Поющие пески, Дело о похищении Бетти Кейн, Дитя времени - Джозефина Тэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Похоже, вы правы. Знаете ли вы, что Генрих был первым английским королем, который завел личную охрану?… Вот бы узнать, что он рассказывал жене о ее братьях?
- В самом деле. Возможно даже, что он говорил ей правду.
- Генрих?! Никогда! Что вы, мистер Грант, Генриху стоило бы душевной борьбы признать, что дважды два четыре. Уверяю вас, он был сущим крабом: к любой цели всегда подбирался бочком.
- А вдруг он был садист? Ведь Елизавета ничего не могла поделать, даже если бы захотела. Впрочем, вряд ли она хотела. Она только что произвела на свет наследника английского престола и была готова дать жизнь второму. У нее просто не было свободного времени на серьезные интриги, особенно такие, которые могли закончиться для нее плачевно.
- Нет, Генрих не был садистом, - печально произнес молодой Кэррэдайн, словно сожалея, что был вынужден признать отсутствие у Генриха хотя бы этого порока. - Скорее наоборот. Он вовсе не получал удовольствия от убийства. Он должен был привыкнуть к мысли об убийстве, облачить его в законное одеяние. Если вы думаете, что Генрих наслаждался, в постели описывая Елизавете, что сотворил с ее братьями, то вы заблуждаетесь…
- Возможно, - согласился Грант и примолк, продолжая размышлять о Генрихе. - Сейчас я подбирал для Генриха подходящее определение, - проговорил он наконец. - Ничтожный. Да, да. Он был ничтожеством. Все его поступки были поступками ничтожества.
- Пожалуй, верно, - задумчиво произнес Кэррэдайн. - Доктору Гэйрднеру в случае с Генрихом не составило бы никакого труда увязать поступки персонажа с его характером. Кстати, как продвигается знакомство с книгой?
- На редкость занимательное чтиво! Только порой мне кажется, что почтенный доктор мог бы зарабатывать себе на жизнь как преступник.
- Что, надувает читателя?
- Напротив, не надувает. Честен, как бойскаут. Просто, сказав Б, не может додуматься до В.
- Продолжайте…
- От А к Б логически перейти может любой - даже ребенок. И большинство взрослых могут продолжить связь от Б к В. Большинство, но не все. Например, многие преступники. Вы мне не поверите - это такое разочарование после популярного представления о преступнике как о незаурядной и хитроумной личности, - но преступный ум в принципе глуп. Даже не представляете насколько! Надо поработать с преступниками, чтобы убедиться в отсутствии у большинства из них способности логически мыслить. Они подходят к Б, но сделать скачок дальше к В не могут… Кстати, вы начали писать свою книгу?
- Ну… только самое начало. Во всяком случае, я уже знаю, какой она должна быть. Я имею в виду форму. Надеюсь, вы не станете возражать…
- А почему я должен возражать?
- Я хочу написать ее, изложив по порядку, как все случилось в действительности… Как я пришел сюда и как по чистой случайности мы занялись Ричардом, даже не предполагая, куда это нас заведет. Как мы придерживались только реальных фактов, не обращая внимания на то, что кто-то сочинял задним числом, и как мы искали нарушения в цепи событий, которые навели бы нас на след истины, словно пузырьки воздуха, подымающиеся на поверхность от ныряльщика, и все такое…
- Отличный замысел.
- Правда?
- Конечно.
- Тогда все в порядке. Спасибо В качестве гарнира я приведу кое-какие исследования о Генрихе. Хотел бы я сравнить жизнеописания Генриха и Ричарда на основе их подлинных дел, чтобы люди само могли прочесть и сопоставить их. Знаете ли вы, что это Генрих учредил Звездную палату?
- Неужели? Я и позабыл об этом. «Мортонова вилка» и «Звездная палата»… Классические примеры финансового вымогательства и судебного произвола. Вам не составит труда изобразить две совершенно разных личности. «Вилка Мортона» и «Звездная палата» у Генриха лежат на разных чашах весов с введенными Ричардом правами на освобождение под залог и гарантиями против оказания давления на присяжных.
- Так это парламент Ричарда одобрил? Боже, сколько же мне предстоит прочесть! Атланта уже не разговаривает со мной. А вас она просто возненавидела. Говорит, что от меня для девушки столько же пользы, как от прошлогоднего журнала мод. Но, честное слово, мистер Грант, это самое увлекательное событие в моей жизни. Точнее - самое важное. Увлекательнее Атланты ничего быть не может. Вы меня понимаете?
- Прекрасно понимаю. Наконец-то вы нашли нечто такое, чем стоит заняться.
- Вот именно. Я нашел нечто такое, чем стоит заняться. Это замечательно. Я приехал сюда, чтобы не расставаться с Атлантой, под предлогом научных исследований, которые мне даром не нужны, разве лишь для того, чтобы утихомирить родителя, и вдруг… Вас это не вгоняет в трепет? - Он испытующе посмотрел на Гранта. - Вы совершенно уверены, мистер Грант, что не хотите написать эту книгу сами?
- Я никогда не буду писать книг, - отрезал Грант. - Даже таких, как «Двадцать лет в Скотленд Ярде».
- Как? Вы против мемуаров?
- Конечно! По-моему, и без того слишком много понаписано.
- Но такую книгу просто необходимо написать! - горячо воскликнул Кэррэдайн, слегка задетый.
- Бесспорно. Эту написать надо. Да, забыл спросить вас: как скоро после своего двойного прощения Тиррел получил назначение во Францию? И как скоро после предполагаемой услуги, оказанной им Генриху в июле 1486 года, он стал комендантом замка Гисне?
На лице Кэррэдайна появилось лукавое выражение.
- Долго же мне пришлось ждать этого вопроса, - улыбнулся он. - Думал уже, что придется самому выложить вам всю подноготную перед уходом, если не спросите. А ответ таков: почти сразу же.
- Так… Еще один подходящий камешек в мозаике. Интересно, было ли это место коменданта просто вакантно, или же Тиррела отправили во Францию специально по указанию Генриха, который хотел, чтобы Тиррел находился подальше от Англии.
- Готов держать пари, что все было наоборот: это сам Тиррел хотел оказаться подальше от Англии. Если бы я был подданным Генриха VII, я бы безусловно хотел, чтобы он правил мной издалека. Особенно если бы мне довелось выполнить тайное поручение Генриха, который мог и не пожелать, чтобы я дожил до преклонного возраста.
- Да, вероятно, вы правы. Он не только отправился за границу, но и остался там, как мы уже выяснили. Любопытно.
- Он был не одинок. За границей оставался и Джон Дайтон. Я не смог установить личности тех людей, что могли играть ту или иную роль в убийстве принцев. Письменные свидетельства времен Тюдоров весьма противоречивы. Придворный летописец Генриха - Полидор Вергилий - утверждает, что убийство произошло, когда Ричард находился в Йорке. Согласно святому Мору, это случилось еще раньше, когда Ричард был в Уорике. И действующие лица в каждом таком сообщении меняются. Не знаю, например, кто такой Уилл Слейтер или Майлс Форест. Но Джон Дайтон и впрямь существовал. Графтон пишет, что он долгое время проживал в Кале, «презираемый всеми», и умер там в полной нищете.
- Если Дайтон так нуждался, не похоже, чтобы он служил Генриху. Кем он был?
- Ну, если это тот самый Джон Дайтон, то уж он, во всяком случае, не нуждался. Он был священником и жил совсем неплохо за счет своей синекуры. 2 мая 1487 года Генрих даровал некоему Джону Дайтону все доходы с Фулбека - это в Линкольншире, неподалеку от Грантэма.
- Так, так… - протянул Грант. - В 1487 году. И он тоже живет за границей и не бедствует…
- Угу. Очень мило, не правда ли?
- Превосходно. А кто-нибудь объясняет, почему этого самого Дайтона не притащили за загривок домой, чтобы повесить за цареубийство?
- Нет, никто… Кажется, никто из пишущих о Тюдорах историков не способен перейти от «Б» к «В».
- Вижу, вы начали усваивать мои уроки, - рассмеялся Грант.
- Еще бы. Ведь сейчас я изучаю не только историю, но и методы Скотленд-Ярда… Ну, на сегодня, кажется, все. А в следующий раз, если будете хорошо себя чувствовать, я прочитаю вам две первые главы из своей книги. - Кэррэдайн помолчал и спросил: - Вы не против, мистер Грант, если я посвящу книгу вам?
- Мне кажется, лучше бы посвятить ее Кэррэдайну Третьему, - пошутил Грант.
Но младший Кэррэдайн, очевидно, относился к этому вопросу серьезно.
- Я не собираюсь использовать посвящение, чтобы подлизаться, - твердо заявил он.
- Ну что вы, - поспешил исправиться Грант. - Просто из уважения…
- Не будь вас, я бы никогда не взялся за это дело, мистер Грант, - оказал юноша, стоя посередине палаты, одновременно серьезный, взволнованный и даже величественный в пальто с развевающимися длинными полами. - Я хотел бы выразить вам в посвящении всю признательность…
- Я буду рад, конечно, - пробормотал Грант. Царственная фигура в центре палаты вновь приобрела мальчишеские очертания, неловкий миг прошел. В итоге Кэррэдайн ушел из больницы не только таким же радостным и оживленным, как и пришел, но и окрыленным и напыжившимся от гордости.
