Паноптикум. Книга первая. Крах - Александр Гракх

Эйккен улыбнулся, давая понять полковнику, что, конечно, иронизирует. Орокин глубоко вздохнул и произнёс:

— Спасибо, парни… Вы тоже внесли свой вклад в моё спасение…

Роберт и Кевин ничего не ответили. Вместо этого они, молча, стали разглядывать какие — то детали лазарета.

— Кевин, — нарушил молчание Орокин, — у тебя какой-то бледный вид…

— Мало сплю, — констатировал Эйккен. — Та головоломка в виде головы репликанта, которую вы мне подкинули неделю назад, до сих пор не даёт мне покоя. Коды — да, я достал, это не составило много проблем, но вот ряд моментов…

— В чем дело, Кевин? Выкладывай…

— Ну, начнем с того, что эта штука полностью продукт не нашего технического уклада. Код, управлявший андроидом— репликантом, написан на неизвестном языке программирования, чья знаковая система напоминает иероглифы народности, населявшей острова близ побережья Восточной Азии до падения астероида на нашу планету. Там есть также немногочисленные процедуры, написанные на промышленном кайпианском языке верхнего уровня. Самое интересное, что эта «программная химера» имеет в своём теле функцию, вводящую внешнее управление над репликантом посредством спутниковой связи… Но прописанные «шлюзы» не соответствуют программным протоколам нашей спутниковой группировки…

— Продолжай… — сказанное Кевином насторожило полковника.

— Судя по тому, что на орбите только две группировки спутников, то, исключая нашу, можно сделать вывод о том, что это протоколы Кайпианского союза. Можно протестировать протоколы, но это потребует длительного времени…

— То есть, ты хочешь сказать, — задумчиво произнес Орокин, — что автономного репликанта, подчиняющегося внутренним директивам, можно взять в управление посредством спутника государства, с которым метрополия находится в состоянии войны?

— В том — то и дело, полковник, — Кевин сделал удивленные глаза. — Возникает вопрос, почему в технологии, в которой есть подобная, сознательно заложенная уязвимость, находятся коды доступа к самому мощному тяжелому крейсеру метрополии?

Сказанное Кевином породило в голове полковника ещё больше вопросов, нежели ответов. «Судя по тому, что они сделали с Николасом Вайсом, Спектрату была доступна технология репликации… — размышлял про себя Уэйн. — Но тогда выходит, что у Алана есть какие — то закулисные связи с союзниками, несмотря на его антикайпианскую риторику в политическом поле метрополии…»

— Сколько у нас запасов топлива, воды и провианта? — спросил полковник, посмотрев на капитана.

— Месяца на два хватит, — ответил Роберт. — В целях экономии многие операции пришлось свернуть, так как после вашего ареста Корпус отлучили от бюджета метрополии…

— Ничего, у нас есть тайные счета и депозиты. Плюс Альберт обещал, что литийский синдикат, которому он покровительствовал в своё время, поможет нам всем необходимым.

Теперь слушайте мои инструкции. Роберт, свяжись с Данбаром, пусть «пророчествует» вождю крестовый поход на север против еретиков, распространяющих хулу на Саваофа. Немедленно стягивайте племена к южным границам метрополии. Кевин, твоя задача взломать и отключить энергетическую систему Виктории, что позволит нам взять в осаду этот приграничный город.

Хотя официальные источники и не признают это, но над Эритеей уже потерян контроль. На улицах Иерихона, Пира и Борея тоже начались стихийные беспорядки, перерастающие в открытое противостояние с властями… — полковник провел ладонью по аккуратно подстриженной бороде. — Пора и нам подкинуть пару дровишек в костер начавшейся Революции…

Часть III. Революция

Глава 1. Обреченная выжить

Революция или «бунт уголовников», как её называла официальная пресса, стала итогом существования той общественной формации, которая сложилась на территории североамериканского континента, спустя несколько сотен лет после падения «Анубиса». Ни всезапрещающие законы, ни террор собственного населения, ни оголтелая пропаганда, опускавшая разум обывателей до состояния крайнего отупения, не смогли предотвратить надвигающуюся на Акритскую метрополию историческую закономерность.

Восстание вспыхнуло для властей настолько неожиданно, что Император Брэндон Льюис, услышав от бледного Филипса, что ранее захваченный повстанцами «Гиперион Прайм» осадил «Социальный лепрозорий», сказал что-то вроде: «Сбейте его к чертовой матери». Пребывая на отдыхе в своей корнуэльской резиденции, он хотел отдалиться от государственной, как он считал, рутины и немного расслабиться.

Когда Алан услышал это, он покраснел и настолько сжал зубы, что, казалось, ещё чуть — чуть, и его желваки, размером с перепелиное яйцо, не выдержат такой колоссальной нагрузки. Схватив со стола полупустой бокал с вином, он выплеснул содержимое в лицо Императору. Тот, протерев глаза, удивленно уставился на главу Спектрата.

— Вы протрезвели? — спросил Алан, чьи маленькие глазки буквально впились в растерянного Льюиса. — Теперь я проведу с вами небольшую вводную. Брэндон, если вы имеете слабое представление о военно — воздушных силах метрополии, то напомню вам, что летающая крепость «Гиперион Прайм» способна подавить любую цель на территории нашего государства, в том числе и сбить корону с вашей глупой головы…

Осознав, что корона падает не только с головы, но и вместе с ней, Льюис, заёрзав на кресле, принял весьма серьёзный вид.

— Я распоряжусь, — продолжил говорить Алан, — чтобы всех заключенных тюрем немедленно расстреляли. Нужно избавиться от потенциальных бунтовщиков… «Уран» и «Марс Виктор» необходимо вернуть на большую землю. Для нас это означает конец компании в Антарктике, но не конец нашей власти. Как говорится, два шага вперед, шаг назад…

Но последующие за этим сюжетом новости навели Императора на мысль, что шагов назад придется сделать намного больше, чем один. Эритея, Борей, Пир, а за ними и Иерихон вышли из— под управления Акрита, будучи охвачены пламенем разгорающейся Революции.

Сначала вспыхнула Эритея. Началось всё с того, что на улицах стали появляться вооруженные группы людей, предлагающие власть имущим покинуть правительственные учреждения. Кое-где возникали небольшие стычки со Спектратом, но после того как им пообещали свободный выход из города, сотрудники тайной полиции сложили оружие и покинули пределы Эритеи. Революция, которой руководил магистр «Седьмой печати» Аксель Кларк, началась организованно, без большого кровопролития. Оказалось, что на Эритее нет желающих защищать правящий режим.

Поэтому, когда республиканская народная армия, состоящая из бывших заключенных «Социального лепрозория», достигла чертогов Эритеи, город уже был под контролем революционеров. Патрик Мендоза, взваливший на себя роль главнокомандующего народной армией, получив от города провиант и оружие, оставшееся на армейских складах, двинулся на далекий северный город Акритской метрополии — Борей. Взяв город в осаду, Мендоза вынудил жителей, которые не дождались помощи из столицы, капитулировать.

Капитуляция Борея ляжет кровавым пятном на историю этой Революции…

Нет, и сами жители Борея были далеко не гуманны. Многие из них были фанатами кровавого зрелища, именуемого «Гладиаторские игры». Суть этих «игр» сводилась к тому, что «гладиатор», в качестве которого чаще всего выступал гражданин метрополии, разными изощрёнными способами «охотился» на свою жертву, роль которой примерял военнопленный. «Гладиаторские игры», впервые проведенные в годовщину смерти Первого Императора Эрика Злого, были не только популярным ежегодным национальным телешоу, но и «визитной карточкой» Борея.

Но «генерал Мендоза», как он сам любил себя величать, устроил свои «гладиаторские игры». Проведя люстрацию населения Борея по расплывчатому критерию «связи с бывшей властью», Патрик прогнал через мясорубку большой арены около половины взрослого населения Борея. Очевидцы рассказывали, что песок арены впитал в себя столько крови, что последние участники даже не могли сражаться между собой, увязая ногами в кроваво красном болоте.

Такой поворот Революции поверг в шок не только противников, которые не упустили возможности окрестить Патрика Мендозу «демоном революции», но и сторонников, одним из которых выступил магистр «Седьмой печати» Аксель Кларк. «Послушай, Патрик, — высказался как — то Аксель по видеоконференции, — твои поступки противоречат идеалам нашего движения».

Но вместо конструктивного диалога, Кларк услышал о себе весьма нелицеприятную характеристику, где слова «головастый» и «говноед» звучали весьма благозвучно по сравнению со всем остальным, сказанным Мендозой в наижесточайшей и унизительной форме. Ко всему прочему, Патрик во всеуслышание заявил, что он, как командующий народной армией будущей республики, отказывается подчиняться магистру, вследствие того, что не считает последнего тем, кто, по его словам, «соответствует лидеру, чтобы занимать такой высокий пост».