Великий магистр - Елена Грушковская

— И кормить будут? — усмехнулся я.

— Всё возможно.

14.4. Спасение доноров

Мы ворвались в офис «Авроры» в три часа — так повелось, что в основном операции были ночные. Охраны оказалось маловато — видно, здорово мы их прижали, и у них уже не хватало бойцов на оборону всех объектов. Завязалась кровавая бойня в холле, и скоро светлая отделка стен стала пятнисто-дырчатой. Хоть твари были и уязвимы из-за вируса, но двигались всё же чертовски быстро, и реакция у них была фантастическая. На моих глазах подстрелили четверых наших; я тоже стрелял (даже попадал), перекатывался, прыгал… и допрыгался.

— Дудник, пригнись! — услышал я рык Мороза.

Ему можно было поставить «отлично» за доброе намерение и «плохо» за своевременность: предупреждение слегка запоздало, и я словил пулю в плечо. Впрочем, самому не следовало зевать…

Я закатился под офисный стол. Достав шприц-ампулу с обезболивающим, я вкатил себе укол и, зажмурившись, ждал, пока поутихнет боль. Наши медленно, но верно пробивали дорогу к цели — хранилищу доноров. Нашей задачей было вызволить этих бедолаг, потому что, как сказало начальство, люди — превыше всего. Ну, в принципе, где-то так и есть…

И мы таки сделали это! Хоть хищники дрались отчаянно, защищая свою пищу, мы прорвались к хранилищу. На двери стоял электронный замок. Вежливо подбирать код, используя даже самую современную технику, у нас не было времени, а потому решили обойтись без церемоний — взорвали, и дело с концом.

Не знаю, как остальные, а я первый раз был в хранилище. Зрелище — малоприятное. В ваннах с жидкостью лежали люди в водонепроницаемых костюмах весьма сложной конструкции, с подсоединёнными к ним трубками, жидкость изнутри подсвечивалась и имела зеленоватый оттенок. Лица у бедняг были жутковато бледные, расслабленные, как у слабоумных, у некоторых глаза не полностью закрыты — виднелись белые полоски глазных яблок. Стриженные под ноль головы лежали на мягких подголовниках, возвышаясь над жидкостью, и каждая ванна была оснащена кучей аппаратуры. Видно, всё это стоило немалых денег…

— Сволочи, — процедил Мороз. — Что творят…

В хранилище мы обнаружили забившихся в угол живых хищников — судя по спецодежде, это был обслуживающий персонал. Не долго думая, Мороз скосил их всех очередью… Кое-кто к этому присоединился и начал помогать, а мне опять стало муторно. Может, из-за раненного плеча, а может, от вида безжизненно падающих фигур и стремительного образования пятен крови на их чистенькой спецодежде.

Был вызван транспорт для перевозки доноров. Надо было доставать их из ванн, и встал вопрос: освобождать от костюмов или вынимать прямо в них, отсоединив только трубки? Было решено не раздевать, потому как — долго, да и люди замёрзнут. Однако трубки были подсоединены как-то хитро, а искать способ их правильного отсоединения было некогда, и потому мы, плюнув, стали для быстроты просто резать их. Хрен с ним, с оборудованием. Из-за плеча я не мог таскать доноров в вертолёты, поэтому делал, что мог — резал трубки. Когда доноров поднимали из ванн, из перерезанных трубок капала на пол прозрачная жидкость и кровь.

А Дэн, кстати сказать, так и не вернулся в группу. Нам сказали, что его перевели в другую, но мне что-то слабо верилось в эту версию. Что-то там было не то… Я то и дело думал о нём, а ещё у меня из головы не шла эта хищница с голубыми молниями в глазах. Мне почему-то казалось, будто я её знаю или знал когда-то… Может, в прошлой жизни. Да нет, не может быть такого. Откуда мне её знать?

А вот знаю, и всё тут. Будто она была девчонкой из моего двора… Почему-то виделась картинка: какие-то пацаны гоняют во дворе мяч, и я вместе с ними; лето, зелёная трава, столб с чёрным репродуктором, старинным, похожим на четырёхугольный колокольчик. Какие-то девчонки в пёстрых платьях идут и лижут мороженое, а среди них — она. Без седины и с совсем другим лицом, но вот эти молнии в глазах… Они были те же. И, кажется, она мне очень нравится…

Да брось, Ник, сказал я сам себе. Всё это — бредни, игра воображения, сон…

Что-то я отвлёкся.

А между тем моя рука с ножом обрезала трубки у очередного бедняги, и вдруг откуда-то снизу послышался стон. Я глянул. Недобитая хищница из обслуживающего персонала подползла ко мне: за ней по светло-бежевым плиткам пола тянулся кровавый след.

— Кого вы освобождаете? — хрипела она, цепляясь за мою ногу. — Это отбросы вашего общества… Преступники… Подонки… Они никому не нужны…

Ребята, вытащившие из ванны донора, только что отошли и не видели её. Странный порыв заставил меня присесть на корточки и прошептать:

— Тихо ты… Лучше притворись мёртвой. Видишь вон того смуглого парня? Это капитан Мороз. Или от-Мороз, судя по его нраву. Будешь шевелиться — придёт и добьёт тебя.

Она продолжала бормотать что-то насчёт отбросов общества, а я шикал на неё, убеждая прикинуться мёртвой. Её окровавленная рука вцепилась мне в плечо… Чёрт, как раз в раненное! Я слегка застонал и оторвал от себя её руку. Как раз за рану схватилась, дура.

Выстрел — и её мозги шмякнулись мне в лицо. Капитан Мороз опустил автомат.

— Дудник… Уже второй раз, — сказал он.

Вот урод… Надо же было так выстрелить.

— Что — «второй раз»? — переспросил я, ища, чем бы умыться.

— Больно много церемонишься с ними, — ответил Мороз. — Жалостливый выискался.

Под рукой не было ничего более пригодного для умывания, чем жидкость в донорской ванне. Я набрал её в пригоршню и смыл кровь и мозги с лица. Вроде ничего, не едкая. Солоноватая.

— Она сказала, что доноры — отбросы общества, — сообщил я, утираясь рукавом. — Преступники и всё такое.

— Чушь, — процедил он. Развернулся и отошёл.

Я был почти уверен, что его фамилии не хватало приставки и окончания. От-Мороз-ок.

Интересно, та девчонка с мороженым — из какого времени?

14.5. Куратор

Вампир-ищейка — согласитесь, это нечто новенькое. Новый проект, за который кого-то в случае успеха наградят повышением, а в случае провала дадут по шее… и погонам. Тот дяденька, что объяснял мне мои цели и задачи, прячась за лампой, и был руководителем этой новинки. Полковник Радович.

Я сидел в машине, высунув нос в проём опущенного бокового стекла. День как день, пасмурный, зимний. Пустынная дорога, заброшенный завод вдали. Отныне никакой человеческой еды мой желудок не принимал. Хорошо, хоть сигареты моя вампирская сущность не отторгала, а то бы совсем была тоска. Я достал пачку, вытряхнул одну и зажал в зубах.

— Можно не курить?