Конспирология - Александр Дугин

Но общий смысл стратегии “ордена Атлантики” остается тем же: ему необходимо сохранить собственное стратегическое единство, усилить контроль над морями, укрепить присутствие в береговых зонах Евразии, и максимально расширить их, причинив как можно больше вреда Heartland’у на его собственной территории, а в пределе, вообще уничтожить всю евразийскую конструкцию, превратив континентально-стратегическое, цивилизационное единство в осколки.

Стратегическая цель также сосуществует здесь и с духовно-культурными и экономическими задачами: атлантизм имеет собственное культурное кредо, свои экономические интересы и экономико-социальные парадигмы. Все это является различными сторонами единого геополитического вектора развития. И поэтому мир моря в своей борьбе с сушей помимо чисто силового фактора использует — и надо признать крайне эффективно — активное насаждение на подконтрольных суше и даже враждебных морю территориях своей собственной культурной парадигмы и своих экономических моделей.

Таким образом, столкновение идет одновременно на многих уровнях, а их координация сходится к тем таинственным инстанциям, которые мы определили как “орден Евразии” и “орден Атлантики”. Тот факт, что в данном противостоянии геополитических миров важную роль играет вся совокупность цивилизационных элементов, убеждает, что в высшей инстанции “орденов” должна присутствовать довольно сложная и емкая парадигматическая модель, которая соотносит между собой процессы и тенденции, протекающие на разных уровнях и имеющих разную природу и структуру. Это заставляет нас предположить, что методология этих структур, а также личности людей, ответственных за их функционирование, должны быть очень необычными, выдающимися, выходящими за рамки традиционных дисциплин и психологических типов.

Четырехчленная структура геополитических централов

В соответствии с перечисленными задачами интересующих нас “орденов” легко представить себе их внутреннюю структуру или подразделения, которые должны в них существовать.

“Орден Евразии” должен иметь центр континентальной интеграции. Это подразделение ответственно за укрепление стратегических связей с теми геополитическими образованиями, которые уже входят в единую систему с центром Евразии, Heartland’а. Это охранительно-консервативная функция, которая, однако, сопряжена с превентивным предупреждением центробежных процессов и реальным укреплением структурного единства. Так как геополитическая система является динамической, то центробежные импульсы присутствуют всегда (хотя и с разной силой и степенью интенсивности) во всех ее точках, даже самых близких к центру. Кроме того, здесь же возникает проблема давления внешнего, “нейтрального” пояса, который вполне может быть стратегической зоной сепаратистских импульсов, идущих извне и координируемых противником. Следовательно, задача “укрепления и сохранения” становится отнюдь не простой. К этому следует добавить, что геополитический враг действует и на самих евразийских территориях, через сеть геополитической агентуры, базирующейся на слабых элементах. По этой причине возникает необходимость в контрразведывательной деятельности.

Заметим, что сходство с традиционными системами безопасности здесь далеко не полное. Важно всегда строго разграничивать сферу кратополитики и геополитики. Между ними существует лишь аналогия, но не тождество. Каждое или почти каждое государство стремится к сохранению территориальной целостности и к противодействию разведслужбам иностранных держав. Но семантическая квалификация “угрозы” или “агента влияний” в обоих случаях различна. Серьезную “геополитическую угрозу” могут представлять тенденции, которые, напротив, представляются совершенно безобидными с позиции государственной целостности, кратополитики. Так же обстоит дело и с проблемой идентификации “агентов влияния”. На уровне геополитики ими являются те деятели или организации, которые — даже косвенно и через довольно отвлеченные парадигмы — способствуют в перспективе ослаблению евразийских позиций и усилению сил атлантизма. Но на кратополитическом уровне, на уровне обычных спецслужб, такая деятельность — если, конечно, она не сопряжена с прямой вербовкой представителями иностранных спецслужб — никак не квалифицируется и повлечь за собой никаких оперативных мер не может.

Иными словами, “орден Евразии” оперирует с реальностями, угрозами и тенденциями, намного превышающими компетентность конвенциональных кратополитических структур. Отсюда вытекает обособленность и уникальность внутреннего, “контрразведывательного”, охранительного подразделения “Ордена Евразии”.

Вторым подразделением (или управлением”) “Ордена Евразии” должен логически являться “отдел береговых зон”. В задачу этой структуры входит организация интеграционистских процессов в категории геополитических территорий, называемых “rimlands”, и противодействие в тех же областях противоположным действиям атлантизма. Здесь также существует аналогия с традиционной разведкой (военной, политической, стратегической и т. д.), но уровень снова совершенно иной. Главное отличие заключается в том, что усиление влияния в “береговых зонах” и включение их в единый стратегический союз отнюдь не всегда и не напрямую связаны с конкретикой политической ситуации той страны, которая является осевой в евразийской конструкции. Так как внешняя разведка подчинена исключительно кратополитическим (в нашем случае практически совпадающим с государственным) интересам, она вынуждена следовать за конкретикой реальной политической обстановки и подстраивать свою деятельность под сиюминутный политический курс центра. Деятельность “ордена Евразии” в “береговых зонах”, напротив, совершенно не зависит от тактического плана, ориентируясь на долгосрочную, фундаментальную цель. Следовательно, и в этом секторе существует серьезный методологический и организационный зазор. Третьей структурой “ордена Евразии” является “морское отделение”, т. е. организация, ответственная за противодействие талассократии за пределом евразийского континента, ориентированная на создание возможных очагов стратегического присутствия Евразии в нейтральных территориях и, если возможно, в “береговой зоне” атлантистского противника (которым приоритетно являются сегодня США).

И, наконец, четвертым подразделением является “диверсионный отдел”, сосредоточенный на организации и проведении субверсивных масштабных цивилизационных операций против талассократии на ее собственных землях, “ в тылу”. Поскольку речь идет в данном случае о цивилизационном противостоянии, то критерии и методология такой подрывной работы, создание “агентуры влияния” и системы провоцирования долгосрочных катастрофических процессов выходят далеко за рамки традиционных разведывательных средств.

Точно такой же четырехчленной структурой должен обладать и “орден Атлантики”, и к нему можно отнести все сказанное относительно структуры “ордена Евразии”. Единственное отличие состоит в том, что “орден Евразии” имеет одну внутреннюю, “охранительную”, “контрразведывательную” часть, и три “наступательных”, “инициативных”, ориентированных на критические, экстремальные, неравновесные процессы, а “орден Атлантики”, по меньшей мере, в его актуальном состоянии, напротив, имеет три “охранительных” (по сути “контрразведывательных) отдела, и лишь один “наступательный”. Такая асимметрия отражает общую картину геополитики: “атлантисты” уже добились интеграции территорий своего материка, прочно закрепились в береговых зонах Евразии, и им остается только продвигаться вперед, расширяя эти зоны в глубь континента и дестабилизируя внутреннюю обстановку в пределах Heartland’а. Евразийцы же находятся в менее выгодном состоянии, так как они еще не интегрировали свой материк, не перешли к “морской” фазе и, соответственно, не закрепились в береговой зоне противника. Поразительно, что такая асимметрия запечатлена и в самой структуре двух противоборствующих геополитических реальностей: Евразия вытянута по широте, Америка по долготе. Но существует геополитическая закономерность, отмеченная К.Хаусхофером и заключающаяся в том, что интеграция по меридиану проходит гораздо легче, чем интеграция по параллели. Возможно, в случае Евразии и Америки огромную роль играет также расположение горного хребта, который в одном случае представляет собой важную естественную границу (евразийская гряда гор от Пиренеев до Тибета и Манчжурии), а в другом нет (Скалистые гора, Кордильеры, Анды). Как бы то ни было, асимметрия орденской структуры вытекает из самой геополитической картины мира, а та, в свою очередь, тесно связана с географией.