Мотылек - Анри Шарьер

– Пришлось бежать – начальник, хозяин уток, хотел меня убить. Вот уже три месяца прошло. Беда в том, что я проиграл не только деньги, которые получил за уток, но и те, что заработал на угле из двух ям.

– Где играешь?

– В буше. Каждую ночь собираются. Приходят китайцы из Инини и освобожденные из Каскада.

– Так ты решился бежать морем?

– Само собой. Когда я продавал древесный уголь, я думал купить лодку, подыскать себе толкового напарника, который захотел бы плыть со мной. Недели через три угля будет достаточно, чтобы ее купить. Мы могли бы отправиться вместе, ты ведь знаешь море.

– У меня есть деньги, Квик-Квик. Зачем ждать продажи угля?

– Это меняет дело. У меня на примете хорошая шлюпка за тысячу пятьсот франков. Ее продает один негр-дровосек.

– Ты ее видел?

– Да.

– Мне надо бы посмотреть на нее.

– Завтра я собираюсь зайти к Шоколаду – это я его так зову. Расскажи о своем побеге, Папийон. Раньше я считал, с Дьявола бежать невозможно. Почему мой брат Чан не пошел с тобой?

Я ему все рассказал: и о «Лизетте», и о смерти Сильвена.

– Теперь понял, почему Чан не захотел отправиться с тобой. Ты удачливый человек, только поэтому и добрался сюда живым. И хорошо, что он не пошел.

Наш разговор продолжался больше трех часов. Спать легли рано – завтра на рассвете Квик-Квик собирается навестить Шоколада. Подбросив в костер толстенный сук для поддержания огня в течение всей ночи, мы завалились на боковую. От дыма першило в горле, я раскашлялся. Но зато ни одного комара – и то благо.

Я растянулся на своем ложе, укрылся теплым одеялом и, разомлев в тепле, закрыл глаза. Но не мог заснуть. Сказывалось сильное перевозбуждение. Да, пока все идет хорошо. Если лодка подойдет, можно будет за неделю подготовиться к выходу в море. Квик-Квик мал ростом, сухощав, но, пожалуй, силы необыкновенной. А в том, что он вынослив, я сам убедился. Для друзей он верный друг, но к врагам, похоже, жесток и неумолим. Трудно прочитать что-либо на лице азиата, оно ничего не выражает. Однако глаза говорят в его пользу.

Я сплю и вижу себя в открытом море, залитом солнцем. Моя лодка весело рассекает волны на пути к свободе.

– Тебе кофе или чаю?

– А ты что пьешь?

– Чай.

– Дай и мне чаю.

Забрезжил рассвет. Огонь горит со вчерашнего дня, в казанке кипит вода. Голосисто и радостно прокукарекал петух. Голосов других птиц не слыхать: их, несомненно, разогнал дым от угольных ям. Черная чушка лежит на постели Квик-Квика – лентяйка все еще спит. На углях пекутся рисовые лепешки. Квик-Квик налил сладкого чая, разломил лепешку пополам, намазал половинку маргарином и предложил приступить к завтраку. Мы плотно поели. Сам я съел три рисовые лепешки.

– Я ухожу, проводи меня немного. Услышишь крик или свист – не отвечай. Ты ничем не рискуешь: сюда никто не доберется. Но если ты выйдешь к берегу, на трясину, тебя могут застрелить из ружья.

На окрик хозяина свинья проснулась. Квик-Квик задал ей корм и приготовил пойло. Управившись с тем и другим, она побежала за ним, как только он показался у хижины. Свинка прямым ходом направилась к трясине, но спускаться стала довольно далеко от того места, где мы вышли вчера. Отойдя от берега на десяток метров, чушка вернулась. Что-то ей не понравилось. И только после третьей попытки она начала переход. Квик-Квик тут же, не раздумывая, бросился за ней и вскоре оказался на другом берегу.

Вернется он только к вечеру. Я остался один. Решил поесть супу, который разогрел на медленном огне. Потом пошел в курятник и вынул из кладушек восемь яиц. Из трех яиц я приготовил себе омлет на маргарине. Ветер изменил направление, и дым от хижины понесло в сторону. Спасаясь от дождя, зарядившего в полдень, я уютно устроился в своей постели из веток, а угольный дым меня уже не донимал.

Еще утром я обошел весь остров. Почти посередине тянулась широкая просека. Повсюду лежали поваленные деревья и заготовленные бревна, указывавшие на то, что именно здесь Квик-Квик берет древесину для угольных ям. Обнаружил я также и большой отвал с белой глиной – наверняка отсюда берется земля для отсыпки буртов над бревнами, чтобы они обжигались без доступа воздуха и горели без пламени. По просеке бродили курицы, рылись в мусоре и что-то клевали. Из-под ног порскнула большая крыса, а чуть поодаль я увидел мертвую двухметровую змею. Без всякого сомнения, ее убила крыса.

Все то утро меня ожидали сплошные открытия. Я, например, наткнулся на семейку муравьедов. Самка и три малыша. Они копошились в огромном муравейнике, а вокруг кишели муравьи. У просеки я встретил дюжину обезьян. Мартышки прыгали с дерева на дерево. При моем появлении они завопили так, будто вынимали у тебя душу.

Вечером вернулся Квик-Квик.

– Я не видел ни Шоколада, ни лодки. Он, должно быть, ушел за продуктами в Каскад, маленькую деревушку, у него там свой дом. Ты поел?

– Да.

– Еще хочешь?

– Нет.

– Я принес тебе две пачки солдатской махорки, больше ничего не достал.

– Спасибо. Все равно что курить. Когда ушел Шоколад и сколько он пробудет в деревне?

– Дня два-три, но я завтра опять пойду. Буду ходить каждый день, потому что не знаю, когда он ушел.

На следующий день хлынул проливной дождь. Но это Квик-Квика не остановило. Он отправился совершенно голый, взяв под мышку свою одежду, завернутую в тонкую клеенку. Я его не провожал.

– Незачем тебе мокнуть, – сказал он мне.

Дождь прекратился. По солнцу можно было определить время: между десятью и одиннадцатью. Под сильным ливнем одна из насыпей провалилась. Я подошел поближе к яме, чтобы посмотреть, в каком она состоянии. Дождь не успел погасить огонь полностью. Из бесформенной кучи все еще поднимался дым. Я просто не поверил своим глазам. Протер их и снова уставился на яму: из-под древесного угля торчали ботинки – пять штук. Тут же сообразил, что ботинки не просто лежат носком вверх, а надеты на ноги. Значит, трое жарятся в дымной груде. Моя первая реакция не нуждается в объяснении: по спине пробежал холодок. Я наклонился и, отбросив пинком наполовину обуглившееся бревно, увидел шестой ботинок.

Да, этот Квик-Квик очень скор на расправу. Сначала заманивает к себе простофиль, а потом одного за другим превращает в золу и пепел. Под впечатлением от подобной картины я отпрянул от угольной ямы и пошел на солнышко к расчищенному месту. Надо было согреться. Да, в этой духоте я вдруг почувствовал, что озяб и что мне крайне необходимо постоять под лучами тропического светила.

Читатель может не поверить мне на слово. Он подумает, что было бы логичнее, если бы меня прошиб пот при подобном открытии. Но нет же – меня сковал жуткий холод, и моральный, и физический. Уже потом, час спустя, если не больше, на лбу появилась испарина, и капли пота потекли по щекам. Раз за разом я стал про себя повторять: «Если я до сих пор жив с кучей денег в гильзе, то это просто чудо. Наверное, он меня приберегает, чтобы выстелить моим трупом дно третьей угольной ямы».

Вспомнил, как брат его Чан рассказывал, что Квик-Квик был осужден за пиратство и убийство на джонке. Лодку захватили с целью грабежа, но когда при этом вырезали и всю семью, то, конечно же, под голый разбой подвели некие политические мотивы. Для таких ребят убить, зарезать ничего не стоит – дело привычное. По сути, я здесь пленник. Положение, прямо сказать, хуже не придумаешь.

Пораскинем мозгами. Если пришить Квик-Квика на острове и, в свою очередь, сунуть в угольную яму, все будет шито-крыто. Но свинья не захочет мне повиноваться, эта глупая прирученная чушка ни черта не смыслит по-французски. Выходит, с острова не выбраться. Под дулом его можно заставить перевести меня на другой берег, но тогда ничего другого не остается, как только убить потом. Труп сбросить в трясину, и он исчезнет, но ведь должна же быть какая-то причина, что он их не топит, а сжигает, хотя утопить гораздо легче. Плевать мне на багров, но вот его дружки-китайцы, если только пронюхают, что это я убил Квик-Квика, вмиг превратятся в охотников за скальпами, а при их знании буша мне несдобровать.

У Квик-Квика только лишь одноствольная шомполка, но он с ней не расстается даже тогда, когда готовит обед. Он и спит с ней, и с собой прихватывает каждый раз, когда ему, что называется, приспичит. Нож все время придется держать открытым, но ведь когда-то надо и спать! Хорошего напарника я подобрал себе в дорогу!

Целый день я ничего не ел. И решения еще никакого не принял, когда услышал, что кто-то напевает. Это возвращался Квик-Квик. Спрятавшись за куст, я стал за ним наблюдать. Он идет и несет на голове пакет, а когда почти поравнялся с островом, я вышел из-за куста. Улыбаясь, Квик-Квик передал мне свою ношу, завернутую в мешок из-под муки, выбрался на берег рядом со мной и направился к хижине. Я последовал за ним.

– Хорошие новости, Папийон. Шоколад вернулся. Лодка пока при нем. Он говорит, что она спокойно выдержит груз в пятьсот килограммов и более без всякой осадки. А то, что ты держишь в руках, – это мешки для главного паруса и кливера. Первая партия. Завтра принесем остальные. Ты пойдешь со мной и сам посмотришь лодку – годится или нет.