Династия - Синтия Харрод-Иглз

— Однако у меня есть подозрение, что на сей раз так просто это ему с рук не сойдет. Мадам королева ненавидит Кларенса. Она винит его в смерти ее отца. Теперь, когда он в Тауэре, она сделает все возможное, чтобы он остался там.

— Как велико ее истинное влияние на короля? — спросила Элеонора.

Анна пожала плечами.

— Ему нравится тихая размеренная жизнь, она же постоянно докучает ему жалобами. Посмотрите, как он оскорбил Мэри Бургундскую, предложив ей в мужья брата королевы. Он решился на такой необдуманный поступок, потому что его принудила к этому королева.

— Та быстро отказала, — отметила Элеонора.

— Быстрее, чем даже Джорджу. Но этот случай показателен тем, что королева может влиять на короля. Ричард уехал просить помиловать брата, но королева ненавидит Ричарда так же сильно, как и Кларенса. Не думаю, чтобы его слова произвели какой-то эффект, несмотря на всю любовь Эдуарда к брату. — Она невольно вздрогнула и продолжила: — Я надеюсь, что вскоре этот вопрос решится так или иначе. Я не выношу, когда Ричард в отъезде. Мне спокойно, только когда он дома, когда он со мной на Севере, где люди любят нас и не замышляют заговоров, коварство которых невозможно понять человеку с открытым сердцем. Конечно здесь не живут ангелы, но если кто-то совершает неблаговидный поступок, то хотя бы можно понять его мотивы.

Но желанию Анны не суждено было сбыться. Ричард оставался при дворе всю зиму, провел там Рождество, а в январе 1478 года даже присутствовал на бракосочетании своего племянника Ричарда, младшего сына короля, и шестилетней наследницы герцога Норфолка. Ричард Глостер все время ходатайствовал о помиловании своего брата, а королева напевала королю в другое ухо совсем иную песню, настаивая на казни изменника. Парламент собрался специально, чтобы заслушать это дело. Эдуард объявил, что готов простить своего мятежного брата, если тот публично покается, но Кларенс отказался это делать, лишний раз доказав, что представляет прямую угрозу правлению монарха. Седьмого февраля Кларенса признали виновным и приговорили к казни.

Даже теперь Эдуард проявлял нерешительность, и мольбы Ричарда только усиливали ее. Он не мог убить своего брата. Уже всем казалось, что и на это раз Джордж выйдет сухим из воды. Но королева связалась со спикером парламента, который выступил перед Палатой лордов с просьбой исполнить приговор. Восемнадцатого февраля Кларенс был казнен в Тауэре. Ричард Глостер не стал ждать. Судебный процесс оставил у него в душе горький осадок. Несмотря на искреннюю любовь к брату и племянникам, он воспринял казнь Джорджа как сильный удар, который глубоко ранил его сердце. Он попросил разрешения короля покинуть двор немедленно и помчался на Север.

По пути он остановился на одну ночь в Морланд-Плэйсе и провел ночь за разговором с Элеонорой, изливая ей свои сомнения и печали. Она с сочувствием слушала.

— Я никогда не вернусь, — сказал он. — Только если крайняя необходимость заставит меня появиться там. Я хочу остаться в Мидлхеме и жить тихо и счастливо со своей Анной и Эдуардом. Благодарение Богу, король не слишком нуждается в моих услугах. Я нужен здесь, на Севере, где я выполняю свою работу, причем выполняю хорошо. Эдуард это знает, поэтому и отправил меня сюда. Я верю, верю всем сердцем, что, начни король все сначала, он подумал бы, прежде чем остановить свой выбор на этой женщине. Бог свидетель, она была ему хорошей женой, рожала детей, но она плохая женщина, и она завладела его умом. Она заставляет его плясать под свою дудку, ведь он делает вещи, о которых в другие времена не стал бы и думать. Лучше, если мы больше не будем встречаться.

Наконец выговорившись и успокоившись, Ричард поднял свои ясные серые глаза на Элеонору и сказал:

— Вы настоящий друг — выслушали меня, не прервав и не задав ни одного вопроса. Мне лучше было рассказать все это именно сейчас, а не в присутствии Анны. Она восприняла бы все это очень болезненно. Вы не возражаете?

— Нет, милорд. Я только рада, что смогла быть вам полезной. Он устало потер глаза, и его память снова обратилась к покойному брату.

— Мы вместе выросли, нас воспитывали одинаково — меня, его и еще Маргарет. Мы никогда не видели ни Эдуарда, ни Эдмунда — они всегда находились в Ладлоу. Джордж был заводилой. Он всегда придумывал всякие шалости, и мы с радостью шли за ним. Я не знаю, отчего у него был столь необузданный нрав. Матушка держала нас в строгости, а отец, когда бывал дома, вел себя, как суровый и набожный человек. Вы знали моего отца, да? Как у такого отца мог вырасти подобный сын?

Элеонора не ответила, зная, что он и не ждет ответа. Ему нужен был слушатель, которому можно было излить душу.

— Отец доверил нас заботам Эдуарда. Он сказал, чтобы тот думал о нас, беспокоился о нас. Эдуард приезжал к нам. Как он мог убить собственного брата?

Глаза Ричарда снова наполнились слезами.

— Это вино, это проклятое зелье во всем виновато. Он пил, пил, пока у него не наступало помутнение рассудка. Бедняга Джордж, я не могу его винить. Вино заставляло его совершать безумные поступки. Вино и привело его на плаху.

Он снова потер глаза и сказал, уставившись на огонь:

— Я уехал из Лондона сразу же. Везде эти разговоры… Мне казалось, что даже стены нашептывают мне ужасные истории о том, как Йорки убили собственную плоть и кровь. В Лондоне шутят, что Джордж так хотел утопить себя в вине, что в конце концов утонул. Хорошая эпитафия на могиле пьяницы, правда? У этих лондонцев острый язык. «Утонул в бокале вина» — как вам эта эпитафия на смерть брата короля?!

Книга третья

БЕЛЫЙ ВЕПРЬ

Глава двадцать вторая

Город Йорк заполнили толпы людей, многие преодолели огромное расстояние в надежде стать свидетелем торжественного шествия по случаю праздника Тела Господня, которое должно было начаться на заре и продолжиться до наступления сумерек, когда повсюду зажгут факелы. Счастливые владельцы домов, расположенных по пути торжественного шествия, сдавали комнаты внаем по девять, а иногда по десять шиллингов, потому что всегда находились желающие посмотреть на процессию с высоты, где никто не будет оттаптывать тебе ноги в уличной давке.

Морланды собирались наблюдать за шествием из дома господина Дженкина Баттса, который был удачно расположен напротив больницы святого Леонардо. Они приехали в город всей семьей: Элеонора, Эдуард, Сесилия, Нэд, Маргарет, Том, Эдмунд и маленький Поль, которому исполнилось четыре года. Слуги, работники и домашняя челядь — все прибыли в Йорк, поскольку это был их любимый праздник. С ними не было только Ричарда, который покинул отчий дом два года назад. Он ушел, не взяв с собой ничего, кроме одежды, и сказав, что собирается путешествовать по Англии и нести людям Слово Божье. Элеонора не стала его отговаривать, хотя и бесконечно страдала с его отъездом. В свое время она была рада тому, что после окончания колледжа святого Уильяма он решил не избирать стезю священника. Она надеялась, что ее сын обоснуется в Морланд-Плэйсе, женится и будет растить детей. Родив тринадцать детей, Элеонора осталась только с одним — ей тяжело было осознавать, что многие из них покинули ее. Дженкин и Элеонора состояли в гильдии торговцев тканями и одежды. Конечно, такие известные граждане, как они, были избраны и почетными членами комиссии по подготовке праздника. Комиссию возглавляли герцог и герцогиня Глостер, которые щедро жертвовали и время, и деньги на организацию шествия. Дженкин пожертвовал приличную сумму, чтобы повозки, на которых разыгрывались сцены из Библии, остановились перед его домом. Он сделал это ради Сесиль, которая только что родила второго ребенка, дочку Алису (первая ее девочка, Анна, появилась на свет через несколько дней после казни герцога Кларенса) и поэтому не смогла бы увидеть шествия.