испивающие Души, хотя этот проход мятежники наверняка охраняли с особой тщательностью. Если Сарпедон намеревался прорваться и встретиться с предателями лицом к лицу, ему бы пришлось сражаться на их территории и по их правилам.

Это казалось безумством. Ни один генерал, пребывая в здравом рассудке, ни за что бы не согласился на такую авантюру. Но Сарпедон не был полководцем Имперской Гвардии, которому приходилось считаться со слабостями и недостаточной дисциплинированностью своих солдат. Он был космическим десантником, как и все, находившиеся под его началом. Тактическое безумство, готовность броситься в драку, на которую не отважился бы ни один нормальный командир, — вот что служило одним из важнейших отличий Астартес.

Что вполне ожидаемо, вскоре нависающую над головами десантников листву пронзили первые пули, бесследно исчезая в болотной жиже и гнили. Снайперы пока что били, не имея возможности нормально прицелиться. Один из Испивающих Души пошатнулся и упал, но товарищи по отделению тут же подхватили его и потащили вперед, неизвестно, живого или мертвого. Движение, возникшее среди укреплений, говорило о том, что предатели готовятся к битве, собираясь и выжидая мгновения, когда штурмовики окажутся в зоне досягаемости болтеров.

Сарпедон неоднократно оказывался в подобной ситуации. Нужная дистанция на подсознательном уровне была известна каждому космодесантнику — незримая граница, за которой работа артиллерии и дальнобойных винтовок сменялась рукопашными схватками, одиночными выстрелами, короткими очередями и поисками укрытий.