Мемуары - Арман Жан

Я отвечал, что обязан Королю головой, умоляя пресечь любые сплетни и наговоры, и если бы я не смог убедить его, то тем не менее постарался бы изыскать средство доказать это; что я хочу от них только одного: чтобы они полностью доверяли мне, пока я нахожусь возле Королевы; и постепенно мои враги отступились от меня; я говорил им, что и речи быть не может о заговоре против Короля; что я отвечаю жизнью за свои слова; что не в моих силах предотвратить проклятия со стороны, однако мои действия доказывали г-ну де Люиню, что он судил обо мне справедливо, и должно пристыдить тех, кто против совести свидетельствовал, будто я приношу вред; что я был атакован со всех сторон, но, вооруженный своей невиновностью, вынес все с терпением; что я сильно уязвлен тем, что мне приходится повсюду защищаться от различных влиятельных лиц; что подобное отношение раздражает благородных людей, не видящих иной цели, кроме цели служения своему Государю, притом его честь постоянно оказывается предметом соглашения; но меня утешает то, что я знаю мнение Его Величества и г-на де Люиня обо мне и уверен, что конец венчает достойное дело; что, возвысив меня, Королева таким образом наделила меня завистниками и врагами; что намерения, которые я использую ради служения Королю, рождают и иные подобные, и если сильные мира сего желают добиться того расположения, коего я добился у Королевы, то делают это с целью использовать его иначе, нежели я, хотя это не представляется возможным, поскольку разум Ее Величества настолько склоняется в сторону спокойствия и желания служить Королю, что ни один человек не сможет этому препятствовать.

Маршальша отправила к Королеве капитана Бенша, долгое время находившегося при маршале; однако, испугавшись разгневать всех вышеназванных господ, Ее Величество не ответила. Затем герцог Монтелеонский пожелал, чтобы императорский посол, видевшийся с Королем, навестил Королеву в Блуа и написал об этом; Королева сказалась больной и не стала встречаться с ним.

Все это не удовлетворило их; любой ценой они желали удалить меня от Государыни; однако их робость и неизобретательность, вызванные страхом, помешали им принять решение приказать мне устами Его Величества оставить Государыню. Все их ухищрения прибавили к их недостаткам еще и дерзость; они решили отправить моему брату гонца, дабы он тут же отписал мне, прося уехать. Так он и поступил; я поверил ему и рассудил, что лучше будет опередить их, и отпросился у Королевы на некоторое время в Курсэ — приход, который был у меня возле Мирбо; они нашли повод отправить мне туда 15 июня письмо от Короля, в коем Его Величество заявлял, что доволен моим решением удалиться в свое епископство, и велел оставаться там или в одном из моих бенефициев до тех пор, пока он снова не призовет меня.

Я ответил, что не имею иных намерений, кроме службы Его Величеству и повиновения его приказам и мне нечего добавить, кроме того, что я со священным трепетом повинуюсь его желаниям; что я рад дать Его Величеству доказательства своей привязанности и верности, ибо это всегда являлось целью моего служения ему; что я прекрасно знаю: некоторые люди убеждают его в противоположном, однако Его Величество изволит понимать мои поступки, и недоброжелателям никогда не добиться исполнения дурных замыслов; что я верю: поступая так, как я поступал, я избегну порицаний, а мои действия будут одобрены даже теми, кто желал мне зла; и что, не достигнув пока сего счастья, я буду пытаться стяжать его, продолжая с прежним рвением совершать благие дела, дабы обвиняющие меня в дурных деяниях невольно закрыли рты; и что я умоляю Господа не относиться ко мне милосердно, если я хотя бы однажды помыслил или сделал что-либо вопреки своему долгу.

Когда Королева узнала о моем удалении, она отправила к Королю епископа Безьерского с поручением передать следующее: она не может смириться с тем, что меня удалили от нее только для того, чтобы сделать ей неприятное и вопреки ее пожеланиям удержать меня; она заявила, что очень удивлена, ибо знала: в течение всего этого времени я не давал повод быть удаленным; что ее окружают подозрительные люди, уверенные, будто в мыслях матери есть нечто против ее сына; что если Его Величество желает показать, что не доверяет этим наговорам и не стремится умножать их, то она умоляет его не поступаться его собственной славой и вернуть меня к ней; что эта просьба — одна из самых больших, с коими она только могла к нему обратиться: выполнив ее, он явит себя послушным сыном, а его враги не смогут оскорбить ее, заявив, что она лучше умрет, нежели станет терпеть, и ее разум сможет отдохнуть — а именно отдыха она желает всеми силами, ибо после того, как она правила во всеобщее благо, она более ни в чем не нуждается в этом мире.

Она посылала письмо за письмом и к г-ну де Люиню, убеждая его, что его поведение доказывает одно: он не доверяет — и даже не мне, но ей самой; что он поступает как человек, воображающий, будто она намеревается использовать меня, дабы смущать умы, а в подобном случае мое отсутствие будет даже полезнее, нежели мое присутствие; что, желая навести порядок в своих собственных делах, она хотела бы видеть меня рядом с собой, зная, что я буду ей полезен, и не усматривая в моем присутствии ничего, что может дать повод тем, кто, руководствуясь злобой, измыслил нечто подобное, хотя и уверен в обратном; и если окажется правдой, что я задумывал что-либо дурное, находясь возле нее, она лично ответит за мои поступки, предав себя в руки Короля тогда, когда он этого пожелает; что никому не пристало судить о ее будущих намерениях и наказывать кого-то до совершения преступления; что не должно предпочитать чье-то злобное отношение ее верности, иначе она будет вынуждена поверить, что ей не на что надеяться, кроме беспристрастного закона; что она убедится, будто все это время он относился к ней предвзято, веря ложным слухам, и тогда она в свою очередь будет вынуждена выразить свое недовольство и решится просить у Короля позволения уехать из королевства, дабы не давать повода слухам, будто она плела заговоры, в чем ее хотят обвинить; что, поскольку Король имеет честь доверять ей, он обязан показать, что не смущается верить некоторым неприятным ему персонам ради спокойствия собственной матери, нуждающейся в отдыхе и покое, предпочитая их всему остальному; однако она не может получить ни то, ни другое, пока Король внезапно меняет свои решения; что, наконец, если он не может избавиться от сомнений, что я якобы подготавливаю почву для смуты, она даст ответ Королю сама, и что ответа Королевы вполне достаточно, дабы спасти преступника, и что она, не желая отпускать меня домой без какого-либо предлога, тем не менее предоставила мне отпуск на неделю и теперь посылает ко мне с тем, чтобы я вернулся к ней уже завтра.