На дальних берегах. Том первый - Sgtmadcat

и Василия Къэлиевича подсадил. От Маруси, предсказуемо, толку было мало — он хорошо от спецов прикрыт. А вот Василий Къэлиевич много интересного смог подметить.

— Не поделитесь? Мне дальше его вести придется. Нужно знать, с кем дело имею.

— А чего бы и не поделится? — Бесфамильный пожал плечами, — Заодно расскажу, как беседа прошла. О! А вот и Пал Палыч! Тоже хотите узнать, как мы поговорили?

— Да я уже знаю. Я в аппаратной, на прослушке, был, — Гущин, вывернувший из бокового коридора, бодро отмахнулся, — Хотя, на мой взгляд, отпускать его, так вот просто, рискованно. Особенно, после того, что вы ему наговорили.

— Да что я ему такого наговорил? Просто решил, по примеру Светланы Олеговны, рукой на него махнуть, мол нужен ты сто лет, со своими секретами.

— А если учудит чего, просто чтобы доказать, что нужен, важен и опасен?

— Ну, во первых, на импульсивного дурачка он не похож — просто прикидывается, во вторых, просто так, с бухты-барахты, без знания языка, местности и связей что-то серьезное учудить не сможет даже он. Ну а в третьих — твои орлы там на что? Пусть присмотрят за гражданином, а то заплутает еще…

* * *

Старпом сидел на лавочке в парке и курил. Погода, несмотря на весеннюю капель, не то чтобы располагала к подобному времяпрепровождению, но Старпом, не обращая внимания на прохладный ветер, смолил сигарету за сигаретой, глядя на мозаику, украшавшею торец здания напротив. В центре изображения выложенного из мелких кусочков смальты находилась пятиконечная звезда, символизировавшая единство рабочих, крестьян, армии, ученых и творческой интеллигенции. Поэтому, возле каждого луча был изображен представитель соответствующей профессии: кузнец с огромным молотом, хлебороб, держащий сноп пшеницы, солдат с винтовкой, ученый в халате и с микроскопом, и писатель, почему-то, с пером и свитком.

Стиль, в котором были выполнены изображения, не был похож ни на древнеимперские мозаики, ни на модный на континенте «ар-деко», блистая довольно смелыми, если не сказать странными цветовыми решениями и граничащей с примитивизмом простой, в которой, тем не менее, было что-то завораживающее. Например, лицо кузнеца содержала не больше деталей, чем его молот, однако резкие, угловатые черты буквально дышали усталой решимостью завершить тяжелую, но необходимою работу, тогда как в писателе, детализированном не сильно лучше, наоборот, чувствовалась вдохновленная рассеянность витающего среди образов и смыслов человека.

— Скузи, задумалась, — Ливия, шедшая мимо, затормозила, узнав Старпома, — Чуть было мимо не прошла.

— А ты здесь откуда?

— Ходила в управление — документы получала, и эти, как их, «podjyomnye», теперь назад иду.

— Почему именно этим маршрутом?

— Ну потому, что туда я шла как сказали — по проспекту через площадь, а теперь уже, зная путь, решила через парк срезать. А что? Думаете, я за вами слежу? Да нужны вы мне…

— Вот как? Мне показалось, что я тебе интересен.

— Не обижайтесь. Я в том смысле, что меня не приставляли за вами следить. Вы же это имели ввиду?

— Я понял. Просто так совпало…

— Что совпало?

— Не обращай внимания. У меня просто, небольшой кризис идей. Ну вот знаешь, как бывает: ждешь, строишь планы, думаешь, что вот сейчас вырвусь на волю и тогда… А когда тебе говорят, что ты можешь идти, ты просто садишься на скамейку в ближайшем парке и сидишь, не зная, куда податься.

— Вас отпустили?

— Да. Я им не интересен, претензий ко мне у Залесья нет, так что «tovarishh polkovnik» прямым текстом сказал, что я могу валить на все четыре стороны.

— Ну так это же хорошо? Вы можете вернуться обратно к своим друзьям…

— Они мне не друзья.

— Почему? Что случилось?

— Ничего. Я просто констатирую факт. Я не умею иметь друзей. Все люди, которых я так называю, для меня не более чем полезные инструменты и источник развлечений. Я могу притворятся их другом, могу делать вид, что они мне симпатичны, но, как только они пропадают из поля зрения — все. Ни переживаний, ни тоски, ни воспоминаний.

— Печально… — Ливия села рядом и жестом попросила сигарету, — Всегда хотела попробовать. Подозреваю, что мне не понравится, но попробовать надо.

— У тебя, теперь, начинается новая жизнь. Решила пустится во все тяжкие? Алкоголь, табак, беспорядочные связи?

— И не надейтесь.

— Я тебе так не нравлюсь?

— Не то, что бы, просто есть ощущение, что вы — не тот человек, с которого стоит начинать «взрослую жизнь».

— Почему?

— Вы сами сказали, что у вас проблема с привязанностями. Хотя это и раньше чувствовалось. А я, ввиду воспитания и особенностей прошлой жизни, тоже тот еще эмоциональный кастрат…

— «Эмоциональный кастрат»!? Мне нравится — надо запомнить, — Старпом покосился, глядя как Ливия старается не закашляться, — Вдыхай носом. Разбавь дым до приемлемой концентрации.

— Господи… Так вот как вы это делаете?! А что касается связей… Подозреваю, чувственная сторона отношений будет даваться мне очень тяжело. И лучше иметь рядом человека, который способен поддержать и понять, нежели циника вроде вас. Без обид.

— Ясно… Но можно, хотя бы, перестать обращаться ко мне на «вы»?

— Нет — это способ держать дистанцию.

— То есть, я тебе, все таки, нравлюсь?

— В вас есть некая животная притягательность и мне приходится прикладывать определенные усилия, чтобы ей сопротивляться. Но, если вы думаете, что надо просто надавить еще немного, то не старайтесь. Я, все таки, бывшая монашка и нас учили сопротивляться мирским соблазнам.

— А зачем сопротивляться?

— Затем, что человек тем и отличается от животного, что животное сосредоточено на удовлетворении своих желаний.

— А человек?

— Истинный человек — не по виду, а по духу, тем и отличается от животного, что способен подняться над своими желаниями и обуздать их во имя высоких целей.

— И ради чего ты обуздываешь свои?

— Ради новой жизни. Спать с человеком, которому я безразлична, я могла и в Ордене. Вы не хуже меня знаете скрытые от посторонних церковные порядки. И начинать её с этого? Нет. Я слишком уважаю себя.

— Понятно…

— А мне вот, не очень. Признайте — вы не любите людей, которые уподобляются животным. И караете их с особым удовольствием. Они вам омерзительны.

— Но сам, в то же время, с удовольствием предаюсь плотским наслаждениям?

— Дело не в этом. Я хочу сказать, что вы сами прекрасно понимаете эту концепцию. Понимаете, что быть человеком, значит переступать через себя ради чего-то большего. Идей, друзей, близких.

— И?

— Так шагните дальше. Перейдите от понимания к действию. Да, возможно вы социопат или как там это называется, но это, всего лишь, значит, что вы лишены внутренних подсказок. У