Дворцовые тайны - Юна-Мари Паркер

Роланду надоело возиться со стариками и он отшил поклонника, которого, как выяснилось, звали Стивеном. Тот оскорбился и, надвинувшись на Роланда, крикнул:

— Да ты кто такой?!

— Во всяком случае не перезрелый неудачник, — парировал Роланд.

Публично униженный, Стивен пришел в ярость и попытался ударить Роланда. В следующее мгновение откуда ни возьмись появился вышибала и схватил его за руку.

— Отпусти меня, ты, ублюдок! — заорал Стивен и попытался вырваться. Но вышибала был сильнее и выкинул Стивена на улицу, откуда еще долго потом неслись проклятия.

— Боюсь, милый, ты нажил себе врага па всю жизнь, — проговорил кто-то Роланду на ухо.

Обернувшись, он увидел перед собой молодого человека примерно одних с ним лет, модно одетого: в мешковатые брюки, армейские высокие ботинки, рубашку с открытым воротом и твидовый пиджак с кожаными заплатками на локтях. Он был красив, этот незнакомец.

— Привет, — сказал Роланд, любезно улыбаясь. — Наверно, он просто перепил сегодня.

Молодой человек пожал плечами.

— Возможно. Хочешь выпить? Я угощаю.

— Спасибо.

— Кстати, меня зовут Хэл Тейлор.

— А меня Роланд Шоу.

— Приятно знакомиться.

— Мне тоже.

Вскоре Хэл принес выпить, и они разговорились. Роланд слушал его вполуха, однако когда Хэл произнес слова «мой режиссер», он насторожился.

— Ты работаешь в театре? — спросил он.

— На телевидении. Компания «Стар телевижн», утренняя программа «Первым делом», слышал, конечно?

Роланд заинтересовался.

— Ты берешь там интервью?

— Нет, — отозвался Хэл. — Подыскиваю для программы интересных людей.

— Гостей передачи то есть? Сплошные знаменитости, наверно, да?

— Да нет, не обязательно. Просто людей, которым есть что сказать. Вот сегодня утром у нас был художник, который рисует исключительно на грифельной доске, а также женщина, которая родила и воспитала одиннадцать детей. — Он пожал плечами. — Подобный народ интересен зрителям.

В голове у Роланда лихорадочно заметались мысли. Вот если бы и ему прорваться на телевидение… Он бы рассказал о высшем свете, представился бы авторитетным специалистом по этой теме… Дал бы подробный отчет о последних событиях в благородном обществе Лондона. А может, впоследствии ему удалось бы сделать еженедельную передачу на эту тему… Водка, энергичная музыка, освещение и атмосфера «Давида» действовали на него возбуждающе, и воображение вскоре стало рисовать волшебные картины предстоящего успеха. Если он сумеет стать популярным телеведущим, тогда с ним все станут считаться. Это шанс, который может больше не представиться!

— Давай теперь я тебя угощу, — предложил Роланд, решив отступить от своего правила, которого придерживался уже больше года.

— Спасибо, — отозвался Хэл.

Пробираясь к бару мимо свеженьких юнцов, которых в другой ситуации не оставил бы без внимания, Роланд сейчас размышлял о более высоких целях. Покувыркаться под одеялом с красавчиком, конечно, неплохо, но разве это сравнится с появлением на телеэкране?!

Едва различимые голоса долетали как будто издалека. Селия напрягала слух, пытаясь разобрать, о чем идет речь, но нечеловеческая усталость беспрестанно накатывала на нее тяжелыми волнами, и она сдавалась, впадая в полузабытье. Впервые в жизни она добровольно отдала себя — душу и тело — в руки других людей. Сняла с себя всякую ответственность за себя, и ею овладело странное чувство облегчения. «Теперь, что бы ни случилось, я не виновата», — думала она. Она устранилась от всего и провалилась в ватную бездну — теперь ее ничто не касалось, ничто не волновало.

Лишь временами в мозгу на краткие мгновения вспыхивало осознание случившегося, и тогда перед глазами начинали мелькать картинки: отец, привлеченный к суду, согбенный и еще больше постаревший, дает показания; судья оглашает приговор, обрекая отца на пожизненное заключение; одновременно где-то на заднем плане слышатся всхлипывания матери, сердце ее разбито.

В одну из таких минут Селия вдруг почувствовала на себе прикосновение чьих-то ласковых рук, услышала ободряющие голоса и поняла, что рыдает не мама, а она сама.

— Селия, любимая…

Она делала вид, что не слышит, не желая выходить из уютного темного кокона.

— Любовь моя… Селия…

Она узнала голос Хьюго, но по-прежнему никак не реагировала. Господи, почему он не замолчит, не оставит ее в покое? Зачем он ее дергает, тормошит?

— Все обошлось, Селия. — Голос никуда не пропадал. — Твоему отцу ничто не угрожает, любимая. Теперь все будет хорошо.

Это, конечно, всего лишь ловкий трюк. Они хотят, чтобы она пришла в чувство, и поэтому лгут ей — лорды якобы проголосовали против закона. Но Селия не купится на это, не будет слушать Хьюго, что бы тот ни говорил. Отец в Ирландии, но его вот-вот возьмут под арест. Хорошо бы ее не трогали, дали поспать.

— Я говорю правду, Селия. Твоему отцу теперь ничто не угрожает, клянусь. Все позади. — Голос Хьюго стал громче и слышался отчетливее.

Она полуоткрыла глаза, не зная, снится ли ей все это или нет. Через несколько мгновений туман стал расступаться и она различила лицо мужа совсем близко от своего лица и почувствовала, как крепко он держит ее за руки.

— Хьюго? — прошептала она неуверенно.

— Да, любимая. Ты слышала, что я сказал?

— Это правда?

Неужели есть надежда? Неужели отец и остальные, такие же как он, получили временную передышку?

— Правда, — заверил ее Хьюго. — Закон был отклонен большинством всего в четыре голоса, но это не важно. Его не приняли, а значит, волнения позади. Твой отец в безопасности.

Хьюго был бы до конца честен, если бы добавил роковое слово «пока». Но он благоразумно воздержался. Общеизвестно, что правительство активно выступает за принятие закона и рано или поздно снова вынесет его на голосование. Вопрос лишь в том, умрет ли Эрнест от старости еще до этого или и в следующий раз лорды отклонят закон?

Но главного он добился: Селию удовлетворили его новости. Она улыбнулась и чуть сжала его руку. Впервые за последние дни лицо ее разгладилось и тревожные морщинки исчезли. Еще несколько суток в этой больнице на Кромвель-роуд под присмотром лучших врачей и все будет нормально.

Хьюго решил для себя еще одну вещь: он никогда не скажет ей, как голосовал сам… как бы она его ни упрашивала.

С телевидения за Роландом прислали машину. Она пришла ровно в пять тридцать утра, как и предупреждал Хэл. Он говорил, что все гости передачи должны будут собраться в студии к шести, а разговор в прямом эфире начнется ровно в семь пятнадцать. Роланд проснулся пораньше и к приходу машины был уже полностью готов и пребывал в состоянии большого волнения. Он и не предполагал, что так легко прорвется в телепередачу «Первым делом». Пара забавных историй из жизни высшего света, — а уж Роланд постарался сделать их юморными, легкими и безобидными, — и не пришлось даже второй раз угощать Хэла водкой с тоником. Он предложил Роланду через два дня принять участие в передаче, гостей которой попросят ответить на вопрос: «Существует ли еще классовая система?»