Утверждение правды - Надежда Попова

— Что так? — с явной издевкой осведомился фон Редер, и мастер уныло дернул плечом:

— Не злободневно. Удобство в переноске, конечно, есть, но для зондергруппы в этом мало полезного. Там… другое ценится. Следователям тоже такое особенно ни к чему. Агентам вот зато… — мастер помялся, снова переглянувшись с Куртом, и договорил: — Словом, механизм весьма узкого применения. Сейчас мы время от времени возвращаемся к этой разработке, пытаемся уменьшить размеры при сохранении убойной силы, но именно вот это — не из моей мастерской.

— Исполнение похоже на то, что было в твоих испытательных образцах? — уточнил Курт. — Можно сказать, что есть нечто общее?

— Этот грубей, — не задумавшись, ответил Фридрих; помедлив, взял арбалет в руки, повернув разными сторонами. — Можно?

— Давай, — кивнул Курт, отступив в сторону.

Мастер еще раз оглядел оружие, приподняв на уровень глаз, и, снова отложив на стол, легко, словно каждое утро это делал, разобрал его на три части.

— Метод изготовления, я так скажу, особо сильно воображению разгуляться не дает, — продолжил Фридрих, столь же неспешно, но без запинки собрав арбалет снова. — Чтоб вышло как надо, вариантов немного. Но мой был лучше. Хотя и этот ничего… Где взял?

— Обрел, — отозвался Курт, снова заворачивая оружие в плед. — Дай-ка я подведу итог, Фридрих. Это не твой образец, не взятый из мастерской и не выполненный по твоим чертежам. Так?

— Совершенно точно.

— А можно сказать, что он сделан по пересказанному описанию твоего образца?

— Ну, Гессе, — развел руками тот, — ты много от меня ждешь. Я ведь мыслей видеть не умею, тем паче на расстоянии. Оно, знаешь, ведь бывает и так, что идея приходит не к одному, а осеняет многих, причем независимо. Уж наверняка я не один такой…

— А вот на последней фразе я слышу сомнение в голосе, — усмехнулся Курт, и мастер передернул плечами, распрямившись:

— Ну а для чего принижать собственные совершенства?..

— Так не принижай. Что думаешь на самом деле?

— Тут, — посерьезнев, пояснил Фридрих, — такая идея — она, Гессе, на поверхности. Надо лишь ухватить. Я ухватил; ну, может и еще кто оказался не дурней меня. Я не знаю, что тебе сказать. Да, я такое придумал, да, были испытательные образцы, но — нет, я не стану ручаться за то, что никто более этого придумать не мог. Больше тебе не скажу, чтоб не соврать ненароком.

— Ну что ж, уже что-то, — кивнул Курт, забирая арбалет со стола, и мастер ухватил его за локоть, с явным и даже подчеркнутым пренебрежением кивнув на арбалет на его поясе:

— А ты все еще ходишь с этой гвоздилкой?

— Не слишком-то почтительно о собственной работе, — усмехнулся Курт; тот отмахнулся, поморщившись:

— Я сделал то, что ты просил, посему — нечего мне тут. Когда мастерил, оно, может, было к месту и ко времени, но согласись, что с хорошим оружием эту хрень не сравнить.

— Зато арбалет всегда при мне, но я не таскаю с собой тяжеленного monstrum’а.

Фридрих поджал губы, снова кинув взгляд через его плечо на сумрачного фон Редера, и шагнул поближе, сбавив голос:

— Как разберешься с тем, что ты тут сейчас делаешь, что б это ни было, загляни. Покажу кое-что. Тебе будет в самый раз; не вечно ж во вчерашнем дне обитать.

— Эти люди находятся здесь безвыходно? — спросил фон Редер, когда домик-мастерская остался позади, и Хауэр недовольно отозвался:

— И что ж?

— Они подневольны?

— А других поводов отдавать себя своему делу вы не видите? — осведомился инструктор. — Эти люди делают то, что умеют и что любят.

— Сидя за каменной стеной, не видя мира, жизни… женщин?

— Фридрих монах, — вмешался Курт, не позволив Хауэру дать ответа, каковой явно должен был прозвучать отнюдь не в благостных тонах. — И сомневаюсь, что найдется на свете женщина, которая могла бы для него сравниться по привлекательности с какой-нибудь его новой игрушкой. Полагаю, что и его помощники того же склада персоны. Других бы не взяли — чревато.

Фон Редер бросил в его сторону сомневающийся взгляд, однако промолчал, отвернувшись и ускорив шаг.

— Что теперь? — оставив этот краткий диалог без внимания, спросил Хауэр; Курт пожал плечами:

— Ужин. И отдых. Расходимся по комнатам и в постель, это всем не помешает.

— Никаких расхождений, — не оборачиваясь, решительно возразил фон Редер. — Мы возвращаемся в комнату Его Высочества, и вас я из виду не выпущу. Никого.

— Вот как? — усмехнулся Курт. — И долго? Вы намерены устроить казарму из обиталища наследника на все те дни, что я буду вести расследование?

— В ваших же интересах сделать так, чтобы это не протянулось долго, майстер инквизитор.

— А вы полагаете, что ваш подопечный будет рад подобному явлению?

— Он не девица, и присутствие посторонних в его комнате вряд ли его стеснит. Кроме того, он лишь обрадуется возможности общения со своим кумиром.

Последнее слово фон Редер выговорил с явственной насмешкой, и Курт уточнил, глядя в широкую спину перед собой:

— А вам сей факт, видимо, неприятен.

Спина распрямилась.

— Я ему не отец, — коротко отозвался барон. — И не мне решать, кто должен служить образцом и вдохновителем будущему Императору. Если Его Величество полагает по какой-либо причине, что ваш пример научит Его Высочество чему-то стоящему, не мне об этом судить.

Курт не ответил, и до самого возвращения в занимаемую наследником комнату вокруг них висела тишина, нарушаемая лишь звуком шагов.

Фон Редер оказался прав: Фридрих, услышав о его решении, приобрел неприлично довольный вид и спохватился, лишь когда Бруно спросил, кивнув на дверь:

— Каковы выводы?

— Зондеры, — ответил Курт просто; оглядевшись, прошел к скамье у стены, аккуратно положил на нее завернутый арбалет и уселся, вытянув ноги и откинувшись к стене затылком. — Больше некому.

— Уверен? — уточнил помощник, скосив сострадающий взгляд на Хауэра, и инструктор отмахнулся, не дав Курту ответить:

— Он уверен, Хоффмайер. А самое дерьмовое заключается в том, что уверен и я.

— И… каковы планы?

— Поужинать, — прикрыв глаза, выговорил Курт. — И поспать. А также убедить господина барона в том, что Альфреда вполне можно отпустить с глаз долой и не делать из этой комнаты бочку с сельдью… Я понимаю, для чего вам хочется иметь на глазах меня, — продолжил он, с усилием разомкнув веки и переведя взгляд на фон Редера. — Вы опасаетесь, что я продолжу расследование без вас и скрою какие-то узнанные мною сведения. Но Альфред здесь ни к чему. Вы уже это поняли. Как и я, вы видите, что круг подозреваемых очертился четко и недвусмысленно: вне подозрений стража, ваши люди, мастера, лекарь, священник и — Альфред. Кроме того, вы должны достаточно хорошо смыслить в людях, чтобы понять: ни пытаться что-то делать за моей спиною, ни выгораживать кого-либо, ни предпринимать вообще хоть какие-то действия он не станет… Хорошо, — кивнул Курт, когда барон, не ответив, лишь сжал губы, глядя на инструктора с неприязнью. — В таком случае, дайте ему своего человека, и пусть отправляются на кухню.