Гарвардский баг (СИ) - Вольная Мира

— Со Славкиной тачкой что-то не так, сбоит вся бортовая система, — ткнул я пальцем в трекер. — И Воронова не подходит к трубке, она на МКАДе, Вить. Я не собираюсь больше здесь оставаться! — выплюнул уже для ментов, замечая краем глаза, как поднялся следом за мной на ноги Келер.

— Иди, а мы с уважаемыми полицейскими и Андреем еще потолкуем, — и он начал снова что-то объяснять ментам, наверняка шелестя приятными бумажками.

Я выскочил из подъезда и ломанулся к кару, через две минуты уже выруливал из двора. В голове гудело, звенело и трещало, я почти выталкивал из себя воздух, с шумом втягивал его назад.

Славка, не гони, прижмись, остановись на заправке, в конце концов!

Но кар Вороновой продолжал двигаться в сторону съезда на Ленинский, и Энджи в мозгах ее машины на команды не реагировала.

Я выехал на кольцо и влился в редкий в два часа ночи поток машин, когда ИИ в ушах монотонно доложила о том, что Лава попала в аварию, что трекер фиксирует снижение мозговой активности и давления, что она уже вызвала скорую.

Я дернулся, зарычал, выкручивая руль, бросая взгляд на маршрут. Пятнадцать минут.

Твою мать, твою мать, твою мать!

Выжал педаль газа до упора.

Лава…

Глава 19

Станислава Воронова

Я, на самом деле, даже не успела понять толком, что произошло, не успела как-то отреагировать. Возможно, потому что слишком расслабилась, возможно, потому что башка была забита мыслями об Энджи, маме, Екатерине Николаевне, о Дыме и о том, что произошло сегодня ночью на моей собственной кухне.

Я сказала Гору, что это сон, но сама собственным словам не верила. Не сон это, и не Дым совершенно точно. Утром все виделось в совершенно другом свете, утром улеглись ночные страхи, и включилась логика и критическое мышление. А еще я проверила дурацкий фильтр и водопроводную систему, и выяснилось, что за несколько часов до случившегося в системе дома случился сбой. Где-то на верхних этажах прорвало стояк. Странно, потому что дом относительно новый, и одно дело, когда прорывает трубы, и совершенно другое, когда это стояк. Само собой, в копилку сомнений попало и открытое окно, и опущенные шторы. Очень удачно, что они — блэкаут. В общем, подумать было о чем. Возникла даже мысль отключить к хренам Энджи и провести полную диагностику. Но работу никто не отменял, а вечером мои вытащили меня в бар за углом, и я позволила себе передышку.

Не пила, но… но действительно в шумной и веселой компании расслабилась и переключилась. Мы сначала, конечно, ныли и жаловались на разрабов, но тема довольно быстро себя изжила, и разговоры сменились обычной трескотней, сплетнями и шутками в стиле «встретились как-то разраб и тестер».

Из бара я ушла, когда на часах была половина первого, села в кар, все еще улыбаясь, завела мотор и вырулила на дорогу. К тому времени поток машин заметно истончился, и ехать было приятно. Вечерняя Москва радовала огнями и огненно-желтой листвой на деревьях, из динамиков лилось что-то приятное.

А потом от матушки пришло сообщение: она подумала и решила, что хочет на шопинг, а поэтому ей нужно немного деньжат. На самом деле, сообщению я даже обрадовалась, бросила ей на счет несколько тысяч, написала, что если не хватит, пусть напишет, переведу еще. Шопинг значил, что она пока не собирается возвращаться, что растревоженные вчерашним разговором призраки кусались не так сильно, что маме, надеюсь, будет достаточно забега по магазинам и салонам, чтобы успокоиться окончательно.

От мамы мысли снова вернулись к анону и Дыму, что, в общем-то, естественно. История болела. Болела, как нарыв, начала зудеть, будто старый шрам. Почему-то именно сейчас особенно сильно, словно появление «Дыма» на моей кухне сделало этот зуд более реальным.

Я свернула на МКАД и проехала почти половину, когда вдруг в зеркале заднего вида сверкнули фары. Слишком близко сверкнули. Черный кар, паркетник, заляпанные номера.

Я посторонилась, прижалась вправо к отбойнику, уступая настойчивому водителю, мигнула фарами, сбрасывая скорость, и он пошел на обгон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А дальше все слишком быстро, обрывками старых фотографий, почему-то черно-белых, и слепящий глаза свет.

Удар слева, скрежет металла, дикий визг, я выкручиваю руль на автомате и давлю на тормоз, но тачка не слушается, а в следующее мгновение понимаю, что руль выкрутила зря, зря пробовала тормозить, надо было, наоборот, набирать скорость и рвать когти.

Еще один удар слева, кар вмазывает в отбойник, скорость все еще около шестидесяти. Меня отбрасывает, заносит, еще один удар, и я дергаю ручник. Снова толчок, морда утыкается в отбойник, тело бросает сначала вперед, потом назад, стекло сыпется на голову. Еще один удар, вскрик глушат подушки безопасности, ногу до бедра простреливает боль, адская, какая-то выкручивающая и абсолютная, глаза все еще слепит, что-то тарахтит Энджи.

Еще удар, это теперь даже не скрежет, это настоящий вой, меня швыряет вперед сильнее, ремень впивается в тело, жжет, воздух с шипением вырывается из груди, срабатывают боковые подушки, в голове гул и звон, как будто по ней треснули.

Еще один удар, теперь в бок, боль в ноге такая, что я ору в голос. А потом темнота.

Проснулась я из-за все той же боли. Не такой острой, правда. Теперь ногу просто тянуло, мерзко, длинно, как будто что-то сдавливало со всех сторон. Вокруг непонятная почти тишина, какие-то разговоры, но как будто не рядом, а где-то в другой комнате, где-то гудели трубы, что-то стрекотало совсем рядом и очень тихо.

Я попробовала открыть глаза, но слишком яркий свет заставил снова зажмуриться. Снова открыла, но перед глазами только белый потолок и слепящие лампы. В башке тут же разорвалась граната, и я не смогла сдержать стона.

Тут же раздался какой-то шорох, быстрые шаги, чужая рука сжала мои пальцы.

— Слава…

Я осторожно повернула голову и все-таки смогла посмотреть на Гора. Мозг, несмотря на боль, работал нормально. Я помнила, что произошло, понимала, что, скорее всего, в больнице, понимала, что раз так, значит, все не особенно весело.

— Гор… — попробовала улыбнуться, но вышло, кажется, не очень. Голос был хриплым и шершавым, как будто я наглоталась ледяного воздуха. — Привет.

Он выглядел взвинченным, был растрепанным, бледным. На лице больше, чем обычно, отросла щетина, взгляд беспорядочно метался по моему лицу. Мятая рубашка, расстегнутая у горла, такие же мятые брюки, морщинки чуть глубже у глаз.

— Привет, — как-то потеряно отозвался он, смотрел с тревогой, сжимал мою руку, опускаясь на стоящий рядом стул. — Как ты?

Хороший вопрос, если бы я понимала, как я…

— Башка трещит и ногу тянет, в остальном, кажется, порядок, — еще одна попытка улыбнуться, а он наклонился ниже, наверное, чтобы лучше слышать, потому что язык во рту ворочался с трудом. — Я в больнице? Насколько все плохо? — спросила, скользя большим пальцем по горячему запястью, взглядом — по заострившемуся лицу.

— У тебя перелом левой ноги, ушибы и глубокие царапины на шее из-за осколков, — ответил Игорь мягко и вдруг поднес руку к губам, поцеловал осторожно костяшки пальцев, погладил. Драно и громко выдохнул, возможно, наконец-то расслабляясь, пусть и не до конца.

— Открытый или закрытый? — спросила, накрывая его руку второй и стараясь при этом не морщиться от боли. Немного тянуло на самом деле все тело, шея действительно зудела, болела грудная клетка, но по сравнению с ногой, почти неощутимо.

Перелом — это дерьмо…

— Закрытый, — прохрипел Ястреб, погладил меня по голове. — Хочешь чего-нибудь? Пить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я только головой отрицательно покачала. Очень медленно, чтобы не вызвать очередной приступ боли и тошноты. Потянулась к лицу Игоря, пробежалась кончиками пальцев по подбородку и скулам. Недолго, потому что сил, на удивление, не было совершенно, рука просто свалилась назад, против моей воли. Гор наклонился еще ниже.

— Давно я здесь?

— Часов двенадцать, — ответил он тихо. — Сильно болит? Может, врача позвать или медсестру, чтобы тебе ук…