Опасное соседство - Ялмар Тесен

Впереди, становясь все выше и величественнее по мере приближения к ней, высилась одинокая гора-монолит, у самой вершины опоясанная ожерельем отвесных скал. Пара орлов кружила высоко над этим скалистым образованием, то спускаясь по крутой спирали, то паря на неподвижных крыльях, если круг, описываемый одним, вдруг пересекал путь второго.

Робин остановил пикап, когда ехать дальше не было уже никакой возможности. Отсюда были хорошо видны каменистые, поросшие кустарником склоны горы — она вздымалась перед ними до неба, — и пространство вокруг, казалось, лишено было горизонта, серо-голубое, сливавшееся с куполом небес.

Они гуськом, медленно поднялись по едва различимой тропке на утес, оставив Билла Уиндема где-то позади; старый доктор с энтузиазмом шнырял по кустам в поисках каких-то особых суккулентов, которые чрезвычайно его восхищали.

Относительно ровная площадка, на которой они оказались, была покрыта слоем мягкой черной земли и помета летучих мышей и птиц, и по краям ее рос ползучий шалфей. Отвесный склон горы загораживал ее от ветра, пахло влажной землей и даманами. Над ними и под ними зияли черные пасти пещер; за изломами скал виднелись куски ярко-синего неба. В трещинах и складках зеленели ползучие растения, точно прожилки малахита; в вышине парили голуби, то появляясь, то исчезая и едва заметно шевеля крыльями.

— Ну и как? — торжествующе спросил Робин. Его спутники потрясенно молчали.

— Боже мой! — вырвалось у Анны. Она разрумянилась после крутого подъема, и Джеймс смотрел на нее точно завороженный; Пятница тоже сразу бы понял, что темное облако, окутывавшее Анну, сейчас растаяло, улетело куда-то.

— А вон тот холм с плоской верхушкой видите? Он отсюда примерно в сотне километров. В давние времена он служил переселенцам чем-то вроде маяка. Там рядом есть вода. Эти черные орлы как раз там и гнездятся. К счастью, местные фермеры там их достать не могут. Не у всех ведь благородства хватает, — сказал Робин.

— Неужели на орлов все еще охотятся? — недоверчиво спросил Джеймс.

Робин сердито повернулся к нему:

— Еще бы! — Он, видно, хотел прибавить что-то еще, но почему-то не стал и отвернулся. Решил, что сейчас не время для подобных лекций, да и Коринна все это уже не раз слышала. Робин обнял Коринну за талию и вытащил из кармана трубку. Потом, ухмыляясь, сказал Джеймсу: — Если хочешь, тебе Коринна вечерком сколько угодно случаев расскажет.

— А сам ты не можешь? — высвободилась из его рук Коринна.

Он рассмеялся:

— Мне уже немного надоел собственный голос.

Но она знала, как глубоко его волнует тема сохранения дикой природы. Однажды знакомый фермер даже обвинил Робина в том, что у него на этой природе «пунктик», и теперь он сдерживался.

— А вон там, если дойдете, есть кое-какие рисунки бушменов, — сообщил он. — Ну как, пойдем?

Орлы давно улетели к водоему возле того холма-маяка, о котором рассказывал Робин. Пятница упорно пробирался к тростникам, росшим на берегу. Он уже второй раз приходил сюда за последние три дня, прошедшие с момента неожиданной перемены его «пси-чувства», которое теперь вело его не на юго-запад, а на северо-восток. Тростники на берегу водоема были очень удобным местом, особенно после чрезвычайно суровых условий пустыни, в которых он провел столько времени. Он бы с удовольствием задержался здесь еще, если бы его необъяснимым образом не тянуло снова на север. И еще из-за кошки.

Сперва он обнаружил ее свежий след — маленькие круглые отпечатки лап на мягкой земле. Он даже не увидел их, а просто почуял и пошел на этот запах и в конце своего пути обнаружил кучку перьев и отгрызенную голову ткачика; и в этот момент прямо перед ним появился кот.

Кот был не намного крупнее Пятницы, однако же, судя по его свирепому виду, не испытывал ни малейшего восторга от появления Пятницы и готов был защищать свою территорию. Он уже не раз дрался с непрошеными гостями и всегда побеждал. Последнее сражение, правда, оставило на память порванное ухо и медленно заживающий нарыв на щеке, еще больше подчеркивавший сейчас злобное, агрессивное выражение его физиономии.

Пятница был застигнут врасплох, когда разъяренный соперник, обойдя его с фланга, возник прямо у него перед носом. Здешний кот давно уже шел по следу Пятницы, все более распаляясь, потому что след того смешивался со следом кошки. Он так грозно выл и ворчал, что умолкли лягушки у берега, а куропатки с шумом перелетели в более безопасное место.

Парочка уток с кряканьем прошумела крыльями прямо над ними, и Пятница, прижимаясь к земле в оборонительной позиции, огляделся, пытаясь найти путь к спасению, но ни на секунду не упуская из виду злобно дергающего хвостом и прижавшего уши соперника.

Он тоже завыл — пронзительным, высоким голосом — то громче, то тише, словно ветер среди камней на вершине горы.

Собственно, Пятница давал понять, что готов сдаться; он чувствовал, что оказался в невыгодном положении, но тем не менее хотел обеспечить себе относительно безопасное отступление.

Справа от него была вода, а слева — мордой к нему — этот кот, и когда враг бросился на него, выбора не осталось: Пятница плюхнулся в воду и сперва погрузился в жидкую грязь, а потом запутался в водорослях. Шок, который он испытал, с головой уйдя под воду, заставил его высоко подпрыгнуть, а потом он поплыл, бешено шлепая лапами, прямо к звездам, тоже плывшим по своему серебряному пути и растворявшимся у него перед глазами в каплях воды. Он выбрался на небольшой островок — коснулся его лапами еще до того, как увидел; под ним все качалось и прогибалось, но вскоре успокоилось, и здесь, в старом гнезде лысухи, он наконец смог передохнуть.

Он задыхался, весь дрожал и не мог уснуть до самого рассвета.

Лишь как следует удостоверившись, что враг ушел, он, собрав все свое мужество, снова вошел в воду и поплыл обратно, к илистому берегу, быстро пробрался сквозь заросли тростника, пригибаясь и мечтая поскорее найти сухой кусок земли и там дождаться согревающих лучей солнца.

Довольно долго он пролежал в траве меж двумя валунами; камни, казалось, источали накопленное за вчерашний день тепло, скрытое под замерзшей внешней оболочкой. Он ужасно замерз, но на рассвете умудрился поймать мышь, а потом, поскольку адреналина в кровь было выброшено слишком много, отхватил еще и пухленькую горлинку; все это Пятница сожрал с урчанием, и только когда тепло стало разливаться по телу, он смог уснуть.

Весь день он отдыхал там и всю следующую ночь тоже провел в этом месте, спускаясь к воде только по проделанным им самим проходам в тростнике, где не ощущалось ни малейшего запаха того кота. Он все делал медленно и осторожно, словно проверяя, все ли органы чувств снова работают как следует. Теперь он снова понял, что его тянет на юг.