Отряд «Авангард»: Клинок пери. Багровая графиня. Тёмный Наследник - Евгений Фронтикович Гаглоев

и уже хотел ее весело окликнуть, но что-то в ее облике его остановило. Дрожащая Санька растерянно оглядывалась по сторонам, крепко обнимая себя за плечи, словно ей было холодно.

Подойдя ближе, она остановилась. Никита только теперь заметил, что у нее по щекам текут слезы, а лицо такое бледное, что этого даже загар не скрывает.

– Саня? – осторожно спросил он. – Что случилось?

– Не знаю, – шепотом ответила Санька и снова поежилась. – С Аней что-то не то…

– В каком смысле?

– Она ведет себя очень странно. Я боюсь возвращаться домой… – всхлипнула Санька.

– Что произошло? – забеспокоился Никита. – Это поэтому музей сегодня закрыт?

Санька молча кивнула.

– Еще вчера все было нормально, – тихо сказала она. – Мы пришли домой, поужинали… Но сегодня с утра уже все по-другому. Я ее просто не узнаю… Даже не знаю, куда теперь идти, – сказала девочка. – Или в полицию, или еще куда… Мне сегодня даже переночевать негде… Пойду к друзьям проситься, их родители меня хорошо знают.

– Погоди, – остановил ее Никита. – Расскажи толком, что стряслось с сестрой?

Санька пожала плечами и снова заплакала.

– Пойдем посмотрим, – предложил Никита. – Я помогу, если что.

Санька испуганно уставилась на него, затем, помолчав, кивнула. Она и правда не знала, что ей делать.

– Показывай дорогу, – приказал Легостаев.

Девочка развернулась и двинулась обратно. Никита не отставал.

– Мы вчера спать легли около полуночи, – бормотала на ходу Санька. – Спим в разных комнатах. И у Аньки посреди ночи как грохнет что-то… То ли окно разбилось, то ли ваза со стола упала. Я проснулась, полежала немного, а потом, видно, опять уснула. Утром встаю – во всем доме шторы наглухо задернуты. Так, что даже свет не проникает. А Аня лежит в кровати, с головой укрытая. Я штору отдернула, чтобы посветлее было, а она как зашипит на меня. И целый день так. Ни завтрак, ни обед не готовила, только шипит… Да еще под одеяло прячется постоянно. Или с ума сошла, или случилось чего… Не знаю, что и думать.

– А родителям ты звонила?

– Они же за границей сейчас отдыхают, им не дозвониться никак. А больше у нас никого нет.

Вскоре они добрались до небольшого домика, окруженного метровым деревянным забором, выкрашенным в белый цвет. Ни в одном из окон не горел свет.

– Вон ее окно, – сказала Санька. – Гляди-ка, оно и правда разбито.

Никита проследил, куда указывала ее рука.

– Я несколько раз пыталась сегодня шторы отдернуть, а сестра от этого бесится. Потом вовсе разозлилась как черт и выгнала меня из своей комнаты. Только я за дверь, а она как давай там от злости все крушить. Такой грохот стоял! Будто и правда с ума сошла. Я одна к ней больше ни за что не сунусь.

Войдя в дом, они оказались в большом помещении – одновременно кухне и прихожей. Одну стену закрывала большая печь, вдоль других стояли шкафы. Сейчас здесь царил беспорядок – стол был опрокинут, стулья валялись по всей комнате, на полу поблескивали осколки посуды, были раскиданы старые газеты, одежда.

Никита сразу почуял неладное. Он подошел к окну и отдернул шторы, впустив последние солнечные лучи. Глядя на него, Санька тоже принялась открывать окна.

– Где комната сестры? – спросил Никита.

Санька молча показала на ближайшую дверь. Легостаев собрался с духом, шагнул к ней и повернул ручку. Дверь со скрипом отворилась.

Переступив порог, он оказался в сумрачной комнате с наглухо закрытым окном. Никита осмотрелся по сторонам, прислушался. Здесь царила мертвая тишина, совсем не чувствовалось присутствие живого человека.

Легостаев подошел к окну – под подошвами кроссовок захрустели осколки – и рывком распахнул плотные шторы. Одно из стекол в деревянной раме отсутствовало, а на подоконнике темнели глубокие царапины, явно оставленные чьими-то когтями. Никита приложил к отметинам руку. Размеры были почти идентичны. Похоже, здесь побывал вурдалак.

– Мамочки, – тихо всхлипнула Санька за его спиной.

Обернувшись, он увидел, что подушка валяется на полу, в полумраке белеет пустой матрас без всякого постельного белья. Угол простыни торчал из-под кровати. Никита почувствовал, как волосы на голове встают дыбом. Приблизившись, он осторожно опустился на корточки и заглянул под кровать.

Там, скрючившись в позе эмбриона, лежало человеческое тело, плотно замотанное в простыню и одеяло. Никита вытянул руку и потыкал кокон пальцем. Человек вяло пошевелился, ткань тихо зашуршала.

Никита ухватился за край кокона и рывком дернул его на себя. Он почти выволок его из-под кровати, когда из простыни послышался тихий стон, а затем злобное змеиное шипение. Кокон начал брыкаться, но Никита продолжал тащить его на свет. Вцепившись в ткань, он разорвал ее, и тогда стала видна Анна. Она была очень бледна, но смотрела на него с такой яростью, что Никита невольно отпрянул. Девушка злобно заворчала, снова завернулась в простыню и стала заползать обратно под кровать, чтобы скрыться от угасающего солнечного света, но Никита успел заметить алый кровоподтек на ее бледной шее. До нее и правда добрались вурдалаки! Значит, они уже начали нападать не только на приезжих, но и на местных жителей.

– Что с ней такое? – испуганно спросила Санька, которая не решилась переступить порог спальни. – И что мне теперь делать?

– Главное – сохранять спокойствие, – тихо ответил Никита. – Мы что-нибудь придумаем.

Он взглянул на оробевшую Саньку и вдруг отчетливо увидел темный силуэт, возникший у нее за спиной. Тощая бледная рука с острыми когтями зажала Саньке рот. Другая рука обхватила девочку поперек груди. Рывок, и Санька просто исчезла, лишь сдавленный крик раздался в полумраке.

Никита, не раздумывая, прыгнул за ней и одновременно услышал грохот входной двери. Он пулей вылетел на пустую улицу, лихорадочно озираясь по сторонам, и в этот момент солнце окончательно скрылось за горизонтом. Но Никита этого даже не заметил. Он думал только о том, что должен спасти Саньку. Он ни за что себе не простит, если с ней что-то случится.

Вокруг не было ни души, не раздавалось ни звука. Словно монстр, похитивший Саньку, улетел по воздуху. На всякий случай Никита посмотрел наверх, но почти сразу услышал треск ветвей где-то впереди, в самом конце улицы. Он кинулся туда и, повернув за угол, оказался на большом пустыре за церковью. Дальше начинался лесок, сосны и березы вплотную подступали к растрескавшемуся асфальту. Парень знал, что, пройдя через этот лес, можно оказаться на тропе, ведущей к озеру.

Никита снова прислушался – в зарослях не раздавалось ни шороха. Видимо, монстр ушел другой дорогой. Легостаев метнулся к соседней улице.

– Наследник, – насмешливо прозвучал в темноте чей-то голос.