Лорд Престимион - Роберт Силверберг

- Они заняли позицию наверху, - продолжал Престимион. - Мы находились внизу, на болотистой Белдакской равнине. Сначала нам не везло в сражении, но когда мы отступили, пехота Корсибара по глупости бросилась за нами в погоню, вниз с горы, и когда они нарушили свои порядки, мы сумели ввести в бой подкрепление и зажать их между двумя фронтами. Удача улыбнулась нам. Именно тогда я пустил в ход магов, которые были моим главным оружием.

- Магов, Престимион? - изумилась леди Терисса. - Ты?

- На карту была поставлена судьба планеты, мама.

Я был полон решимости использовать все возможные средства, чтобы покончить с правлением Корсибара.

Гоминик Халвор и его сын вышли вперед, и с ними еще более десятка высших магов Триггойна, и они произнесли заклинание, которое превратило лунную ночь в безлунную, и в темноте мы разбили армию узурпатора.

Корсибара убил его собственный маг, су-сухирис Санибак-Тастимун. Этот маг убил и леди Тизмет тоже, а потом погиб от руки Септаха Мелайна. Дантирия Самбайл, который в тот день сражался против нас, нашел меня в общей неразберихе и вызвал на поединок, чтобы самому занять трон. Но я победил его и взял под стражу. Затем ко мне пришел Навигорн и сдался, и война была закончена. В тот день погиб добрый граф Камба, который обучил меня искусству стрельбы из лука, и Кантеверел Байлемунский, и мой дорогой хитрец герцог Свор, и еще много других знатных лордов. Но война закончилась, и я наконец стал короналем.

Он посмотрел на мать. Теперь до нее дошел весь смысл его рассказа. Она молчала, потрясенная.

Потом сказала, немного собравшись с силами:

- Это действительно произошло, Престимион?

Больше похоже на фантастическую сказку или древнюю эпическую поэму. Словно читаешь "Книгу Перемен".

- Это произошло в действительности, - ответил он. - Все это правда.

- Если это так, тогда почему мы ничего не знаем об этом?

- Потому, - ответил он, - что я выкрал эти воспоминания из вашей памяти. - И тут изложил им последнюю часть истории: как он стоял среди мертвых у Тегомарского гребня и не ощущал никакой радости от своей победы, а лишь горевал о разрушенной стране, навсегда расколотой на два непримиримых лагеря.

Ибо как могли те, кто сражался на стороне Корсибара и видели, как погибли за него их товарищи, принять теперь правление Престимиона? И как он мог простить тех, кто выступил против него, часто предательским образом, как поступили принц Сирифорн, и герцог Олджеббин, и адмирал Гонивол, и Дантирия Самбайл, пообещав свою поддержку? А как насчет уцелевших родственников тех, кто погиб в этих кровавых сражениях? Не затаят ли они навечно обиду против победившей стороны?

- Эта война, - сказал Престимион, - оставила шрам на планете. Нет, хуже, рану, которая никогда не заживет. Но внезапно я увидел способ исправить неисправимое, залечить неизлечимое.

И поэтому он вызвал в последний раз Гоминика Халвора и его магов и отдал им приказ сотворить невероятное колдовское заклинание, которое стерло бы войну из истории планеты. Корсибара и его сестры якобы никогда не существовало. Те, кто погиб, умерли якобы от других причин, а не на поле боя. Никто не должен помнить о войне, даже сами маги, которые стерли ее из людской памяти, никто, кроме самого Престимиона, Гиялориса и Септаха Мелайна. И лорд Престимион якобы получил корону Горящей Звезды сразу же после конца правления Пранкипина, а никакого Корсибара не было.

- Теперь вы знаете все, - произнес Престимион.

Он снова дрожал, и лоб его пылал, как в лихорадке. - Я думал, что исцеляю мир. Вместо этого я его разрушал. Я открыл врата безумию, которое сейчас его пожирает и полную меру которого я только сегодня осознал.

Тут впервые заговорила Вараиль:

- Ты? Но как, Престимион? Как?

- Ты знаешь, как это бывает, Вараиль, когда жаркое солнце беспощадно посылает лучи и согревает воздух, а воздух поднимается, как и положено нагретому воздуху, и оставляет за собой разреженную зону? Холодные вихри прилетают, чтобы заполнить эту пустоту.

Вот я и создал такую пустоту в умах миллиардов людей.

Я изъял большой пласт реальности из их памяти и ничего не дал им вместо него И, рано или поздно, туда проникли холодные вихри. Не во все умы, но во многие. И этот процесс продолжается.

- Мой отец... - тихо произнесла она.

- Да, твой отец. И очень многие другие. Во всем этом виноват я. Я хотел исцелить, но...

Он осекся и не смог продолжать.

Через некоторое время Хозяйка произнесла:

- Подойди сюда, Престимион. - Она протянула к нему руки.

Он подошел к ней, опустился на колени, прижался щекой к ее бедру и закрыл глаза. Она обнимала его, гладила по голове, как много лет назад, когда он был маленьким мальчиком и умирал кто-то из его любимых домашних животных, или он терпел неудачу в стрельбе из лука, или отец слишком резко разговаривал с ним. Она всегда умела его утешить в те годы, и теперь утешала его, облегчала его страдания не только как мать, но и данной ей властью Хозяйки Острова, властью отпускать грехи, властью прощать.

- Мама, у меня не было другого выхода, - сказал он глухим, сдавленным голосом. - Война оставила после себя великие обиды. Они вечно омрачали бы мое царствование.

- Я знаю. Знаю.

- И все же - посмотри, что я наделал, мама...

- Ш-ш-ш. - Она крепче обняла его. Погладила по голове. Он ощутил силу ее любви, силу ее души. И начал успокаиваться. Еще через некоторое время она сделал ему знак встать. Она улыбалась.

Вараиль сказала:

- Ты сказал нам с самого начала, что это должно остаться тайной. Ты по-прежнему так считаешь? Не следует ли тебе открыть миру правду, Престимион?

- Нет. Никогда. Это только усугубит положение. - Теперь он несколько успокоился, почувствовал себя очищенным признанием, дрожь и лихорадка покинули его, в голове начало проясняться, хотя то, что он видел с обручем Хозяйки на голове, не покидало его. Он сомневался, что когда-нибудь сможет это забыть. Но то, что предлагала Вараиль, казалось ему невозможным. - Не потому, что это выставит меня в дурном свете, - сказал он, - хотя так, конечно, и будет. Но громоздить одно замешательство на другое, отнять то слабое представление о подлинной реальности, которое еще могло сохраниться у людей... - я не могу, Вараиль! Ты ведь понимаешь, да? А ты, мама?

- Ты уверен? - спросила Вараиль. - Возможно, если ты, наконец, выскажешь все, твой поступок прогонит прочь ночные кошмары и фантазии и снова вернет людям почву под ногами. Или можно снова призвать магов, пусть они снова произнесут заклинания...

Он покачал головой и умоляюще посмотрел на Хозяйку.

Та ответила:

- Престимион прав, Вараиль. Ни публичным покаянием короналя, ни с помощью магии нельзя изменить прошлое. Мы уже видели, какие непредвиденные последствия вызвал шаг, порожденный исключительно добрыми намерениями. Мы не можем рисковать, чтобы это опять повторилось.