Царь Федор. Трилогия - Роман Злотников

— Хорошо, — кивнул я, — я свое слово сдержу. И даже более того. Выпиши им бумаги на вотчинное владение всеми землями, кои они смогут взять под свою руку. Причем не до смерти старших, а… — я сделал паузу, — в ближайшие двадцать лет. И на сей срок я их ото всех податей освобождаю. Но токмо земли те они должны имать лишь по правому берегу Амур-реки и далее на юг…

Боярин, все это время смотревший на меня все с большим и большим удивлением, понимающе кивнул. Дело в том, что я уже успел «прославиться» крайней прижимистостью по отношению к землице. Практику вотчинного беспредела, с коей начал бороться еще Иван Грозный, я окончательно свел к нулю, поощрения воевод раздачей больших поместий также не практиковал, предпочитая денежные вознаграждения. Дворян да детей боярских испомещал по минимуму, где-то в районе по сотни четей лучшей земли, а что поохудалей — то поболее. Но это-то как раз было вполне в традиции. Так что в этом слое все были мною довольны. А недовольство среди бояр, кои могли претендовать на крупные вотчины, было изрядно притушено той моей жесткой реакцией на заговоры, кою я показал еще в самом начале своего правления, поэтому большинство предпочитало молчать в тряпочку и заниматься уже имеющимися вотчинами. Тем более что пример моих собственных вотчин наглядно показывал: при умелом хозяйствовании и всемерном внедрении самых передовых технологий из уже имеющихся территорий можно выжать в разы, а то и на порядки больше средств… Поэтому мои столь щедрые земельные пожертвования, да еще опальным боярам Головатного явно удивили. Пока я не упомянул про направление дозволенной экспансии. Те самые журжени, что принудили дауров платить ясак, как раз таки и обретались на юге. Так что так уж просто вотчины сим боярским родам не достанутся… Я же помнил, что в мое время граница с Китаем шла как раз по Амуру. Если боярам удастся отодвинуть ее хоть сколько-нибудь на юг — то пусть. Нехай русскую землю приращают.

— Кроме того, вели собрать для них караван охочих людей да дать из государевых запасов порохового зелья и иного припасу вдвое от того, что их гонцы закупят, а также пусть получат из Оружейного приказу пять сотен пищалей… — Я задумался. Чем бы еще укрепить столь внезапно образовавшийся форпост?.. — И еще: от меня пойдешь к патриарху. Попросишь его от моего имени отобрать десяток священников. Да покрепче, тех, кто истинно к подвигу [82]готов. А также монахов столько же, и дать им игумена. Пущай сразу ставят церкви и монастырь. Да составь им грамоту поручительную. Местных чтобы не шибко притесняли. Вотчина вотчиной, а государевы законы и они соблюдать обязаны. За сим пусть батюшки и монахи надзирают. А через сколько-нито лет я еще и с проверкой кого пришлю. Ну и пусть с землицей поначалу не жадничают. Не спешат. Сил прикопят, а уж потом и двигают свои пределы потихоньку. А то журжени их быстро к ногтю возьмут…

Судя по всему, под именем журжени скрывались маньчжуры. А они ребята серьезные. Как раз где-то в этом веке, как я смутно припоминал, маньчжуры начнут вовсю мочить минский Китай. И замочат-таки, гады… Так что лучше будет дождаться, пока они как следует завязнут на юге, в Китае, и уж потом начать двигать границы.

— Да… и земли по правому берегу им дозволено под свою руку брать лишь до впадения в Амур Сунгари-реки. А далее — государева земля будет.

Боярин снова кивнул, ни словом, ни жестом не выказав удивления по поводу того, что царь-батюшка свободно оперирует названиями рек, о коих никто пока и слыхом не слыхивал. А чему тут удивляться-то? Первый раз, что ли? Эвон этих трех отослал на никем не знаемую Амур-реку. И ничего — нашли. И вотчины себе еще отхватят немалые. Во Сибирской-то земле землицы немерено. А энти еще и такую отыскали, где уже и крестьяне имеются…

Когда боярин вышел из кабинета, я еще некоторое время сидел, смотря в одну точку и размышляя над неисповедимостью путей Господних. Если бы не было того боярского заговора, то я бы не потерял моего Немого татя… и сейчас не заполучил бы нового форпоста на Амуре. Причем как раз тогда, когда вынужден был полностью остановить организованную колонизацию Сибири… Ну да ладно — вернемся к нашим баранам. То есть начнем наново кроить тот тришкин кафтан под названием бюджет.

Когда все только начиналось, я считал, что сумею тут разобраться со всем довольно быстро. Тем более, учитывая местные цены, денег для запуска бизнес-проектов нужно было не шибко много. И поначалу так оно и было. Помнится, где-то к семь тысяч сто двадцать третьему… тьфу ты, еще же в прошлом году на новый календарь перешли… так вот, к тысяча шестьсот пятнадцатому году я довел суммарный профицит бюджета практически до трети собираемой суммы. Правда, сам бюджет-то все равно оставался дефицитным, зато мои личныедоходы, то есть мои как владельца земель, заводов и долей в торговых товариствах, покрывали все это с огромной лихвой. Впрочем, на таком посту, как царь, никаких личных доходов по идее быть не может. Все идет в одну трубу… Но чем дальше, тем, несмотря на практически ежегодный рост суммарных доходов, этот разрыв уменьшался. И вот уже три года как я сводил годовой реестр доходов и расходов с дефицитом. Ну еще бы, одни образовательные расходы уже тянули почти на миллион в год, причем без учета расходов на университет и Сергиевопосадскую академию, кои шли в бюджете отдельной строкой. Одних дьячих школ уже было открыто двенадцать, а также два навигацких училища — торговое в Азове и военное в Архангельске. Торговое я собирался передать на «гостевой» кошт, для чего усиленно продавливал создание попечительского совета. Организовывал, так сказать, частно-государственное партнерство. Ну да ничего, раскошелятся. На одном персидском шелке восьмикратную прибыль имеют. А я забираю в казну только треть выручки…

Еще было открыто шесть ремесленных училищ — кузнечного и литейного дела, гончарное, стекольное, ткацкое, рудное и аптекарское. В принципе, такой уж острой необходимости в их открытии не было. Во всех этих областях подготовка кадров еще долго вполне могла оставаться на уровне «мастер — ученик», но мне нужны были площадки по обмену информацией и головные организации по установлению корпоративных стандартов и совершенствованию технологий. Пришлось организовывать и их. Хотя ремесленные училища я со временем также планировал отдать на частный кошт. После того как организую «царевы обчества», коих предполагалась аж дюжина — на базе аптекарского планировалось создать более объемлющее медицинское, а также организовать еще обчества кожевников и шорников, деревообделочников, коневодов, ну и так далее… По числу ключевых промышленно-ремесленных отраслей. Короче, я вовсю предпринимал шаги для организации среды развития и площадок обмена внутриотраслевой информацией и технологиями в масштабах страны. До чего современной мне Европе было еще как до Луны пешком. Если все планируемое удастся воплотить в жизнь хотя бы процентов на сорок, в ближайшие лет тридцать страна должна совершить жуткий рывок во всем комплексе технологий и первой войти в период промышленно-технологической революции, оставив остальную Европу далеко позади. То есть, по существу, занять место лаймов. Впрочем, люди — такие твари, что, если прижмет, довольно быстро учатся, и, возможно, насчет большого отрыва от Европы я погорячился. Но и это не страшно. К тому моменту мы совершенно точно уже будем если и не наиболее развитой, то как минимум абсолютно равноправной частью Европы, так что если когда где и отстанем — подтянемся…

Ну и конечно, военные школы — пехотная, инженерная, пушкарская и кавалерийская, готовившие сержантов, и Военная академия. Набор в цареву школу, что в Белкино, возрос до трехсот отроков на поток. Были открыты еще шесть таковых — в Новгороде, Ярославле, Нижнем Новгороде, Вятке, Казани и Воронеже. А куда деваться? Местничество вследствие моей жесточайшей позиции окончательно сошло на нет. Карьера теперь складывалась почти исключительно благодаря личным качествам. Выученики царевой школы явно превосходили остальную дворянскую массу по всему комплексу знаний, навыков и умений, вследствие чего активно делали карьеру, в результате на меня пошло такое давление, вызванное желанием пристроить своих чад в это заведение, что деваться стало действительно некуда. Впрочем, меня это только радовало. Именно этого я по большому счету и добивался… Кроме того, у меня лежала челобитная с просьбой об открытии подобных школ для «отроков торгового и посадского сословий». Причем именно подобных, а не просто неких иных школ. Уж больно царева школа по организации процесса обучения отличалась от всех иных учебных заведений. В этом времени учили долго, неторопливо и вальяжно. Достаточно сказать, что минимальный университетский курс составлял семь-восемь лет, а полный вообще шестнадцать-семнадцать. Что было неудивительно, учитывая, что суммарная учебная нагрузка на студента часто составляла не более восьми часов в неделю.Ну еще бы в этом случае не учиться по семнадцать лет… В царевой же школе таковая достигала в старших потоках с учетом самостоятельной работы десяти часов в день. То есть в неделю выходило до шестидесяти часов. Уж с чем с чем, а с адаптацией современных мне методик преподавания я в свое время сильно постарался… Так вот, хотя те школы и предполагалось содержать на средства городских советов, кои уже действовали практически во всех городах страны (ну за исключением сибирских острожков и крепостей, пока таковыми не объявленных), но зачинать их все одно придется мне…